Энн Райс - Иисус: Возвращение из Египта

Мы надеялись и молились, что не случится мятежа в этот день, не будет беспорядков и волнений в храме.

Потому что в этот день первосвященник постарается вымолить прощение всех грехов народа Израиля. Он наденет свои лучшие одежды. Рав Иаким, сам помазанный священник, описал нам его облачения, и мы заучили их описание, данное в Писании:

— Вот одежды, которые должны они сделать: наперсник, ефод, верхняя риза, хитон стяжной, кидар и пояс. Пусть они возьмут золота, голубой и пурпуровой, и червленой шерсти и виссона и сделают ефод. И пояс ефода, который поверх его, должен быть одинаковой с ним работы. Сделай наперсник судный искусною работою и вставь в него оправленные камни в четыре ряда; сих камней должно быть двенадцать, по числу сынов Израилевых. И будет носить первосвященник имена сынов Израилевых на наперснике у сердца своего, когда будет входить во святилище, для постоянной памяти пред Господом. И сделай верхнюю ризу к ефоду всю голубого цвета. И сделай полированную дощечку из чистого золота, и вырежи на ней: «Святыня Господня», и прикрепи ее шнуром голубого цвета к кидару, и будет она непрестанно на челе его, для благоволения Господня к ним.

Да, поистине великолепный наряд!

Но прежде чем первосвященник наденет все эти одежды, не менее красивые и богатые, чем одежды любого языческого священника в любом храме, он оденется в простое полотно, чистое и белое, чтобы совершить жертвоприношение.

В этот день первосвященник возлагает руки на тельца, которого принесут в жертву за Израиль. И он возлагает руки на двух козлов.

Так вот, один из этих козлов будет принесен в жертву, а другой — другой унесет все грехи Израиля в пустыню. Этот козел будет изгнан к Азазелю.

И что же такое Азазель, спрашивали мы, маленькие мальчики, хотя, конечно, мы уже знали. Азазель — это зло, это демоны, это мир за границами нашего мира, где нет Закона, в пустыне. И все понимали, что здесь означает слово «пустыня», поскольку народ Израиля уже ходил по пустыне перед тем, как войти в Землю обетованную. Козел же, отправленный к Азазелю, вернет туда все грехи в знак того, что грехи Израиля были прощены Господом и что зло может забрать себе обратно все злое, поскольку мы не хотим иметь с ним ничего общего.

Но самой важной частью церемонии является вход первосвященника в Святая Святых храма, в место, где пребывает Сам Господь, в место, куда дозволено входить только первосвященнику.

И весь Израиль в это время молится, чтобы сила Господня не поразила первосвященника, но чтобы его молитвы о прощении от его имени и от имени всех нас были услышаны и чтобы он вышел обратно к людям, побывав пред лицом Господа.

В предвечерний час мы собрались в синагоге, где раввин прочитал нам свиток, который читал в этот момент первосвященник во дворе женщин: «И в десятый день седьмого месяца пусть будет у вас священное собрание: смиряйте тогда души ваши».

Раввин произнес для нас слова, которые говорил сейчас первосвященник толпе, собравшейся в храме:

— Здесь написано больше, чем я прочитал перед вами. Наконец опустилась темнота. Мы стояли босиком на крыше и ждали. Вдруг закричали те, кто стоял на самых высоких местах. Они увидели сигнальные огни из ближайших деревень с южной стороны, и теперь и они разожгли огонь, чтобы передать добрую весть дальше на север, восток и запад:

— Первосвященник вышел!

Все потонуло в гомоне радостных выкриков. Мы плясали. Наш пост закончен. Полилось в чаши вино. Пищу клали на разожженные угли.

В очищенном и обновленном храме первосвященник вышел из Святая Святых целым и невредимым. Его молитвы за Израиль закончены. Его жертвоприношения закончены. Его чтения закончены. И теперь он, как и мы, отправлялся вкусить праздничную трапезу в кругу семьи.

Ранние дожди принесли пользу. Начались посадки.

И прямо в День очищения начинался праздник кущей, в течение которого весь Израиль должен был семь дней прожить в кущах, построенных из веток в память о путешествии из Египта в Ханаан. Для детей же это было особенное удовольствие.

Мы собрали лучшие ветви, что нашли в лесу, предпочитая всем остальным ветки ив, растущих вдоль ручья. И мы поселились в этих кущах, все, и женщины, мужчины, и дети, как будто кущи были нашими домами, и пели радостные псалмы.

Наконец в Назарет пришла новость о том, что Ирод Архелай и Ирод Антипа прибыли домой, а также все остальные, кто ездил к Цезарю Августу. Мы собрались в синагоге, чтобы выслушать рассказ молодого священника, присланного из Иерусалима с целью сообщить последние известия. Он хорошо говорил по-гречески.

Ирод Антипа, сын ужасного Ирода Великого, должен был стать правителем Галилеи и Переи. А Ирод Архелай, которого все еще сильно ненавидели, будет этнархом Иудеи, а другим детям Ирода достались другие провинции. Одной из дочерей отвели дворец в греческом городе Аскалоне. Мне сразу понравилось название этого города.

Когда я позднее спросил Иосифа о прекрасном городе Аскалоне, он сказал мне, что по всему Израилю и Перее и даже в Галилее рассыпаны греческие города — города с храмами в честь идолов из золота и мрамора. Вокруг Галилейского моря стояло десять греческих городов, и они назывались «Десятиградие».

Мне удивительно было слышать это. Я привык к Сепфорису и его еврейскому укладу. Я знал, что Самария — это Самария, и мы не имели никаких дел с самаритянами, хотя они располагались близко к нашим границам. Но я и понятия не имел, что в нашей земле стоят языческие города. Аскалон. Такое красивое название. В голове у меня сложился образ принцессы Саломеи, дочери царя Ирода, гуляющей по своему дворцу в Аскалоне. Что же для меня дворец? Я знал, что это такое, как знал я, что такое языческий храм.

— Вот что значит империя, — сказал мне дядя Клеопа. — Только не расстраивайся из-за этого — из-за того, что среди нас живут все эти иноверцы. Ирод, царь евреев! — язвительно протянул он. — Он построил множество храмов в честь императора и своих языческих богов. Вот вам и царь евреев.

Иосиф жестом велел Клеопе замолчать.

— В этом доме мы — в земле Израиля, — сказал он.

Все засмеялись.

— Ага, — хмыкнул Алфей, — а за дверью начинается империя.

Мы не знали, смеяться над его словами или нет, и Клеопа кивнул нам в знак того, что да, это шутка.

— Но где же начинается Израиль и где заканчивается? — спросил Иаков, сидевший с нами.

— Здесь! — воскликнул Иосиф. — И там! — указал он. — И везде, где соберутся вместе евреи, соблюдающие Закон.

— А мы когда-нибудь увидим эти греческие города? — поинтересовался я.

— Ты видел Александрию, значит, ты видел лучший из них, величайший, — сказал Клеопа. — Ты видел город, который уступает только Риму.