Анатолий Аргунов - Студенты. Книга 2

И вот она, идея для подражания Майклу. Человек-кукла, которая собственно, не живет, а движется, как заведенный механизм. Нелепо размахивая руками и двигаясь по сцене, как механическая игрушка. Они, дети новой Америки, хотят быть игрушками, ничего не видеть, не слышать.

Эти мысли пронеслись тогда в голове Саввы Николаевича. Но он ответил совсем иначе:

— Юные подражатели вырастут и поймут, что жизнь не заканчивается на Майкле Джексоне. Останутся при своем убеждении лишь те, кто болен, с ущербной психикой. Они и составляют небольшие, но готовые на все группы фанатов. Так было, так, наверное, и будет. Я не призываю с этим бороться, я хочу, чтобы вы, молодежь, поняли.

Сейчас, лежа на больничной койке и размышляя об этом, Савва Николаевич почувствовал себя неловко перед той молодой девицей. Стоп, она же в чем-то права. Мы любили Высоцкого, Окуджаву. Они любят Майкла Джексона, Мадонну, авангардных, нетрадиционных и совсем не похожих на других певцов, музыкантов, писателей. Нашими героями были легендарные вор Ленька Пантелеев и разведчик майор Вихрь. Они оба олицетворяли героизм, романтику, но один — воруя и грабя, а второй — работая у врага в самом логове. Что их объединяло? Почему к ним тянулись парнишки того времени? А потому, что эти герои рисковали, они смелые, неважно, кто и как это делал, но делал.

— Вот ведь до чего доведут рассуждения, — усмехнулся Савва Николаевич. — А ведь, собственно, я не за этим окунулся в прошлое. Что-то важное хотел вспомнить. Ах, вот что! Валентина Мельниченко и Светлана — два персонажа из юности, ровесники, можно сказать, моего времени. Но какие же мы все разные! Разными были в дни юности, разными остались на пике жизненного пути. — Савва Николаевич улыбнулся. — Надо же, как все люди по-разному существуют этом мире. Вот, например, Валентина! Вчера отчаянный комсомольский вожак, коммунист, представитель правящей партии в стране, стойкий и несгибаемый ленинец, а сегодня — либерал, приверженец капитализма. В чем причина парадокса? Один и тот же человек, а как быстро поменял свои взгляды.

Второй раз Савва Николаевич Мартынов столкнулся с Валентиной Ивановной Мельниченко уже в годы перестройки. Шел 1995 год. В стране все коренным образом поменялось: то, что считалось плохим, стало хорошим, а то, что было в сознании многих людей хорошим, неожиданно стало плохим. Интеллигенция в происходящих преобразованиях искала свое место в новом устройстве государства. Она лихорадочно шарахалась из одной крайности в другую. На гребне преобразований оказался и когда-то всесоюзный Ленинградский институт пульмонологии, в котором одно время работал Савва Николаевич. Союз распался, и судьба института, оставшегося на попечении городских властей, была не ясна. Савве Николаевичу предложили возглавить институт, чтобы спасти отечественную клинику пульмонологии, с которой считались во всем мире. Савва Николаевич был срочно вызван в Москву к министру здравоохранения. Тот по-военному коротко и ясно приказал:

— Возвращайтесь в Петербург, возглавьте институт и примите все меры по его сохранению. Приказ о вашем назначении я уже подписал. Есть вопросы?

Савва Николаевич собрался было высказать свои сомнения в целесообразности назначения, но, посмотрев на лицо министру, не стал. Сказал обычные в таких случаях слова:

— Спасибо за доверие.

И вышел.

Разговор был в конце октября. Ноябрь и декабрь пролетели за различными согласованиями, передаточными актами и прочей канцелярщиной, без которой невозможно уйти с одной должности и принять другую. Неожиданно наступил Новый год — год Лошади.

— Год для трудяг, — так отозвался о нем Савва Николаевич в кругу своих новых коллег.

Противники назначения его директором института зря времени не тратили. Они заручились поддержкой местной власти. Мол, не нужен нам в Питере такой институт: Союза нет, лечить больных будут на местах, там везде есть хорошие медицинские центры, зачем зря деньги тратить. Не нужен! И все! В тот сложный период, когда финансирование из центра было фактически прекращено и каждый выживал как мог, подобные идеи были встречены на «ура»! Кроме того, говорили оппоненты, директором назначен какой-то варяг, не свой, не питерский — будто у нас своих кадров нет.

И, как всегда водится, началась склока вокруг судьбы научного центра.

Савва Николаевич составил обстоятельный доклад о целесообразности сохранения единого научного центра по пульмонологии в стране и направил материалы в правительство. Ответ пришел незамедлительно. Разберитесь на месте! В правительстве нет денег на содержание центра, как и многих других институтов и научных учреждений. Все права об их судьбе переданы в местные органы власти.

Савва Николаевич записался на прием к мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку. Из приемной Собчака позвонили:

— Вашим делом займется заместитель мэра Щербинин Антон Пантелеевич.

Савва Николаевич навел справки о нем. Выяснилось, что этот Щербинин в прошлом контр-адмирал флота, отслуживший на северах почти тридцать лет. Последние десять лет преподавал в Институте Севера, втянулся в политическую деятельность и успешно с Собчаком выиграл выборы. Савве Николаевичу он назначил встречу в начале марта.

Ровно в десять Савва Николаевич был в Смольном; пока оформляли пропуск, осмотрелся. Ничего не изменилось со времен его студенчества, только дверные коробки поменяли на новые.

— Вам на второй этаж, в 311-й кабинет.

В приемной Савву Николаевича встретила секретарь, женщина зрелых лет, в строгом костюме, с хорошо ухоженной кожей и ладной фигурой. Предложила на выбор:

— Чай или кофе?

— Спасибо, ни того ни другого.

Женщина понимающе улыбнулась:

— Хорошо! Сейчас я доложу, и вас примет Антон Пантелеевич, он уже интересовался, здесь ли вы.

Секретарша скрылась за дверью. Вторая дама в приемной, более яркая молодая особа, не отрываясь от компьютера, что-то быстро-быстро печатала, не обращая на Савву Николаевича никакого внимания.

— Заходите, — пригласила секретарша, приоткрыв дверь в кабинет.

Савва Николаевич зашел. Его с приветливой улыбкой встретил хозяин кабинета, зам. мэра Щербинин. Высокий, статный человек лет за пятьдесят с выправкой офицера. Он был в светло-бежевом костюме, подобранной в тон костюму сорочке, галстук строгий, но модный.

— Рад вас приветствовать, профессор. — Они крепко, по-мужски пожали друг другу руки. — Савва Николаевич, вас не удивит, если я скажу, что давно Вас знаю? — И, показав на кресло около стола, Антон Пантелеевич усадил гостя.

— Откуда? — удивился Савва Николаевич.

— Разумеется, заочно, заочно, — продолжал с загадочной улыбкой говорить зам. мэра.