Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Нѣтъ, она объ этомъ и не думала; другія мысли занимали ее въ ту минуту, когда взглядъ ея, скользнувъ по гладкому стеклу, остановился на молодой дѣвушкѣ въ бѣломъ платьѣ, за которой, какъ декорація, до самаго полу спускалась бархатная портьера. Отъ этого темнаго грунта энергичное лицо Кети выдѣлялось еще рельефнѣе и въ эту минуту она могла служить олицетвореніемъ невинности и цѣломудренной чистоты.

Флора насмѣшливо улыбнулась и граціозно покачала головою.

– Да, дитя мое, тебѣ не всегда придется оставаться такой скромницей и недотрогой, да и хозяйственныя наклонности, развитыя въ тебѣ твоею заботливою Лукасъ, вовсе не умѣстны для твоего будущаго поприща. Морицъ ни за что не пожелаетъ слушать бренчанье ключами и не позволитъ тебѣ часами просиживать въ кухнѣ; въ этомъ будь совершенно увѣрена, если-бъ онъ даже въ минуту нѣжности десять разъ обѣщалъ тебѣ устроить птичій дворъ. Такіе новоиспеченные дворяне еще больше гонятся за этикетомъ и требуютъ большей важности отъ своей жены, чѣмъ родовые дворяне.

Кети покраснѣла и отошла въ сторону.

– Какое мнѣ дѣло до того, какъ будетъ жить Морицъ? – живо спросила она, съ удивленіемъ посмотрѣвъ на старшую сестру.

– Не понимаю, Флора, какъ у тебя не хватаетъ такту, что-бы не болтать всего, что у тебя на языкѣ? – вскричала Генріетта, бросивъ озабоченный взглядъ на лицо Кети. – Развѣ Морицъ уполномочилъ тебя на этотъ разговоръ?

– Вотъ глупости! Онъ, во всякомъ случаѣ, долженъ благодарить меня, что я о немъ забочусь. Неужели-же ты думаешь, что я высказываю новость, неизвѣстную для Кети? Да нѣтъ на свѣтѣ дѣвушки, которая, достигнувъ шестнадцати лѣтъ, не съумѣетъ инстинктивно понять, какое сердце для нея сильнѣе бьется? Развѣ только слишкомъ глупыя или отъявленныя кокетки могутъ составлять нѣкоторое исключеніе.

Красавица внимательно посмотрѣлась въ зеркало и надвинула на лобъ воздушные локончики.

– Тому, кто нѣсколько минутъ тому назадъ видѣлъ, съ какою довѣрчивою преданностью наша малютка умѣетъ приласкаться, – тому трудно ошибаться; – не такъ-ли, Кети? Вѣдь, ты понимаешь меня?

– Нѣтъ, я не понимаю, – отвѣчала Кети дрожащимъ голосомъ.

Необъяснимое чувство отвращенія и страха овладѣло всѣмъ ея существомъ.

– Уйдемъ отсюда, Кети, – сказала Генріэтта, – обнявъ стройную фигуру сестры съ намѣреніемъ вывести ее изъ комнаты. – Я не въ силахъ слушать дерзкія слова Флоры, – добавила она, топнувъ ногою.

– Не горячись и не волнуйся напрасно, Генріэтта, – засмѣялась Флора и протянула Кети футляръ съ драгоцѣннымъ ожерельемъ.

– Прибери это, дитя мое, нельзя оставлять такія вещи въ пустой комнатѣ, куда постоянно входитъ прислуга.

Кети поспѣшно, какъ ребенокъ, заложила правую руку за спину.

– Морицъ можетъ взять эти рубины обратно, – сказала она коротко, но съ твердостью. – Твоя бабушка совершенно права – это подарокъ не по мнѣ; я не могу украсить свою шею такимъ роскошнымъ ожерельемъ.

– И ты воображаешь, что я повѣрю твоему простодушію? – воскликнула Флора разсердившись. – Такой полновѣсной дѣвушкѣ совсѣмъ не къ лицу подобное ребячество. Посмотри, вонъ лежитъ кружевная шаль, которую бабушка не хотѣла принять отъ Морица; наша важная президентша обидчивѣе твоихъ сестеръ, которыя находятъ, что Морицъ и не могъ поступить иначе, какъ сдѣлать тебѣ самый дорогой подарокъ. Неужели-же причина такого предпочтенія можетъ быть тебѣ неизвѣстной? Вѣдь, это смѣшно! Я думаю, ты ежедневно слышишь, какъ рабочіе колотятъ и стучатъ, возобновляя павильонъ, и знаешь, что онъ приготовляется для мѣста жительства бабушки, когда молоденькая жена коммерціи совѣтника вступитъ въ роскошныя комнаты замка! Ну, дорогая моя, говорить-ли мнѣ еще яснѣе?

До сихъ поръ молодая дѣвушка стояла неподвижно, устремивъ удивленные глаза на сестру и слегка вздрагивая, точно ощущала приближеніе ядовитой змѣи; но теперь гордая улыбка мелькнула на ея блѣдныхъ губахъ.

– Довольно! теперь я наконецъ поняла тебя! Ты повела дѣло гораздо ловчѣе твоей бабушки, что-бы удалить меня изъ этого дома. Теперь, конечно, мое дальнѣйшее пребываніе здѣсь сдѣлалось не возможнымъ.

– Кети! – вскричала Генріетта; – нѣтъ, въ этомъ ты ошибаешься. Флора поступила необдуманно, но она, навѣрно, не хотѣла оскорбить тебя своими намеками.

Она нѣжно прижалась къ младшей сестрѣ и ласково посмотрѣла ей въ глаза.

– Зачѣмъ придавать такое значеніе простымъ шуткамъ? Или ты въ самомъ дѣлѣ не замѣчала любви, которую тебѣ ясно выказываютъ? Ты знаешь, что я часто испытываю сильное желаніе умереть; но если это правда, что ты сдѣлаешься хозяйкою въ нашемъ отцовскомъ домѣ, тогда…

Кети быстро вырвалась изъ нѣжныхъ объятій сестры.

– Никогда! – воскликнула она, гордо покачавъ головою, и обнаружила такое негодованіе, на какое только способно дѣвичье сердце, неделикатно задѣтое за больное мѣсто.

– Какъ, неужели никогда! – повторила Флора съ насмѣшкой. – Можетъ быть ты находишь, что эта партія недостаточно прилична для тебя? Не ждешь-ли ты какого нибудь промотавшагося графа или князя, который, не обращая вниманія на жену, будетъ очень доволенъ освободить твои денежные мѣшки отъ тюремнаго заключенія въ желѣзномъ шкафѣ. Что-жъ въ нашемъ вѣкѣ такихъ жениховъ не мало! Но какую жизнь ведутъ ихъ несчастныя жены – это тоже намъ хорошо извѣстно. Если ты вѣчно желаешь слышать, что твой дѣдъ бѣгалъ съ кнутомъ за мельничными клячами, а бабушка ходила по лѣсу босая, тогда, пожалуй, вступи въ такое гордое, знатное семейство!

– Впрочемъ, я не могу постичь, что побуждаетъ тебя отклонять предложеніе Морица, – продолжала она. – Правда, что ты богата, но источникъ этого богатства не всѣмъ пріятно будетъ узнать. У тебя много свѣжести, но ты не хороша собою, дитя мое; а что касается до твоего таланта, которымъ ты всегда стараешься блеснуть въ обществѣ, то это только искорка, искусно раздутая твоими учителями, которая быстро потухнетъ съ прекращеніемъ ихъ гонорарія.

– Флора! – съ упрекомъ сказала Генріэтта.

– Замолчи! Я говорю теперь въ твоихъ-же интересахъ, – возразила старшая сестра, порывистымъ движеніемъ отстраняя отъ себя слабую фигуру больной.

– Или, можетъ быть, ты желаешь видѣть Морица пламенно влюбленнаго въ тебя, Кети? Но вспомни, дорогая моя, что онъ человѣкъ уже не первой молодости, которому смѣшно выказывать страстное увлеченіе двадцатилѣтняго юноши. Вообще, еще неизвѣстно, выберутъ-ли тебя когда нибудь ради тебя самой, – подобныя милліонерши никогда не должны на это надѣяться… Я положительно не понимаю тебя. До сегодняшняго дня ты, не слушая ничьихъ совѣтовъ, съ самоотверженіемъ ухаживала за больною, а теперь, когда Генріэтта всю свою будущность связываетъ съ твоимъ пребываніемъ въ этомъ домѣ, – ты хочешь уходить. Что касается до меня, то, уѣхавъ отсюда, я была бы спокойна за сестру, зная что она въ твоихъ надежныхъ рукахъ. А о мнѣніи Брука тебѣ заботиться не зачѣмъ – тебѣ только что пришлось убѣдиться, какъ ты ему мало симпатична. Онъ скорѣе соглашается терпѣть въ своемъ домѣ присутствіе избалованнаго мальчика Брандау, чѣмъ твое присутствіе. Впрочемъ я увѣрена, что онъ охотнѣе всего, послѣ своего отъѣзда, передастъ свою паціентку въ твои руки, зная, какъ она тебя горячо любитъ.