Илья Сельвинский - О, юность моя!

— Ага! Разобрало! — захихикала усатенькая.

— Не твое дело, старая!

Через пять минут у Леськи уже была обширная клиен­тура. Несчастный парень потел, стараясь говорить раз­ное, но как-то так получалось, что все бабушки выходили замуж не за тех, кого любили. Это поражало всех.

— Марфа! — закричала одна из старух молодой женщине, которая вышла на балкон узнать, по которому делу шум. — Марфа! Давай сюды! Тут парень ворожит. Ух, как верно!

Пока Леська расправлялся со старухами и богател на глазах, женщина спустилась со второго этажа. За ней ковыляла девочка лет четырех. Женщина постояла, по­слушала, потом сказала:

— Не верю я во все это, но все-таки — чем черт не шутит?

Леська взял ее большую руку в свои и с холодком под грудью почувствовал, какая она живая, женская рука.

— На кого гадаете?

Женщина поднесла губы к его уху и шепнула:

— Андерс!

При этом она нечаянно коснулась кончиком носа его уха.

— Муж? — вздрогнув, спросил Леська.

— Да, — шепнула она.

— Брюнет? Блондин? — продолжал спрашивать Лесь­ка, обмирая от ее шепота.

— Блондин.

— Сколько ему лет?

— Тридцать два.

Он не поднял глаз на эту женщину, хотя она и подала ему дне керенки. Нет, грузчики и за неделю столько не зарабатывали. Есть же на свете удачные профессии! Хоть стыдненько, да сытненько.

Поужинал Леська роскошно: заказал шашлык с поч­кой и стакан молодого вина. Потом сбегал на почту.

— Телеграмма Бредихину есть?

— Есть.

Слава богу. Денег на проезд хватит — дело в шляпе.

Леська вскрыл депешу и прочитал:

«ни коем случае не приезжай галахов спохватился деньги перевожу леонид».

Что ж теперь делать? Как жить? Крым невелик — из-под земли достанут. Опять приходится думать о Тур­ции...

И вдруг его мощно потянуло к тем бабушкам, кото­рым он вчера нагадал сны. Получилось ли что-нибудь из этого гаданья? Сегодня как раз воскресенье: все дома. Сидят, наверное, опять на своих лестницах вперемежку с котами.

Ноги сами принесли Леську к заветному двору. Он приоткрыл калитку: старухи и кошки на местах.

— А! — закричала одна старуха, больше других по­хожая на бабу-ягу. — Вот он, голубчик! Вот он, сукин кот! А ну-ка, верни обратно керенку, а то я тебя кочер­гой, жулик ты этакий.

— А что, собственно, случилось?

— Он еще спрашивает! Я за что заплатила тебе ке­ренку? За то, чтобы увидеть во сне Лешку. А кого уви­дела? Тебя, дурака. Ну-ужен ты мне?

— Верно! И я видела. Отдавай обратно керенку.

Леська полез в карман и стал возвращать керенки.

— А вы? — спросил он бабушку, которая должна была увидеть Валюшу. — Тоже ко мне в претензии?

— Да что я? — засмеялась бабушка. — Я и вовсе глаз не сомкнула: у меня бессонница.

— А я видела своего Николку, — удовлетворенно ска­зала старуха с бородой. — Спасибо, мальчик. Уж так утешил!

На балконе второго этажа стояла Марфа с девочкой и молча глядела на него сверху.

— А вы тоже видели вместо мужа меня?

— Да.

— Значит, и вам нужно вернуть деньги?

— Зачем? Вам они нужнее.

— Нет, нет. Возьмите! Завтра я получу от брата.

Он взбежал на балкон и протянул ей две керенки.

— Я действительно во сне видела вас, но это было не так уж неприятно, — сказала она, смеясь, и отвела Леськину руку.

Тут Леська впервые взглянул на нее в упор: ему пока­залось, что где-то он ее видел.

— Мы с вами нигде не встречались? — спросил он.

— Нет, откуда же?

— Но мне почему-то ваше лицо очень знакомо.

Она засмеялась. Женщины всегда смеются, когда не знают, что ответить.

— Вы знаете, — сказал вдруг Леська. — Мне негде ночевать. Если бы вы позволили... Мне никакой постели не нужно! В тюрьме я спал на полу. А этот бушлат под голову... Ну, хоть на один-два дня, пока деньги придут.

Женщина поглядела на него внимательно и чуть-чуть принахмурилась.

— А кто вы такой?

— Я гимназист восьмого класса евпаторийской гим­назии. Был арестован по недоразумению, теперь осво­божден. Вот мой документ.

Леська дрожащими пальцами вытащил из портмоне бумажку военно-следственной комиссии.

— Я должна посоветоваться с мамой.

Леська остался на балконе с девочкой.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Леся. А тебя?

— Лидль.

— Лидия?

— Нет. Лидль, Лидль, Лидль! — завела она, точно звенела колокольчиком. — А ты кто такой? Капитан?

— Нет.

— А будешь капитаном?

— Не уверен. А ты кем будешь, когда вырастешь?

— Если я вырасту девочкой, то буду докторшей, а если мальчиком, то обязательно капитаном.

Вышла мать, за ней старуха, лицо которой было та­ким же белым, как и волосы. Она зорко оглядела Елисея и, ничего не сказав, вернулась в комнату. Марфа пошла за ней. Потом возвратилась.

— А приставать ко мне не будете?

— Что вы, что вы! Как вы можете так думать?

— Кто вас знает? Мужчина!

Леську пригласили в комнату. Один угол занимала в ней плита, за плитой стояла кровать, судя по обилию по­душек, очевидно, старушкина. В глубине — другая кро­вать, и против нее — кушетка.

Леська снял бушлат и хотел повесить его на гвоз­дик.

— Нет, нет! — улыбаясь, сказала Марфа. — Вот вам палка — выбейте его хорошенько на балконе.

Леська послушно вышел на балкон и стал работать палкой. Пыль от бушлата поднялась необычайная.

— Лидль! — раздался голос матери. — Поди сюда.

После работы над бушлатом Леську заставили мыть­ся. Старуха поставила на табуретку таз и налила в него теплой воды. Когда Леська стал разоблачаться, Марфа, взяв Лидль за ручку, вышла с ней на балкон.

Помыв голову, Леська подошел к зеркалу, чтобы при­чесаться, и вдруг увидел на тумбочке точно такую же шкатулку с сиреной, что у его бабушки. Он приоткрыл ее: в ней лежали какие-то квитанции.

— Откуда у вас эта шкатулка?

— Что? — спросила старуха, приложив к уху ладонь.

— Я говорю: шкатулка эта откуда?

— Не помню, — сухо ответила старуха.

Когда Марфа вернулась, Леська взглянул на нее пронзительно и увидел вздернутые у висков веки, вздер­нутый рот, подбородок с ямкой.

— Вас зовут... Ундина? — спросил он по-детски.

— Нет, Марта. Марта Спарре.

— Но ведь это вы на картинке? Я вас видел в Евпа­тории. Десять лет назад. Там представлял вас публике один дядька с деревянной ногой.

— Это был мой отчим.

Обедали молча. Леська не спускал глаз с Ундины, она же перестала улыбаться и старалась не глядеть на Леську.

Какие удивительные встречи бывают в жизни! И во­обще какая удивительная вещь сама жизнь! Вот он столкнулся с настоящей русалкой и живет у нее в ком­нате. Он видел ее когда-то полуобнаженной, с чудесным рыбьим хвостом. Такой ее не видел, наверное, даже соб­ственный муж. Какое же счастье выпало сегодня Лесь­ке! Слезы подступили ему под самое горло, но он выру­гал себя мысленно и сдержался. «Проклятая контузия! Как будто ничего особенного, но нервы ни к черту!»