Алексей Пишенин - Сага о Хельги

Бьёрн спросил, как получилось, что люди яра собирают пушной налог в Гардарики, и Харальд ответил, что это позволено только этой зимой, в знак большой дружбы между ярлом Эйриком и конунгом Вальдемаром.

Так они дошли до двора большого дома, где жил Гудбранд со своими людьми, и Харальд растворил перед ними ворота.

— Вести и люди из Норвегии! — крикнул он.

На высокое крыльцо вышел Гудбранд.

— Старший брат Хельги Скальда Бьёрн Торбрандсон пешком дошел к нам через горы и озерный край, а с ним его жена и невеста Хельги, — громко, на весь двор объявил Харальд.

Гудбранд позвал Бьёрна и остальных в дом, и за ними вошли несколько воинов, которым любопытно было посмотреть на родню Хельги, о ком знали они только с его слов.

Гудбранд долго расспрашивал их, но, похоже, не много нового от них узнал.

— Говоришь ты, — спросил он Бьёрна, — что Олаф собирает Гула-тинг [45] Гула-тинг — тинг, на котором собирались представители всех юго-западных областей Норвегии. , чтобы заставить креститься все западные земли?

— Так нам сказал Хёгни, вот этот мальчик, — Бьёрн показал на Хёгни.

Хёгни рассказал, о том, как был убит Харальд Тордсон.

Гудбранд спросил:

— А дал ли кто-то из сыновей Харальда разрешение, чтобы вы забрали их раба?

— Если бы мы его не забрали, его бы убили Туранд или Торвинд Кабан, так что все равно сыновьям Харальда он бы не достался, — ответила Ингрид.

— Что же, сказано справедливо, — ответил Гудбранд, — только все равно готовьтесь заплатить виру, если сыновья Харальда попросят. А ты, Ингрид, все такая же, как была тогда на тинге, два года назад. Помню я, как ты позвала Гуннара Следопыта, чтобы найти следы и оправдать своего Хельги. Так и теперь — за словом в карман не лезешь.

— Рада я, что помнишь ты меня, Гудбранд Белый, — ответила Ингрид. — Долго мы скитались по горам да лесам и теперь хотим, пусть на время, обрести дом, где Хельги сын Торбранда сможет нас найти, когда вернется из Гардарики. Поможешь ли ты нам в этом?

— Узнаю в тебе решительность твоего отца, да будет ему всегда свежее пиво в палатах Одина. Жаль мне, что не увижу я вновь Одда, не раз бились мы вместе в битвах за ярла Хакона. И ярлу Эйрику помог бы такой воин, даже на одной ноге. Что же до вашей просьбы, то мы здесь не хозяева, но скажем свое слово за вас перед Сигрид Гордой. Да и Хельги она, верно, помнит. Понравились ей тогда его висы.

Бьёрн, Сигрун и Ингрид поклонились с благодарностью. После Гудбранд пригласил их разделить стол с воинами Эйрика сына Хакона.

На следующее утро пришел человек от ярла и сказал, что в полдень их будет ждать в своих палатах Сигрид. Гудбранд посоветовал им одеться получше, потому как Сигрид не любит слабости и бедности. Бьёрн сказал, что в этом случае он вымоет волосы и наденет рубаху, которую ему одолжил Харальд Заяц, а Сигрун и Ингрид очень опечалились, потому что всё их платье было уже сильно изношено. Но Харальд сказал, что это не беда, если платье чистое, а остальное можно исправить парой ожерелий и сережек. Так они и поступили.

За малое время до того, как солнце оказалось на юге, Бьёрн, Сигрун и Ингрид встретились с Гудбрандом перед палатами Сигрид. Были те палаты велики, так что пировать в них могли сразу тридцать дюжин воинов. А окружали палаты амбары, поварни и конюшни с коровниками и свинарнями. Всего вдоволь было у королевы свеев и гётов.

Когда они прошли в высокие двери, ярл Эйрик уже ждал их. Он взял Сигрун и Ингрид за руки и подвел их к высокому креслу королевы. Бьёрн и Гудбранд шли за ними. Справа от кресла стояло еще два. Одно, с такой же высокой спинкой, как у Сигрид, пустовало. В другом, низком и почти без спинки, сидела девушка с черными как смоль волосами. Ярл сказал:

— Королева, к нам снова прибыли изгнанники из моей земли. Стали они жертвой козней со стороны людей Олафа сына Трюггви, и нет им правосудия в своей земле, потому как их объявили вне закона без суда, не выслушав оправданий.

— Как зовут вас, норвежцы? — спросила Сигрид.

— Меня зовут Бьёрн сын Торбранда. Со мной моя жена Сигрун дочь Одда и ее сестра Ингрид, а также наш с Сигрун сын, служанка и мальчик-раб. Пришли мы из Согна и перешли горы и реки, чтобы укрыться от мести Торвинда из Хиллестада, который навлек на нас гнев Олафа Трюггвасона, что ныне правит в наших краях.

Ярл добавил:

— Если ты помнишь, королева, прошлой весной гостили мы у тебя в Гётланде с твоим сыном перед его первым походом и слушали мы сказания скальдов. Одним из тех скальдов был Хельги, брат Бьёрна, того, что стоит перед тобой. Сказывал он про битву Гудбранда, что сейчас тоже здесь, с людьми Олафа сына Трюггви.

Глаза Сигрид остались неподвижными, и не появилось на лице ее улыбки, когда она ответила:

— Помню я Хельги Торбрандсона, хороши его висы, хотя не хватает им утонченности. Также и женщина моего сына помнит его. — Сигрид показала на черноволосую девушку. — И даже как-то сочла его самым великим воином из всего войска. — Тут она первый раз улыбнулась, а вслед за ней улыбнулась и Эдла. — Мы рады дать убежище брату Хельги Торбрандсона и его спутникам.

Бьёрн и обе дочери Одда поклонились, а ярл Эйрик только немного склонил голову.

— Что же ты будешь делать в нашей земле, Бьёрн? — спросила тогда Сигрид.

— Я хочу поступить в дружину к ярлу Эйрику и служить ему, пока он не вернет свои земли, — ответил Бьёрн.

— Ярл Эйрик, берешь ли ты в свой дом Бьёрна Торбрандсона? — спросила Сигрид.

— Да, королева, беру, — подтвердил ярл.

— Что же, тогда Бьёрн пусть живет с твоими воинами, а его жену и ее сестру как женщин благородных мы возьмем под свою защиту, и женщина моего сына приютит их, — решила Сигрид.

Эдла кивнула, а Сигрун и Ингрид поклонились. После этого, снова поклонившись, все они, кроме ярла, вышли из палат Сигрид.

— Да, — сказал Бьёрн на улице, — настоящую королеву ни с кем не перепутаешь. Играет она чужими судьбами, точно деревянными корабликами.

— Ты должен радоваться, что, пока у тебя не заведется серебро и ты не купишь усадьбу в здешних краях, о твоих женщинах позаботится жена Олафа конунга свеев, — ответил ему Гудбранд. — Сигрид — женщина мудрая, и она рассудила, что, став безземельным, не слишком долго ты еще пробыл воином, чтобы водилось у тебя достаточно серебра. Не знаю, почему только она решила, что твоих женщин должна приютить Эдла, видать, оттого, что по возрасту они схожи, и не все знатные жены среди свеев готовы идти прислуживать наложнице из племени вендов, да еще и, по слухам, колдунье.

— Что же, — сказала Ингрид, — нам есть о чем и о ком с ней поговорить.

Гудбранд рассмеялся:

— Только будь повежливее, когда будешь расспрашивать ее про Боргундархольм.