Иван Басаргин - Дикие пчелы

– Кто-то его торскнул из староверов, – посыпались догадки. – Ить он отрекся от бога, пошел супротив их делишек, а такое они не прощают.

– Может быть, все может быть, будем искать убийцу.

Макар враз стал близок и понятен. Не было среди этих людей такого, кого не согрел бы он своей добротой. И люди наперебой начали вспоминать его добрые дела.

– А я так и не вернул ему деньги. Хотел вернуть, но Макар не принял.

– Нам он покупал теленка…

– Мне – коня…

– Через него я чуток вздохнул.

Но Хомин молчал, хмурил брови при свете заполошных факелов, мял бурую бороду. Нутром чуял, что в смерти Макара есть его вина. Наверняка убил Макара Безродный.

А тот, кто был Макаром, теперь тихо плыл над снегом. Покачивался в наспех сделанных из жердинок носилках. Уходил навсегда из своей любимой тайги. В деревне положили труп его у ворот Хомина. Но Хомин, то ли струсил, то ли еще по каким причинам, заупрямился.

– Это пошто же вы около моих ворот положили Макара? Ведь для всех он что-то делал. И все мы перед ним в долгу.

– Все должны, разве мы спорим, должны по самые уши, а ты ему должен по самую маковку. Мы брали у Макара крохами, а ты давился кусками. Да и наказ Макаров должен помнить: он завещал, чтобы ты похоронил его. Это мы много раз слышали, – устало говорил Шишканов. – А потом ты навел Безродного на след Бурана. Ты продал тому убийце свою душу…

– Ладно, ладно, – часто заговорил Евтих, – зовите бабок, будем обмывать и соборовать.

– Чует кошка, чье мясо съела. Так-то. А мы потом миром обсудим что и как.

Буран метался среди людей. Скулил. Подбегал к трупу, ставил лапы ему на грудь, лизал лицо, начинал подвывать. Ждал от людей участия к себе и к Макару. Но вместо участия Хомин сильно пнул пса в бок, выругался:

– Носит тебя тут, дьяволина! Пошел вон! – замахнулся фонарем. Пес ощерил зубы, готовый прыгнуть на Хомина. Но не прыгнул. Отошел и лег у забора, положив большую голову на лапы.

– Так ему и надо, проспал колдуна, – злорадствовала Кузиха. – Отходился, черт старый.

– Да замолчи ты, дьяволица! – взревел Хомин. – Замолчи, старая сука, или я тебя прибью.

– Это я-то сука, кобель ты шелудивый, поганец дьявольский. Ты был заодно с колдуном, потому и разбогател.

Кузиха потеряла власть над собой, ругала Макара, Хомина, что они оба душепродавцы, колдуны. Хомин еще больше взъярился от того, что кричала Кузиха, от того, что ему придется хоронить-таки Макара за свои денежки, делать поминки, то да се. Схватил Кузиху за плечи и что есть силы толкнул ее в снег. А силы у Хомина не занимать. Кузиха юзом прокатилась по снегу, ударилась об забор. Но не зашиблась – вскочила с матерщиной и убежала домой.

Но Макару теперь было все равно, кто его бранит, а кто жалеет. Забудут ли его люди, тепло его рук? Ведь посеянное добро должно расти, как тучная пшеница на полях.

Утром прибыли казенные люди – урядник Рачкин и волостной староста Бережнов, понятые из деревни. Они осмотрели труп, след винтовочной пули. Все записали, опросили тех, кто нашел труп Макара.

– Ну что скажешь, Степан Алексеевич? – спросил Рачкин.

– То и скажу, что Макара, царство ему небесное, – перекрестился волостной, – торскнули Шишканов и Коваль. На то у нас есть свидетели, кои видели это зло. Они на золото Макарово позарились. Да, они были поначалу дружки закадычные, ту листовочку писали вместе, а потом Макар-то от них откачнулся. Перестал им служить верой и правдой, вот теперь сам видишь…

– Не верится, Степан Алексеевич. Снова непонятная история. Надо разобраться.

– Коль непонятная, то разбирайся. Страшней бунтовщиков нет людей на свете. Мало мы пометались с той листовкой по волости.

– Кто видел это убийство?

– Кого мы поставили надзирать за Макаром, вот они и видели.

– Красильников и Селедкин? Ну этим верить-то не всегда можно.

– Пошто же, ведь они наши помощники. Как услышали выстрелы, так и бросились на них. Выглянули из-за сопочки, а там эти дружки нагнулись над Макаром, убеждались, убит аль нет.

Рачкин усмехнулся. Значит, эти два друга стали работать на два лагеря. От таких людей все можно ожидать.

Все просто: узнал Бережнов, кто работает на урядника, позвал к себе дружков, пригрозил смертью, дал наказ давать Рачкину те сведения, которые выгодны для братии. Сдались, поклялись на Евангелии, что будут служить верой и правдой. Рачкин может накричать, бросить в кутузку, но не убьет, а этот придушит – и не пикнешь.

Коваля и Шишканова власти взяли под стражу, чем немало удивили сельчан. На допросе арестованные сказали, что были на охоте, но Макара не видели. Да и за что бы они стали убивать Макара – человека добрейшей души. Приехали свидетели из Каменки – Красильников и Селедкин. Они показали на бунтовщиков. Волостной и урядник торжествовали. Преступники найдены – можно отправлять их в спасскую тюрьму. Тем и закончить следствие. Бунтовщиков будет меньше, в волости станет тише. Урядник получит награду, волостной – похвалу.

Шишканову проще было приписать убийство: бунтовал в 1905 году, писал листовки, подбивал на бунт ивайловцев и чугуевцев, чтобы забрать и поделить чужие земли, сбил с пути истинного раба божия Макара, потом нашлись свидетели, что они поссорились, будто Макар вытолкал Шишканова из своего дома. Суд. Десять лет каторги со скорой отправкой на холодный Билимбай, куда когда-то едва не угодил Безродный, он же Стрельников…

Успел-таки Устина с побратимами отправить на охоту Бережнов.

– Идите, промышляйте что уж попадет, пушнина так пушнина, зверь так зверь, попытайтесь добыть тигра с обережкой, вот и будет оправдана охота. Безродного кто ранил? Э, сам себя с дури ранил, перезаряжал наган и пульнул в себя. Поезжайте, не мешкайте и так провошкались долго.

Вовремя отправил. Если бы не отправил – тайна убийства Макара была бы раскрыта. Уж кто-кто, а Устин бы сказал Рачкину, что Макара грозился убить Безродный, что отец за его голову обещал большие деньги, что Безродный лежит раненый у них.

Рачкин не верил, что Макара убили Шишканов и Коваль. Но кто убил, не мог и предположить. Пытал этих перевертышей, но те твердили одно и то же, что слышали выстрелы, а потом видели Шишканова и Коваля.

Знал, кто убил Макара, и Евтих Хомин. Он несколько раз порывался сбегать в Чугуевку, рассказать правду властям. Но кто власти-то? Да и боялся Безродного. Пометался и подавил в себе доброе намерение.

Между тем с похоронами Макара не клеилось. Старики отказались отпевать тело богоотступника. Отказался и поп из Чугуевки. В народе раздались шепотки: зря Макара принесли в деревню, надо было схоронить там, где был убит. Даже Анисья, которая раньше защищала Макара, шептала мужу:

– Евтих, откажись от Макара, не было бы беды от этих похорон.