Анри Труайя - Свет праведных. Том 1. Декабристы

– Но, батюшка, – пробормотал Николай, – я вас не понимаю. Только что вы говорили…

– Только глупцы не меняют своего мнения. Если твоя сестра хочет остаться старой девой, это ее дело!

– Мари не останется старой девой, – вмешалась Софи. – Но она выйдет замуж позже, за человека по своему выбору!

– По нашему выбору! – поправил Михаил Борисович. – Поразмыслив, я тоже решил, что Вася мне не нравится. Элегантная кукла. То, что ты в прекрасных отношениях с ним, меня не удивляет! Но для девушки с хорошими зубками этот орешек слишком легко раскусить!

Он упивался каждым словом, которое произносил. О! Как ему было приятно выступать на стороне снохи против собственного сына! На пределе возбуждения он готов был изобрести новые предлоги, чтобы смутить и унизить Николая. Но Михаил Борисович инстинктивно понимал, как надо быть осторожным, оказывая поддержку молодой женщине, не согласной с супругом. Стоит по той или иной причине измениться ее настроению, и ваша преданность ей будет рассматриваться как знак неуважения.

– Послушай же, что говорит тебе Софи, – спокойно продолжал он. – Она сто раз права. Ты найдешь способ передать этот отказ Волковым, не обидев их…

– Прекрасная миссия! – пробурчал Николай. – Я потеряю друга!

– Ты предпочел бы потерять сестру? – сказал Михаил Борисович, выпрямившись во весь рост за письменным столом.

И краем глаза проследил за эффектом, который произвел на Софи.

Несмотря на указания отца, Николай в тот же вечер долго разговаривал с сестрой, пытаясь переубедить ее. Она осталась безучастной ко всем уговорам, ко всем угрозам и просьбам, и Николай отступил, убежденный, что Мария не в себе. В течение следующих трех дней он все время откладывал поездку в Славянку. Наконец, под давлением Софи, он отправился туда верхом с ощущением, что ему поручено прикончить умирающего. Девушки Волковы встретили его в парке и отвели в комнату брата. Вася, лежа на диване, читал. Бросив взгляд на Николая, он увидел, какое мрачное у того лицо, понял все и прошептал:

– Я был в том уверен!

Страдая от жалости, Николай запутался в извинениях:

– Она была очень тронута… Просила меня передать, что любит тебя как брата… И очень надеется, что ты не будешь сердиться на нее за… за это недоразумение…

Он услышал вздох за дверью и легкие шаги, удалявшиеся по коридору. Наверное, Васина сестра или прислуга.

Вася, скрестив руки на затылке, с безучастным лицом смотрел в потолок и не мешал глазам наполняться слезами. Созерцая его молчаливое страдание, Николай проклинал сестру за ее жестокость. Он хотел бы, чтобы Мария была рядом с ним в этой комнате и своими глазами увидела содеянное ею зло. Ведь слишком легко ранить издалека, не видя жертвы!

– Вася! – воскликнул он. – Я очень сожалею!..

Он присел на краешек дивана довольно неловко и положил руку на плечо молодого человека. Они сидели молча. Окно выходило на заросли кустарника. На стенах и на полу было множество книг. Между двумя отсеками библиотеки висели охотничьи ружья, удочки, ятаган.

– Послушай, – опять заговорил Николай, – я понимаю, что ты сердит на мою сестру, но наша с тобой дружба выше всех этих историй. Мы по-прежнему будем видеться…

– Нет, – мягко ответил Вася.

– Почему?

– Я уеду.

– Из-за… из-за нее? – спросил Николай.

Его удивляло, что сестра, чьи капризы, куклы и детские болезни были ему известны, могла перевернуть жизнь мужчины.

– Да, – ответил Вася. – Оставшись здесь, я слишком сильно страдал бы…

– Я постоянно буду рядом с тобой! – пробормотал Николай. – И в конце концов ты забудешь!

– Я не хочу забывать, – ответил Вася.

Его трагический вид понравился Николаю. «Какое благородство! – подумал он. – И моя сестра пренебрегает таким человеком!»

– Уже давно моя мать предприняла некоторые шаги, чтобы устроить меня в министерство юстиции, – продолжал Вася. – Теперь я уже не вижу препятствий для этой карьеры. Путь проложен!..

Он сделал жест рукой, означающий, что готов плыть по воле волн. На пальце блестел серебряный перстень друзей свободы. Николай почувствовал приступ боли.

– Это безумие! – застонал он. – Никакая женщина не заслуживает, чтобы из-за нее жертвовали великой дружбой! Ты не уедешь!

– Уеду.

Надежда посетила вдруг Николая: может быть, Дарья Филипповна поможет убедить Васю остаться?

– В любом случае, ты не можешь принять подобное решение, не посоветовавшись с матерью! – сказал он.

– Одобрит она меня или нет, я уеду.

– Не могли ли мы поговорить с нею сейчас?

– Она в Пскове, на весь день.

– Тогда я приеду завтра снова.

– Прошу тебя, не приезжай, – взмолился Вася, с грустью глядя ему в глаза. – Твое присутствие пробуждает во мне слишком много воспоминаний. Прощай! Прощай навсегда!

Он встал и протянул обе руки. Николай сильно сжал их, прошептал: «Прощай, друг мой!» – и вышел из комнаты.

На обратном пути он предавался самым грустным размышлениям. Дарья Филипповна так любила сына, что без сомнения воспримет отказ Марии как жестокое оскорбление. После от отъезда Васи у Николая уже не будет предлога для посещения Славянки. А если он позволит себе дерзость явиться туда, его не примут! О! Его сестра заварила ужасную кашу! По ее вине он лишился мужской дружбы и расположения женщины, которую к тому же уважал. По совести, Николай даже вынужден был признать, что именно невозможность видеться с Дарьей Филипповной больше всего огорчала его. Но сам избыток этого огорчения почему-то оказался целительным. Чтобы утешить себя, Николай отказывался верить в разрыв. Вася изменит мнение, поразмыслив ночью: через несколько дней они встретятся в Пскове или в Славянке, и все пойдет, как было прежде…

Он скакал по перелеску. При его приближении птицы умолкали. Затем, будто не в силах сдерживаться, засвистела вдруг иволга, дрозд издал резкий звук… Прибыв в Каштановку, Николай почти успокоился.

Тремя днями позднее слуга Волковых принес ему письмо от Васи. Уверенный, что речь идет о приглашении, Николай с радостью распечатал пакет. Друг сообщал ему, что в то же утро уезжает в Санкт-Петербург. Николай опустил голову. Его надежда рухнула так же медленно и тихо, как рушатся здания во сне. Убежденность в том, что ни Софи, ни Мария, да и никто другой в доме не мог понять его, усиливала печаль Николая.

Часто, чтобы воскресить воспоминание о счастливых временах, Николай скакал верхом до самых подъездов к Славянке. С вершины холма он рассматривал оранжевые, зеленые, красные ставни, изгородь, старый заросший сад, легкий дымок, поднимающийся над крышей, как плюмаж. В удачные дни ему случалось заметить светлое пятно платья в аллее. Расстояние было слишком велико, чтобы он мог различить, кто гуляет в саду – мать или одна из дочерей. Но он не хотел приближаться из страха быть обнаруженным. Судя по тому, что ему сообщили в клубе, Дарья Филипповна считала, что находится в ссоре с семейством Озаровых. Было удивительно, что вся округа оказалась в курсе того, что Васины чувства были отвергнуты, хотя ни заинтересованные лица, ни их близкие не рассказывали об этом никому. Определенно, в провинции невозможно сохранить тайну!