Владимир Москалев - Варфоломеевская ночь

— И все же, как случилось, что Генриха Анжуйского избрали польским королем? — спросил Лесдигьер после короткого молчания.

— Здесь постарались двое: его мать, возмечтавшая видеть сына на польском престоле, и его брат Карл, который теперь будет спать спокойно, зная, что не будет отравлен или убит. Алансон, как вы уже и сами понимаете, тоже рад этому, хотя тут имеются и другие причины: мало того, что для него освобождается трон, он избавляется от врага, который буквально затмил его военными победами и успехами на любовном поприще; я имею в виду амурные похождения с мадам де Шатонеф, с супругой принца Конде Марией Киевской, а также с другими дамами двора. Кроме того, он надеется, что с отъездом брата к нему перейдет его наследство — замки и земли, а также титул герцога Анжуйского, не говоря уже о звании коннетабля… Одним словом, весьма честолюбивый и опасный молодой человек. У него есть свои фавориты, среди них некий де Ла Моль, любимец и сообщник во всех его делах и замыслах. Чрезвычайно спесив и надменен, лизоблюд и дамский угодник; поэтому мне совсем не обидно будет, если однажды он пострадает по вине господина, у которого на уме одни заговоры. Его тоже остерегайтесь и не заводите с ним дружбы, которая может погубить вас. В случае опасности этот человек с легкой душой предаст вас, лишь бы сохранить собственную жизнь.

— Весьма полезный совет, мсье, — заметил Лесдигьер. — Теперь мы будем знать, как нам держаться при дворе и чего остерегаться.

— Но если я предостерегаю вас от мужчин, — добавил маршал, — то моя супруга собирается сделать то же в отношении женщин, ибо они обладают куда более грозным оружием, нежели шпага и кинжал; жертвой их любовных ласк пал уже не один благородный дворянин.

— Мы продолжим беседу на эту тему с нашими гостями, — положила ладонь на руку герцога его жена, — и они уже предупреждены об этом, а пока мы оба надеемся, господа, что вы всегда будете в числе наших самых близких и дорогих друзей, и протянете руку помощи тогда, когда это потребуется для блага отечества.

— Вы всегда можете рассчитывать на нас, мадам, — заверил Лесдигьер, вставая, — а также вы, господин маршал, ибо дело, которому вы служите, напрямую связано с заботой о благополучии и жизни нашего короля Генриха Наваррского, которому мы отныне будем служить.

Его поддержал Шомберг:

— Наши шпаги так же, как и сердца, всегда к вашим услугам, и если случится беда, знайте, что первыми, кто придет на помощь, будут Лесдигьер и Шомберг, которые всегда верой и правдой служили дому Монморанси.

— Я знал, что именно таким и будет ответ, который я услышу, — произнес маршал, — ибо люди с благородным сердцем и чистой душой не могут ответить иначе. А теперь я покидаю вас, но знайте, что дом Монморанси всегда к вашим услугам.

Они раскланялись с герцогом, и он ушел.

— А теперь, друзья мои, — сказала Диана, когда за маршалом закрылись двери, — мы пойдем с вами в другую комнату, где вас ждет приятный сюрприз. Идите за мной и слушайте, что я буду говорить. Я намерена познакомить вас с двумя женщинами, принадлежащими к одной из лучших фамилий Франции.

— Вы, мадам? — повернулся к ней Лесдигьер. — Но зачем?

— Затем, что невозможно жить при дворе французского короля и не иметь любовницы.

— Но мадам, — запротестовал было Шомберг, — неужели вы считаете нас такими беспомощными, что мы в случае надобности и сами не справимся с этим? В коридорах Лувра столько прелестных фрейлин…

Диана остановилась и резко повернулась к ним. На лице ее не было и тени улыбки.

— Вы, кажется, забыли, господа, о чем с полчаса назад я вам говорила.

Она смотрела на них, ожидая ответа, а они старались уяснить, какая связь существует между той беседой и теми словами, которые она только что произнесла.

Видя их полнейшее недоумение, Диана проговорила:

— Уж лучше вы найдете себе любовниц в доме дочери Генриха II, нежели во дворце его жены.

Теперь оба, наконец, поняли. Оказалось, это было не так уж и трудно. Они, молча, переглянулись: в таком щекотливом положении им находиться еще не приходилось.

— Ну, как вам мое предложение? — спросила Диана.

— Ваша воля, мадам, — ответили друзья, поклонившись герцогине, — но скажите нам хотя бы их имена, быть может, они нам уже знакомы, и эта встреча рискует превратиться в комедийный фарс.

— Ничего подобного не случится. Если я берусь за такого рода дело, то прежде всего забочусь о том, чтобы ни одной из сторон не было причинено ни малейшего морального ущерба. Они незнакомы вам, так же, как и вы незнакомы им.

— Они что же, из провинции? — спросил Шомберг.

— Об этом вы сами спросите их, мсье, у вас будет для этого предостаточно времени. Кстати, вы предупредили короля Наваррского о вашей отлучке?

— Разумеется.

— Хорошо, значит, он не будет за вас беспокоиться.

— И все же, как их имена? — спросил Лесдигьер, когда они снова двинулись по коридору.

— Одна из них — Анна, жена герцога Леонора де Лонгвилль, погибшего в прошлом году при осаде Ла-Рошели, невестка Франсуазы де Лонгвилль. Другая — сама Франсуаза, сестра герцога, вторая жена покойного принца Людовика Конде золовка Анны. Между прочим, если вам не известно, король Карл IX пожаловал герцогу перед смертью звание принца крови, так что я веду вас к принцессам.

— Честь слишком большая, — повернулся Лесдигьер к Диане и низко склонил голову, положив руку на сердце, — но, мадам, хочу вас поставить в известность, что со второй дамой мы с Шомбергом знакомы. Она была с нами в Ла-Рошели три года назад, когда туда приезжал ваш супруг с предложением от Карла IX к Генриху Наваррскому.

— Я знаю об этом, — спокойно ответила Диана.

— Но как знать, — продолжал Лесдигьер, — не окажется ли эта встреча совершенно излишней как для Франсуазы де Лонгвилль, так и для ее невестки или хотя бы для любой из них?

— Успокойтесь, господа, — с улыбкой ответила Диана, — все ходы уже рассчитаны и отступление исключено. Эти дамы с нетерпением давно уже ждут вас, разве вам мало этой моей рекомендации?

— Вполне достаточно, мадам, и если к тому же учесть, что мы не были близки ни с ней, ни с ее невесткой, то…

— Теперь вам предоставляется такая возможность, — перебила его Диана, — и знайте, что это — всего лишь одна из мер, предпринимаемых как контрудар в противовес действиям Екатерины Медичи.

И она с улыбкой посмотрела на них. Оба переглянулись и беспомощно пожали плечами. Что можно возразить на это, не могли же они обидеть хозяйку дома отказом? Да и так ли уж он был нужен?

Они остановились напротив дверей, у которых стоял солдат с алебардой. По знаку Дианы он притянул древко, и они вошли в зал, богато обставленный скульптурами античных богов и римских полководцев, выполненными, вероятно, великим Челлини и его учениками, увешанный картинами и гобеленами, изображающими библейские сюжеты и эпизоды из жизни каждого из двенадцати императоров, начиная с Гая Юлия Цезаря [47]и кончая Домицианом [48], описанные в книге Светонием [49].