Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том третий

– Обоснуемся в Берлине, на первое время, – решил Петр, – а потом вернемся в Россию. В новую Россию, которую мы восстановим… – Власов рассказывал о жизни, до переворота, о приходских школах, о ярмарке в Нижнем Новгороде и пароходах, на Волге. Блокнот с тезисами лежал в кармане гимнастерки генерала. Окна горницы были распахнуты на улицу, Петр прислушался:

– Как мы и думали, Андрей Андреевич, они полицаев позвали… – Петр, краем глаза, заметил во дворе избы какое-то движение. Зашуршали шины, он насторожился:

– Кажется, немцы. Я с ними поговорю, Андрей Андреевич, не беспокойтесь… – заскрипели половицы, дверь распахнулась, Петр обернулся.

Он носил безукоризненный, серо-зеленый китель, на рукаве переливались серебряные руны, на фуражке сверкала мертвая голова. Длинные пальцы вертели офицерский стек, оружие он не вынул.

Повеяло сандалом, голубые, пристальные глаза оглядели Петра, с ног до головы:

– Не ожидал я его здесь увидеть… – хмыкнул фон Рабе, – а это Власов, сомнений нет. Бывший командующий бывшей Второй Ударной армией… – несмотря на бороду, и усталое, покусанное комарами лицо, Муха выглядел хорошо. Максимилиан удивился:

– У него глаза не бегают, он взгляда не прячет. Спина выпрямилась, плечи развернулись. Он, кажется, даже выше стал… – от Мухи пахло застарелым потом. Фон Рабе заметил вырванные с мясом петлицы:

– Боялся, что его расстреляют, как работника НКВД… – Петр вскинул голову:

– Ваша светлость, позвольте представить генерала Андрея Андреевича Власова, командующего Второй Ударной армией Волховского фронта, сдающегося на милость германских войск… – подождав, пока Муха переведет, фон Рабе рассмеялся:

– Вы можете не представляться. Мы старые знакомые… – лазоревые глаза блеснули холодом.

Муха ответил:

– Отчего же, ваша светлость. Петр Арсеньевич Воронцов-Вельяминов, к вашим услугам. Пойдемте, Андрей Андреевич… – Петр задержался на пороге горницы. Герр Максимилиан, ласково, улыбался:

– Очень рад встрече, Петр… Арсеньевич. Уверен, у нас найдется, о чем поговорить… – раскрыв золотой портсигар, Макс угостил русских сигаретами.

Игла патефона дрогнула, опускаясь на пластинку, зазвучала «Кумпарсита».

Солнце садилось на западе, над Волховом. Двери гостиной распахнули на деревянную террасу, с круглым столом и плетеными стульями.

В хрустальной рюмке поблескивало красное вино:

– Только для вас, сеньора Антония, – напыщенно сказал капитан Эскуэрра, – конечно, нашей, испанской риохи, здесь не достанешь… – французское бордо оказалось неплохим, довоенного урожая. Запотевшие, холодные бутылки немецкого шнапса, выстроились на столе, рядом с запеченной свининой, солеными грибами, икрой и рыбой. Ожидалась паэлья, на кухне трудился личный повар генерала Августина Муньоса Грандеса, командующего «Голубой Дивизией». Креветок и ракушек здесь не водилось, но повар обещал хорошие сосиски, и курицу. Взмахнув ресницами, покачав стройной ногой, Тони отпила вина.

В абвере сеньору Эрнандес встретили радушно. Тони не могла сообщить больше того, что рассказала бригадефюреру Вюнненбергу, в Чудово. Она развела руками:

– Должно быть, в котле есть и другие банды, однако я все время провела с ними… – Тони поморщилась:

– Мне неприятно о них вспоминать, господин майор… – Тони допрашивал глава армейской военной разведки. Она видела, как смотрит на нее офицер:

– Надеюсь, мне не предложат вернуться за линию фронта… – насторожилась Тони, – им еще придет в голову воспользоваться моим знанием русского языка… – Тони говорила почти без акцента. Майор, действительно, мимолетно подумал, что можно было бы отправить фрау Эрнандес обратно:

– Но для чего? Русские разгромлены, Ленинград в кольце. Город скоро станет пустыней, усеянной трупами, мы окажемся на Волге… – фрау Антония, судя по всему, ненавидела большевизм всей душой. Майор почесал висок:

– С одной стороны, она собирается вернуться домой, в Испанию. Однако у нас мало тех, кто в совершенстве владеет языком, может переводить… – для работы в абвере и СС привозили из Прибалтики местных немцев, фольксдойче:

– И в диверсионных школах они преподают… – майору очень не хотелось терять фрау Антонию. В диверсионных школах абвера пока учились юноши из среды белоэмигрантов, не имеющие ни малейшего представления о жизни в СССР. Работа с военнопленными только разворачивалась. Весной, в лагерях, начали стихийно создаваться антибольшевистские организации:

– Русских женщин отправляют в Равенсбрюк… – майор угостил фрау Антонию отлично заваренным кофе, и пирожными, с офицерской кухни, – тех, кто, как бы это выразиться, выжил после первых дней плена… – в Красной Армии служило много женщин, не только врачей и медсестер, но и летчиц, снайперов, и связисток. Майор, искоса, поглядывал на фрау Антонию:

– Очень приятная девушка, сразу к себе располагает. В диверсионных школах мы работаем только с мужчинами, а зря. Женщина меньше привлекает внимания. Ее никто не заподозрит в шпионаже… – на фронте гостил помощник рейхсфюрера Гиммлера, штандартенфюрер фон Рабе:

– Не стоит его подобным обременять, – решил военный, – он бонза, ищет генералов, для руководства русскими военнопленными… – фрау Антонию отправляли в Берлин, на попечение испанского посольства. Майор подождал, пока она, изящно, доест свежевыпеченную корзиночку, с кремом и малиной. Длинные пальцы ловко смахнули крошки с губ, крахмальной салфеткой. Отпив кофе, она взяла предложенную майором сигарету.

Лагерями заведовало СД. Для вербовки агентов, из пленных женщин, требовалось пойти на сотрудничество с Принц-Альбрехтштрассе, поделившись с ними фрау Антонией. Майор успокоил себя:

– Напишу докладную, адмиралу Канарису. Объясню, что никак иначе агентуру не найти. Не посылать же с разведывательными миссиями пустоголовых девчонок, с оккупированных территорий… – у военнопленных имелся опыт службы в армии, и технические навыки.

Майор снабдил фрау Антонию запиской, к оберштурмбанфюреру Хайнцу Грефе, начальнику отдела «Цепеллин», подразделения СД, отвечавшего за работу в советском тылу. Он пометил в блокноте, что надо связаться с партайгеноссе Грефе, и рекомендовать фрау Антонию, как человека, полезного для рейха:

– Она знает языки… – подумал майор, – СД может ее перехватить, для работы в Европе, но Канарис и Грефе согласятся с моими доводами. Нам требуется женская агентура. Нигде, кроме Равенсбрюка, ее не найти… – вслух, он заметил:

– Оберштурмбанфюрер Грефе мой хороший друг. Он покажет вам Берлин, позаботится о вас… – фрау Антония ласково улыбалась: «Большое спасибо, господин майор».

Не желая вызывать ненужных подозрений, Тони решила не спрашивать, напрямую, о фон Рабе. Она спрятала конверт в сумочку: