Герман Нагаев - Пионеры Вселенной

Подавляющее большинство студентов были иногородними. Они вели себя независимо. С профессорами говорили, как с равными. Не стесняясь, осуждали начальство и институтские порядки. Смело обсуждали сообщения о стачках и забастовках. Даже митинговали в аудиториях.

Небольшая группа рижан (преимущественно сынки немецких баронов и важных чиновников) держалась обособленно, с плохо скрываемым высокомерием.

Латыши и русские из семей врачей, учителей, адвокатов не примыкали ни к тем, ни к другим. Они как бы присматривались.

Фридрих обрадовался, что на первом курсе механического факультета оказалось четверо его однокашников из реального, и держался их, не заводя других знакомств.

Изучение технических дисциплин в институте совмещалось с практикой на заводах. Это радовало Фридриха.

Опять воскресла его давнишняя мечта, навеенная статьей Циолковского: «Если так будет и впредь протекать ученье, если нас будут знакомить с работой больших заводов, я смогу практически работать над созданием летательного снаряда, который бы смог вырваться во Вселенную».

Как-то после занятий, пообедав в институтской студенческой столовой, Фридрих отправился в библиотеку ратуши, чтоб еще раз перечитать статью Циолковского.

Домой вернулся поздно, отец и сестры уже легли спать. Няня, чтоб никого не беспокоить, собрала ему ужин на кухне. Поужинав, Фридрих поднялся наверх, в свою комнату. Он любил перед сном почитать или сделать запись в дневник. Сегодня ничего значительного не произошло, и он, улегшись под одеяло, поближе подвинул лампу и открыл томик Чехова. «Шило в мешке» развеселило его. Он потушил лампу и быстро заснул.

Ему снилось детство. Мать и сестренки качались в гамаке, а он, совсем маленький, играл на траве… Вдруг послышались выстрелы, задребезжали стекла окон. Фридрих закричал и открыл глаза. Было темно, стекла не дребезжали, но выстрелы слышались так явственно, словно стреляли где-то рядом. Фридрих приподнялся, прислушался: выстрелы доносились со стороны центральной тюрьмы. Перед глазами встал январский расстрел. Фридрих вскочил, оделся, стал прислушиваться. Выстрелы постепенно утихли. Начало светать… «Пожалуй, я уже не усну», – подумал Фридрих и, накинув куртку, вышел в сад. Спустился по главной аллее к калитке и вдруг увидел, что кто-то перемахнул через забор и затаился в кустах.

«Неужели вор?» – подумал Фридрих и попятился, соображая, как и что следует делать?

– Цандрик, это я! – послышался шепот из-за куста.

«Кто-то из реалистов, – подумал Фридрих, – так меня звали только в училище». – Он шагнул к кустам и увидел сидящего на траве Яниса Кудзиня, с перевязанной ногой.

– Янис?

– За мной гонятся, Фридрих… если можешь – помоги! – прошептал Янис.

Фридрих протянул ему руку:

– Здесь в горе есть небольшая пещера. Мы детьми в ней играли. Она заросла. Никто нас не увидит. Идем!

Янис шел, волоча левую ногу.

– Вот тут, за кустами.

– Вижу, спасибо! – Янис раздвинул кусты и спрятался.

В калитку громко застучали:

– Открывай! Полиция!

Фридрих подошел, открыл калитку. Двое полицейских, оттолкнув его, побежали по аллеям, осматривая кусты. К калитке, в коляске на вороной лошади, подкатили околоточный и пристав. Пристав спрыгнул первым и, войдя в сад, остановился перед Фридрихом, взял под козырек:

– Не видели, сюда никто не забежал?

– Калитка была закрыта.

– Могли через забор!

– Нет, не видел… Впрочем, я только вышел из дома… Наши еще спят…

Из боковой аллеи, стуча каблуками, выскочили двое полицейских, вытянулись перед приставом:

– Ваше высокоблагородие! Обшарили весь сад – никого нет! Дозвольте обыскать дом?

– От-ставить! – приказал пристав и махнул рукой.

Полицейские юркнули в калитку.

– Извините, что побеспокоили, господин Цандер. Служба… – Пристав приложил два пальца к козырьку и, повернувшись, вышел.

Когда цокот копыт и шаги полицейских утихли, Фридрих запер калитку, осмотрелся и подошел к пещере:

– Янис, вылезай – ушли!

Янис вылез, отряхнул прилипшие сухие листья, крошки земли, протянул руку:

– Спасибо, Фридрих! Ты меня спас. Можно мне тут побыть до вечера?

– Пойдем в дом – тебе надо перевязать ногу.

– А никто не увидит?

– Наших не бойся – они не выдадут… Обопрись на меня и пойдем.

Янис положил руку на плечо Фридриха и, морщась от боли, поковылял к дому.

По черной лестнице они поднялись на второй этаж. Янис сел на стул и стал платком вытирать пот. Фридрих спустился к отцу.

Артур Константинович уже позавтракал и собирался ехать на службу.

– А, ты уже встал! – удивленно воскликнул он, увидев Фридриха.

– Папа, я знаю, ты не одобряешь революционеров… Но тот человек, что спас меня зимой, теперь здесь и нуждается в твоей помощи.

– Он ранен? – насупился отец.

– Кажется, да…

– Кто-нибудь видел, как он пришел?

– Нет, еще было темно…

– Хорошо, иди к нему – я сейчас поднимусь.

Фридрих, войдя в комнату, приложил палец к губам.

Оба слушали, как отец мыл руки, собирал инструменты и, тяжело ступая, поднимался по лестнице.

– Ну-с, здравствуйте, молодой человек! Покажите-ка, что у вас за царапина? – стараясь быть приветливым, начал Артур Константинович.

Янис поднял штанину, снял намокшую кровью повязку.

– Однако! – покачал головой старый доктор. – Фридрих, немедленно сюда таз с теплой водой, спирт, йод, бинт!

Фридрих бросился вниз и мигом доставил все необходимое.

Промыв и забинтовав рану, старик вместе с Фридрихом уложили больного в постель.

– Сейчас вам дадут поесть, потом примите вот это лекарство и – спать!.. Вечером, если все будет хорошо, Фридрих отвезет вас в моей коляске домой или куда скажете… Будьте здоровы!

Старик кивнул, взял саквояж с инструментами и вышел из комнаты…

– У тебя славный отец, Фридрих.

– У тебя тоже! Передай ему от меня сердечный привет.

– Спасибо, но едва ли смогу… Отец четыре месяца был в тюрьме, а сейчас вынужден скрываться…

– Его выпустили?

– Освободили рабочие сегодня ночью. Ты слышал стрельбу?

– Да. Стреляли здорово.

– Это рабочая дружина напала на тюремную охрану, чтоб освободить приговоренных к смертной казни.

– Неужели удалось спасти?

– Да, освободили всех, в том числе и отца.

– Молодцы! Тебя там и ранили?

– Да. Я ведь теперь работаю на заводе и был вместе с товарищами…

– А почему за тобой гнались уже утром?

– Шел к другу, в Задвинье, а городовой увидел кровь на брюках и бросился меня ловить, засвистел. А тут поблизости – участок. За мной – погоня… Хорошо, что юркнул в переулок и махнул за забор к тебе…

– А я словно предчувствовал… проснулся рано и вышел погулять.

– Да, спасибо! Если б не ты – меня бы схватили и, очевидно, повесили. Мы много побили охранников…