Мика Валтари - Тайна царствия

– Уже поздно, – озабоченно сказал он – скоро стемнеет, а никто не пришел забрать меня с этой тропинки, куда меня отвели надень. Сжалься надо мной, милосердный прохожий, отведи меня в город! Там я смогу найти дорогу, но за его стенами я боюсь заблудиться, споткнуться о камень и слететь в яму.

При одной мысли о прикосновении к этому мерзкому существу, которое нельзя было назвать человеком, меня охватил приступ тошноты. Я резко отпрянул назад, чтобы до меня не смогла дотянуться его рука, продолжавшая шарить в пустоте, и ускорив шаг, пошел дальше, стараясь не слышать раздававшиеся позади вопли нищего, который опять принялся стучать палкой о камень, словно пытаясь выместить на нем бессильную злость.

В глубине души я порицал его неблагодарность, поскольку я отдал ему прекрасные продукты и вдобавок котомку, которая тоже чего-то стоила.

Отойдя еще на десяток шагов, я словно бы наткнулся на стену, остановился и оглянулся назад. Услышав это, слепой закричал с удвоенной силой.

– Сжалься над бедным слепым, ты же зрячий! – всхлипывал он. – Отведи меня в город и получишь за это Господне благословение. Мне холодно по вечерам, и собаки прибегают облизывать мои раны.

Кто из нас был большим слепцом: он или я? Конечно, то, что я отдал ему продукты, еще не свидетельствовало об истинном милосердии, потому что я больше в них не нуждался. А вот если бы я заставил себя приблизиться и прикоснуться к нему, а затем отвел бы его в Иерусалим, это можно было бы считать похвальным поступком. Однако при одной лишь мысли об этом меня вновь охватил приступ тошноты.

– На свете множество путей, – невольно вырвалось у меня. – На них легко сбиться с дороги, и как знать, не ошибусь ли я и не столкну ли тебя в пропасть, чтобы избавиться от тебя?

Нищий вздрогнул и застыл, а палка вывалилась у него из рук.

– Мир тебе, мир тебе! – воскликнул он в страхе – Я тебе доверяю! Что еще может поделать слепой, который не в состоянии сам найти свой путь?!

Эти слова задели меня за живое. Я сам был слепцом и жаждал найти себе поводыря, не имея возможности самостоятельно отыскать нужный мне путь. Мне вспомнилось странное ощущение чьего-то присутствия во время сна. исчезнувшее после того, как я открыл глаза. Я решительно вернулся, приподнял калеку за иссохшие руки, помог ему подняться. Он протянул мне палку и попросил вести его, держа ее свободный конец, дабы не испачкаться о его грязь. Однако я сразу отверг предложение вести его, как ведут за узду животное. Мы пошли по направлению к городу, я держал его под руку. Он ощупывал перед собой дорогу палкой: тропинки долины Кедрона далеки от того, чтобы быть такими ровными, как римские дороги.

Мы продвигались медленно – нищий настолько ослаб, что спотыкался каждую секунду. Его рука была не толще моего запястья, словно ее обглодали звери.

– Зачем ты забираешься так далеко от города, если сам не можешь вернуться? – с раздражением спросил я.

– Ах, незнакомец! – жалобно протянул он – Я слишком слаб, чтобы защитить себя, сидя у ворот. Прежде, когда у меня еще были силы, я занимался своим ремеслом прямо напротив храма!

Похоже, он весьма гордился этими воспоминаниями и даже повторил, что он просил милостыню перед храмом, словно это была большая честь.

– Я прекрасно умел защищаться своей палкой, хотя ничего не вижу! – самодовольно заметил он – Но когда состарился, все чаще стал возвращаться домой избитым и в конце концов меня изгнали даже от ворот. Вот почему мне остается лишь каждый день упрашивать какого-то богобоязненного прохожего, чтобы он отвел меня на одну из дорог. В священном городе слишком много нищих, которые сильнее меня!

Исхудавшими пальцами он ощупал край моего плаща.

– Какая прекрасная ткань, незнакомец! – заметил он – И как хорошо от тебя пахнет! Должно быть, ты богат, и я не пойму, как это ты прогуливаешься сам в столь позднее время за пределами города? Почему никто криками не предупреждает о твоем приближении?

Я не обязан был ему отвечать, но все же сказал:

– Я должен один найти свой путь!

Сам того не ожидая, я вдруг спросил:

– Слепец, ты слышал что-нибудь об иудейском царе, этом Иисусе из Назарета, которого распяли? Что ты о нем думаешь?

Этот вопрос вызвал у него такую злость, что он весь задрожал.

– Я достаточно наслышан об этом человеке! – прохрипел он, потрясая в воздухе палкой – Хорошо, что его распяли!

Услышав такое, я немало удивился:

– Однако мне рассказывали, что он был набожным и добрым человеком, исцелял больных, и его всегда окружали бедняки и страждущие, которым он дарил мир.

– Ах вот как, мир? – насмешливо перекривил меня слепой – Он хотел все разрушить и уничтожить! Даже храм! Он нарушал наш мир и был исполненным злобы человеком! Сейчас я тебе объясню: возле Безатского водоема на своем убогом ложе нищенствовал один паралитик, которого все хорошо знали; время от времени он позволял столкнуть себя в воду, чтобы пробудить жалость прохожих. Между прочим, в этих водах уже давно никто не исцелялся, хотя иногда там еще бьют горячие ключи. Однако это место находится близ Послушнических ворот, а просить милостыню в тени порталов всегда приятнее. Для этого человека все складывалось прекрасно до тех пор, пока Иисус, проходя мимо, не спросил его: «Ты хочешь исцелиться?» Паралитик, желая уйти от ответа, сказал, что когда начинает бить горячий ключ, всегда находятся люди, проворнее его, которые спускаются в воду первыми. Тогда назаретянин приказал ему подняться, взять свое ложе и идти!

– И он исцелился? – недоверчиво спросил я.

– Еще как исцелился! – воскликнул слепой, – Взяв ложе под руку, он пошел! Сила этого галилейца была ужасной! А паралитик тем самым лишился превосходного ремесла, кормившего его на протяжении тридцати восьми лет! Теперь, находясь в преклонном возрасте, он вынужден зарабатывать на хлеб насущный трудом своих рук.

Пока он рассказывал, я видел, как его наполняла горечь, он добавил:

– Кроме того, это исцеление произошло в субботу. Несчастного сразу же задержали за ношение своего ложа и отвели к священникам. Но это еще не все! Спустя какое-то время Иисус встретил его в храме и предупредил, дабы он больше не грешил, иначе с ним произойдет нечто худшее! Чтобы защитить себя, нищий, пошел и донес на него, подтвердив, что был им исцелен и что он приказал ему взять свое ложе и нести его в день шабата! Но… что могли священники сделать с Иисусом? Окруженный толпой своих приверженцев, он кощунственно заявил, что имеет право нарушать, правило святого дня и работать в этот день, как это делал его отец! Представляешь себе? Он считал себя равным Богу! Конечно же после этого его пришлось распять!

Я продолжал хранить молчание, и нищий, полагая, что его доводы не показались мне убедительными, попытался привести новые.