Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

Наутро я спустилась в мастерскую, посмотреть на этого Янко. И, пред­ставляешь себе, - красивый парень! Выше меня ростом (что очень приятно), с ярко-голубыми глазами и прелестной русой бородкой. Ужасно застенчив и на меня боится смотреть. Прелесть !!! Но я уже начала его приручать. И не без­успешно. От стрелы Амура ему не скрыться. Вот в понедельник отец уедет в Цюрих недели на две, тогда я развернусь!!!

Янко уже починил мне замок на золотой цепочке, который сломала Труди под Рождество. Конечно, он мужик и варвар. Право, если бы он был дво­рянином, я бы влюбилась в него без памяти . Но для летнего, каникулярного ро­мана объект вполне подходящий. Будет, что рассказать девочкам осенью.

Он русский, схизматик, но потрясающе симпатичный и даже похож на Геркулеса в гостиной твоей матушки. Конечно, дикарь и варвар , но для Бар­бары сойдёт.

Предмет куда лучше, чем тот лакей-француз, которым хвасталась

Труди.

В Мюнхен этим летом я опять не попаду. Отец очень занят - масте­рит какие-то необыкновенные часы для графа фон Фуггера. И мой Янко ему помогает.

Да, милая моя Габи, жизнь на каникулах куда приятнее нашего скучного существования за толстыми монастырскими стенами, где месяцами не ви­дишь ни одного мужчины (постный патер Франциск, конечно, не в счёт).

А как твои дела? Ты, наверное, веселишься, флиртуешь и амурничаешь вовсю. Завидую. Жду твоего письма с нетерпением.

Нежно целую. Твоя Барбара.

Георг фон Шлор вернулся из Цюриха на пять дней раньше. В ма­стерской, стоя у окна, целовались Барбара и Янко. Они так увлеклись, что не слышали скрипа двери.

— Дочка! — воскликнул герр Механикус.

Барбара взвизгнула, закрыла лицо руками и вихрем убежала на­верх, в свою комнату. Янко стоял, как пень, опустив руки и глядя в пол. Герр фон Шлор устало сел в своё кресло, снял берет.

— Что стоишь? Садись! Эх, ты, дурак. Не устоял перед глупой дев­чонкой, — продолжил мастер. — Заморочила Барбара тебе голову. Не ты первый. Это она умеет. Что ж теперь делать? Будь ты дворянином, лучшего зятя я бы не хотел. Но ты мужик. Делать нечего. Завтра ты должен уйти из Фюрта. Причину придумай. Не дай Бог, если кто узнает о тебе и Барбаре. Ну, это ты и сам понимаешь. Через неделю я отвезу дочку в Мюнхен. Баронесса фон Деринг за ней присмотрит лучше, чем я. Зайди ко мне перед отъездом с твоим дружком. Я слышал, что он кал­лиграф. Напишу тебе рекомендации. Ох, худо. Такого доброго подруч­ного у меня уже не будет. Ступай.

Каспар Вайскопф очень удивился, когда Григорий и Янко при­шли к нему и попросили расчёт.

— Что вы парни? Чем-нибудь недовольны? Я могу прибавить.

— Премного благодарны, хозяин, — ответил Гриша. — Но я полу­чил известие из дома. Надо ехать. Обидно бросать такую работу, да приходится.

Получив расчёт, подмастерья зашли к Механикусу. Тот вынул из стола листок бумаги, протянул Григорию:

— Перепиши красиво.

Гриша взял приготовленный лист толстой голландской бумаги, сел и начал писать на латыни:

ДИПЛОМ

Настоящий диплом выдан мастеру Иоганну Ковалю из Московии в том, что он действительно овладел мастерством и может работать Меха- никусом. Иоганн способен изготовить и улучшить механизмы любой сложно­сти, что за время работы у меня показал неоднократно. Иоганн Коваль владеет кузнечным, токарным, слесарным мастерством в полной мере, может читать чертежи, составленные по методу Декарта, изготовлять часы особой сложности.

Что я, Георг фон Шлор, Механикус, магистр искусств Лейпцингского университета, ученик прославленного Дени Папена, и удостоверяю.

Механикус внимательно прочёл диплом и подписал его.

— Прощай, Янко. А я то мечтал, что мы с тобой изготовим паро­вую машину, и она начнёт работать раньше, чем у Папена. Я заезжал к нему.

До Франкфурта-на-Майне друзья доехали с обозом Вайскопфа. Самый удобный путь в Голландию по рекам: Майну и Рейну. Путеше­ственники пошли по пивным у набережной, и в третьей, как и ожи­дали, услышали голландскую речь.

Шкипер согласился взять их до Амстердама.

— Если будете помогать матросам и питаться с командой, то по сорок крейцеров с носа. Тащите вещи на барк «Анна Катарина». Через два часа отплываем.

Вечером друзья сидели на носу баржи, смотрели на плывущие по берегам виноградники, ладные кирпичные домики, чистые го­родки.

— Чудно, Гриша, — задумчиво протянул Янко, — всего-то год с небольшим прошёл. А, кажется, жизнь пролетела. Помнишь корчму под Краковом? Сколько мы с тобой повидали за этот год!

— И верно. Нынче ты уже Механикус с дипломом. Да и я не тот. Вот приедем в Голландию, что там будет?

— А что? Работу найдём добрую. Научимся ещё кое-чему.

— Работу-то найдём. А только славного Спинозы уже нет в живых. У кого учиться? Какую дорогу выбирать? Прошёл я полмира, а зачем? Смутно у меня на душе, Янко.

Коваль покопался в своём мешке, вытащил бутылку шнапса, полкруга колбасы:

— Брось, друже! Не журись. Давай лучше выпьем, глядишь, по­легчает.

Долго ещё друзья сидели рядом, толковали.

— Ты ж сам говорил, идём за мастерством и мудростью, — уте­шал опечаленного Гришу Янко. — Разве мы малому научились? А сколько людей видели. Брось ты свои заумные мысли. Жить надо проще.

Вот и конец пути! Амстердам поразил друзей: домики шириной в три окна под крутой черепичной крышей, крохотные садики, клумбы ярких тюльпанов. Мостовые из чёрного камня. Город разрезан на сотню островов каналами — грахтами и рукавами тихого Амстеля. А чистота! Парадиз, а не город!

Старшину кузнечного братства разыскали довольно скоро. Тот с уважением взял в руки диплом Янко:

— Механикус! Редкая птица. Пойдём, провожу.

В окне небольшой лавочки были выставлены странные, слож­ные изделия из полированной латуни. Янко спросил:

— Что это?

— Мореходные инструменты. Вон то астролябия. Это квадрант. Без них капитан не найдёт верной дороги в океане.

Провожатый поздоровался с хозяином:

— Мингер ван Схуде, вы искали хорошего мастера. Кажись, на­шёлся такой. Покажи свою грамоту, парень.

Хозяин неспеша прочёл.

— Я слышал о Георге фон Шлоре. Хороший механик. С такой ре­комендацией вас возьмут где угодно. Марта!

Вошла полногрудая девушка в белоснежном переднике, сделала книксен.

— Это Ян. Он будет у нас жить и работать. Покажи ему его ком­нату.

— Ну вот, Янко, ты и нашёл себе работу, — сказал Григорий.

Грише повезло не сразу. Лишь на третий день он наткнулся на

маленькую друкарню Брандта, где печатались лоции. Хозяин положил вполне приличную плату. Да и комнату порекомендовал неподалёку.