Ким Чжэгю - Счастье

— Где же ты была все время после выписки из госпиталя, как жила?

— Я вернулась домой, там работаю в заводской больнице.

— Да как же ты можешь работать в таком состоянии?

— Матушка, прошу вас…

— Понимаю: тебе трудно. А когда ты приехала на сессию?

— Скоро месяц будет.

— И за целый месяц не смогла зайти ко мне?

Сор Окчу ничего не ответила.

— А куда вы идете?

— Да вот вышли погулять по парку.

— А заглянуть к старухе небось не думала? — В голосе женщины все-таки послышалась обида. — Может, зайдешь сейчас? — Старушка выжидательно посмотрела на девушку.

— Но мы с товарищами договорились сфотографироваться…

Сор Окчу заколебалась, но подошедшие студенты посоветовали ей пойти, сказали, что сфотографироваться они смогут и завтра.

Сор Окчу и мать Дин Юсона пошли рядом. Девушка изо всех сил старалась как можно меньше хромать, но это ей не удавалось. Чтобы лучше слышать свою спутницу, Сор Окчу часто останавливалась и тогда, опираясь на здоровую ногу, давала отдых больной. Мать Дин Юсона это заметила и стала поддерживать девушку.

— Ничего, матушка, я сама.

Какое искреннее участие проявляет к ней мать Дин Юсона, подумала Сор Окчу. И сейчас, и в госпитале. И тогда, когда они вместе пробирались на Север. И как-то теплее стало у Сор Окчу на душе.

— О-о-ох! И все из-за этих проклятых американцев, — вздохнула женщина.

Сор Окчу внезапно вспомнила, что в прошлом году Дин Юсон заезжал в Хаджин. Почему ему пришла эта мысль? Может, ее подсказала ему его мать? Тогда, наверное, они сейчас живут вместе? Это предположение заставило Сор Окчу насторожиться. Она замедлила шаг и наконец остановилась. Мать Дин Юсона вопросительно посмотрела на девушку.

— Матушка…

— Что с тобой, Окчу? — забеспокоилась старушка, видя, что девушка изменилась в лице.

— Матушка, я к вам зайду попозже. Мне все-таки нужно вернуться к товарищам, мы обязательно должны сфотографироваться сегодня.

Сор Окчу собрала всю свою волю, чтобы спокойно произнести эти слова: она искала предлог, чтобы избежать возможной встречи с Дин Юсоном.

— Но ведь твои товарищи сказали, что можно будет сняться и завтра. Ты что-то говоришь не то. — В голосе старушки послышалось недоверие.

— Завтра такого случая не представится. А я, как только сфотографируюсь, сразу приду к вам.

— Это правда? Ты придешь?

— Да сразу, как только сфотографируюсь.

— Смотри, обязательно заходи. — Глаза женщины выражали настойчивую просьбу.

Они расстались. Сор Окчу шла с трудом, больная нога стала чувствительно напоминать о себе, она неприятно ныла. И угрызения совести не давали покоя. Как жестоко она поступила! Зачем обидела эту добрую старушку, которая всегда радовалась встрече с ней и готова была поделиться последним куском хлеба? Почему она так бессердечно обошлась с ней?

«Нет, нет, я не должна больше видеть ее, ведь я тогда неминуемо встречу там Юсона. Но если я сейчас расстанусь с ней, тогда, быть может, уже больше никогда ее не увижу». Сор Окчу в растерянности оглянулась. Мать Дин Юсона по-прежнему стояла там, где они расстались, и смотрела ей вслед.

Сор Окчу слабо помахала рукой: мол, не стойте, идите домой.

Студенты сфотографировались, Сор Окчу отошла в сторонку, села на газон и с грустью посмотрела на домик, прилепившийся к подножию горы. Она пыталась успокоить себя: ну что ж такого, если она не зайдет к старушке? Но перед глазами все время стоял ее образ. Мать Дин Юсона как бы спрашивала снова: «Это правда? Ты придешь?»

«Ну а если мать до сих пор не встретилась с сыном? Если все время она жила в одиночестве? Как же ей тогда тяжело одной, да еще в постоянной тревоге за сына! Ну хорошо, я не могу быть рядом с Дин Юсоном, но мать-то должна с ним встретиться, чтобы в конце концов успокоиться. Да, вероятно, они еще не встретились! Иначе она обязательно хоть словечком обмолвилась бы об этом».

Сор Окчу стремительно встала. «Я должна рассказать ей все, что сама знаю о Дин Юсоне», — твердо решила девушка.

Она вышла из парка и вскоре была возле домика старушки. От игравших неподалеку ребятишек она узнала, что мать Дин Юсона все время жила одна, и Сор Окчу немного успокоилась.

Девушка осторожно вошла во двор. Перед входом, на приступке, стояли комусины [8] Резиновая обувь с загнутыми вверх носками. .

— Матушка! — позвала Сор Окчу.

Мать Дин Юсона вышла ей навстречу.

— Заходи, милая, пришла-таки. — Она повела девушку в дом. В комнатах было чисто и опрятно, даже трудно поверить, что здесь живет одинокий старый человек. — Садись вот сюда, поближе к очагу. Я уж было подумала, что не придешь. А сфотографироваться успела? — Старушка никак не могла прийти в себя от радости, что девушка все-таки сдержала слово. Она все время беспокоилась, что Сор Окчу не придет, и корила себя, что зря отпустила ее.

— Успела, матушка, успела, — ответила Сор Окчу.

— Ну а когда у тебя заканчиваются экзамены? Когда домой собираешься?

— Дня через два-три.

— Ну тогда поживи эти дни у меня.

Сор Окчу промолчала. Она все-таки не решалась открыться и назвать причину, почему не может долго оставаться в этом доме.

— У меня тебе будет спокойно, отдохнешь немножко. Ты хоть молчишь, да я знаю, что у тебя на душе творится. Не переживай, вылечат тебе когда-нибудь ногу. Ну а коль не смогут, так, как говорится, не в ногах душа, — успокаивала старушка Сор Окчу, а у самой слезы подступали к глазам.

— Матушка!.. — начала Сор Окчу, но мать Дин Юсона ее перебила:

— Человек не должен терять веры. Я верю, что и Юсон найдется! Мы еще будем счастливы… Только бы нашелся…

— Матушка, а мне кое-что известно о Юсоне, — сказала чуть слышно Сор Окчу.

— Тебе?

— Да.

— Что же тебе известно? Где он?

— Этого я не знаю. Мне сказали, что прошлой осенью после демобилизации он по пути в Пхеньян заезжал в мой родной поселок.

— К тебе домой?

— Да, это сказал мне мой земляк, когда после госпиталя я вернулась домой.

И Сор Окчу рассказала все, что узнала о Дин Юсоне от Ди Рёнсока.

— Так ты не знаешь, где сын? — В голосе старушки слышалось разочарование.

— Не знаю, но в Академии медицинских наук работает Чо Гёнгу, с которым мы вместе служили в военно-полевом госпитале. Возможно, он знает, где теперь Юсон.

Сор Окчу дала старушке адрес Чо Гёнгу, тот, что ей сообщил профессор Хо Герим.

— Почему же ты сама не написала ему?

Сор Окчу не ответила.

— Эх, Окчу, Окчу! Не хотела я, но все-таки придется мне высказать тебе все, что я думаю, — решительно сказала мать Дин Юсона и ближе подсела к девушке. — Когда в последний раз я была в госпитале, мне сказали, что ты уехала и не сказала — куда, а приезжая сюда на сессию, ты избегала меня. Думаешь, я не знаю — почему? Прекрасно знаю. Ты вбила себе в голову глупую мысль, что не должна видеться со мной. А мне обидно. — Старушка говорила спокойно, но твердо.