Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Но отъ кого-же онъ бѣжалъ? Къ малюткамъ это не могло относиться; – значитъ, она не ошиблась: она сдѣлалась ему тягостною и невыносимою! Онъ не хотѣлъ встрѣчать ее въ своемъ домѣ, и веселая дѣтская компанія была потому устранена изъ дому, чтобы лишить ее возможности часто посѣщать добрую тетушку. Это убѣжденіе придало ея милому личику выраженіе холодной недовѣрчивости.

– Вы нисколько не обязаны объяснять причину вашихъ строгихъ распоряженій – вы здѣсь хозяинъ, и этого довольно, – возразила она сухо. – Но какое сильное расположеніе вы должны питать къ баронессѣ Штейнеръ, что жертвуете ей вашимъ дорогимъ спокойствіемъ и предлагаете помѣстить у себя ея избалованнаго внука и капризную гувернантку!

Въ этихъ немногихъ словахъ слышался горькій упрекъ, и въ первый разъ мягкій голосъ Кети звучалъ такъ рѣзко и сурово.

– Не возражайте мнѣ! – продожала она, поднимая руку, какъ-бы желая этимъ движеніемъ помѣшать ему отвѣтить, – я вовсе не желаю, чтобы вы, ради пустой вѣжливости, говорили не то, что думаете. Вѣдь, мнѣ хорошо извѣстны побудительныя причины вашихъ дѣйствій! – Она, видимо, боролась со слезами.

– Я нѣсколько разъ невольно попадалась вамъ на дорогѣ и нисколько не удивляюсь тому, что вы сказали: „вѣчно эта дѣвушка“! Я сама никогда не прощу себѣ своей неловкости и чистосердечно признаюсь, что только одинъ разъ преднамѣренно вмѣшалась въ ваши дѣла. Но вы – неумолимый судья и слишкомъ строго меня за это преслѣдуете.

Докторъ Брукъ упорно молчалъ; губы его были крѣпко стиснуты, точно онъ боялся искушенія, чтобы не заговорить; его глаза устремлены были на Кети такъ твердо и выразительно, точно онъ насквозь видѣлъ всѣ ея мысли, а правая рука, которою онъ держался за садовый столикъ, судорожно вздрогнула. Въ этомъ положеніи, во всѣхъ чертахъ его правильнаго лица выказывались отличительныя свойства его характера: скрытность и сила воли, которыя только въ самомъ крайнемъ случаѣ рѣшаются на объясненіе.

– Я вернулась сюда не по собственному желанію; напротивъ того, внутреннее чувство отталкиваетъ меня отъ моего отцовскаго крова, гдѣ важная барыня съ своею президентскою гордостью отравила все мое дѣтство, и я никогда не прощу ей тѣхъ горькихъ слезъ, которыя она, своею постоянною дерзостью, заставляла проливать мою добрую Лукасъ, – продолжала Кети, какъ-бы не хотя.

– Вы знаете мой страхъ, когда я, въ первый разъ приближаясь къ виллѣ, трепетала при мысли о моей встрѣчѣ съ умною, доровитою сестрою Флорою, – зачѣмъ не уѣхала я тогда обратно въ Дрезденъ? Тамъ, въ замкѣ вѣетъ не только глупымъ чванствомъ и гордостью, но и самый воздухъ переполненъ золотою пылью и надменностью, такъ что свѣжія, живыя мысли и чувства непремѣнно должны въ немъ заглохнуть. По своей натурѣ, я не могла долго оставаться въ подобной атмосферѣ, – а здѣсь, – она указала на маленькій домикъ, – я чувствовала себя, какъ дома, здѣсь, въ этомъ уютномъ уголкѣ, я могла-бы даже забыть свою Дрезденскую родину, а почему – я и сама этого не знаю.

Какъ мила она была въ своемъ воздушномъ, бѣломъ платьѣ, задумчиво склонивъ головку на правое плечо.

– Мнѣ кажется, что ваша добрая тетушка сильно привязала меня къ этому мирному жилищу; – снова начала Кети, – ея благородная, любящая душа имѣетъ на меня огромное вліяніе. Она никогда не противорѣчитъ, никогда не выказываетъ упрямой настойчивости, но между тѣмъ ни за что на свѣтѣ не уклонится отъ того, что считаетъ хорошимъ и справедливымъ. Да, все это съумѣешь цѣнить, когда постоянно видишь вокругъ себя пустое важничанье, лживую спѣсь и надутость, – слабости, которымъ, къ сожалѣнію поддаются иногда и мужчины.

Мрачно сдвинувъ брови, она далеко бросила отъ себя цвѣтущую вѣтку сирени, которую до сихъ поръ нетерпѣливо вертѣла между пальцами.

Это незначительное движеніе восхитило стоявшаго противъ нея доктора и въ глазахъ его мгновенно вспыхнула искра; – онъ понялъ Кети.

– Вы еще забыли упомянуть объ одной добродѣтели прекрасной старушки: о ея кротости и осторожности въ сужденіяхъ, – сказалъ онъ строго и серьзно.

– Она никогда не рѣшилась бы произнести обвинительный приговоръ съ такимъ спокойствіемъ, какъ вы это сейчасъ сдѣлали, потому что она знаетъ, какъ часто человѣкъ можетъ ошибаться и какъ не рѣдко – хотя-бы и въ настоящемъ случаѣ – подъ воображаемою слабостью скрывается твердость силы и характера.

Онъ говорилъ съ жаромъ и всегдашнее спокойствіе покинуло его.

Хотя Кети при первыхъ же его словахъ сильно покраснѣла и опустила вѣки, но чувствовала себя правою; его собственныя слова только что убѣдили ее, что онъ былъ слабъ не только что въ отношеніи любви, но и въ своемъ отвращеніи. Она упрямо откинула голову.

Въ эту минуту изъ за угла дома выбѣжали веселые ребятишки и какъ только замѣтили Кети, съ радостнымъ визгомъ бросились къ ней на-встрѣчу.

Молодая компанія и не замѣчала, что рядомъ съ высокою дѣвушкою стоялъ серьезный докторъ и, порывисто махалъ руками; казалось, ничто не могло удержать ихъ желанія, какъ можно скорѣе обнять дорогую тетю, и дѣйствительно въ одну секунду стройная фигура Кети была окружна цѣлою толпою маленькихъ созданій, шумно тѣснившихся и на-перерывъ хватавшихъ руки доброй дѣвушки.

Не смотря на грустное состояніе своей души, Кети чуть не разсмѣялась, потому что едва устояла отъ напора эластичныхъ дѣтскихъ тѣлъ, между тѣмъ какъ лицо доктора сдѣлалось еще суровѣе. Онъ громко крикнулъ на бойкихъ малютокъ, оттолкнулъ ихъ, приказывая имъ удалиться и ждать, пока ихъ не позовутъ.

Дѣти надули губы и, молча побрели назадъ.

Кети съ досадой прикусила нижнюю губу и слѣдила за удаляющимися дѣтьми, пока они наконецъ не скрылись за угломъ дома.

– Съ какою охотою я пошла бы за ними, что-бы ихъ успокоить, но теперь конечно не сдѣлаю больше ни шагу по той землѣ, которую сейчасъ на вѣки покину, – сказала она съ болью въ сердцѣ.

– Успокоить! – повторилъ докторъ съ насмѣшкой, – не наградите-ли вы меня новымъ титуломъ, въ родѣ варвара, какъ недавно назвали меня безхарактернымъ? Утѣшьтесь, такой возврастъ самъ отлично съумѣетъ себя успокоить; смѣхъ и слезы тѣсно связаны у нихъ между собою. Слышите, вонъ ужъ они хохочутъ. Пари держу, что они смѣются над моей строгостью. Вѣдь я только ради васъ приструнилъ эту необузданную толпу; какъ можете вы терпѣть, что-бы васъ такъ обступали и тормашили?

– Они это потому дѣлаютъ, что любятъ меня! И я благодарю за это Бога! По крайней мѣрѣ я могу имъ вѣрить! – воскликнула Кети, крѣпко прижимая свои руки къ груди. – Или, можетъ быть, вы на этотъ разъ захотите убѣдить меня, что ихъ сердечныя ласки относятся только къ моему денежному шкафу? Нѣтъ, въ этомъ случаѣ я не уступлю вамъ своего утѣшительнаго убѣжденія! Въ этомъ будьте увѣрены!