Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

Бекбулатов побежал. Офицеры собрались быстро. Гордон указал на возы с пожитками:

— Позор, господа! Присягали государю живота не щадить, а сами? Пожитки спасаете? Думаете, солдат — дурак, не видит? Как же после этого вы их в бой пошлёте! Чигирин в мыслях уже туркам от­дали. Торопиться изволите.

Полковники молчали. Красный, как свёкла, Корсаков глядел в землю, упёрши лопату бороды в грудь. Кашлянув, полковник Вестхоф, сделал шаг вперёд:

— Господин комендант! Игра проиграна. Неужто вы не видите? У турок такое превосходство сил, что в лучшем случае, ценой собст­венных жизней, мы задержим капитуляцию на день, на два.

Гордон криво усмехнулся:

— Вижу. Не слепой. Но Кара-Мустафа уже бросил против нас все свои резервы. Ежели князь Ромодановский завтра ударит ему в тыл, турки побегут! Ни один из вас без приказа отсюда не уйдёт. Паника кончилась. Трусы уже сбежали. Остальные будут драться! Барахло раз­грузить. Все по местам! И навести железный порядок! Ступайте.

К ужину полковник Гордон велел выставить на стол свой сереб­ряный сервиз и распахнул дверь, чтоб видели солдаты.

Солдатская почта работает быстро. Но поужинать не успел: при­бежал Вестхоф:

— Бояре прислали адъютанта! Приказано уходить!

Патрик вспылил:

— Неужто я с пустых слов сдам крепость? А если он врёт или на­путал? Без письменного приказа я и шага не сделаю! Мы подохнем, но не отступим.

Ужинать после этого Гордон не смог. Он понимал, что Чигирина уже не удержать, но одна мысль не давала покоя: «Год назад генерал майор Трауэрнихт выдержал турецкую осаду и не сдал город! Хам и проходимец, старый враг Патрика, писавший на него доносы, не сдал! Конечно, как полководец, Кара-Мустафа куда выше, чем Ибрагим- паша. И войска у него больше. Особенно пушек. Визирь знает, что, вер­нись он в Стамбул, не взяв Чигирин, султан тут же пришлёт к нему палача. Всё так. Но Трауэрнихт всё же удержал город! Тогда всё решил мощный удар русских из-за Днепра. Ромодановский не ждал и не медлил. А ведь для меня Чигирин — первая серьёзная кумпа- ния. Я командую! И какой позор — сдаться! Нет, без письменного при­каза я отсюда не уйду».

Патрик снова пошёл в обход. В нижней крепости загорелся склад амуниции. Полковник вызвал резерв и приказал тушить. А в го­лове вертелась поганая мыслишка:

«Прикажут уходить — придётся поджечь снова».

И действительно, в третьем часу ночи полковник Карандеев привёз письменный приказ князя Ромодановского: «Крепость оставить, лёгкие пушки увезти, тяжёлые закопать, амуницию и порох сжечь».

Десяток янычар, оглядываясь, с опаской входили через пролом в нижнюю крепость. Ванька понял, что пора уматывать.

Но где же Лёха? Бросать друга он не хотел. Да и выбраться вдвоём легче.

Прапорщик побежал в нижний город, где в последние дни дер­жали оборону драгуны Гордона. На месте никого не было. Только ва­лялись брошенные фузеи и копья.

«Ушли, — подумал Иван с обидой. — Придётся одному выби­раться».

— Вань, а Вань... — позвал его кто-то из темноты.

— Лёха!!! — бросился на голос Иван.

Куницин сидел в какой-то яме, склонившись над Сёмкой.

— Живой. Оглушило его. Дышит. Как рванёт мина, его бревном по черепушке. Шишак спас. Может, дотащим? Вдвоём-то?

Ванька поглядел с сомнением:

— Такую-то тушу? Через турок? Навряд ли.

Остапенко тихо застонал.

— Гля, ожил! Может, полежит, оклемается?

Иван задумался:

— Пропадём мы с ним. Тут и здоровому не выбраться.

— Как хошь. Ты иди, Ваня. А я Сёмку не брошу.

Татарин гнал по улице пятерых пленных казаков, привязанных к длинному ремню. Встречный верховой окликнул его:

— Хорош ясырь! Разбогатеешь!

— Кабы девки, разбогател бы. За этих много не дадут, — ответил пеший.

— Кабы мне бы достать татарский халат, я бы вывел ребят из го­рода, — заметил Ванька, — заместо пленных. Надо найти убитого та­тарина.

— Ну, голова! — ахнул Лёха. — И чем ты не татарин? Никто и не подумает. А халат я тебе ща сделаю. Погодь!

Он взял фузею, подсыпал на полку пороху, запалил фитиль и приладился на бугорке. Пожар не утихал,и на улице было светло. Ждать пришлось довольно долго. Прошла кучка янычар, потом про­ехали четверо конных татар.

Наконец, показался одинокий татарин с ясырем. Он гнал до­бычу: зарёванную, простоволосую дивчину с синяком под глазом и пол­ную, круглолицую жинку в чёрном вдовьем платке. Жинка несла младенца, а за ней семенил хлопчик лет пяти.

Лёха подпустил их совсем близко. Выстрел не привлёк внима­ния: в городе палили со всех сторон. Татарин молча ткнулся лицом в пыль. Бабы так и застыли, не поняв, что случилось.

Друзья быстро оттащили татарина в тень.

— Не робей, бабоньки! Авось вместе выберемся! — ободрил их Ванька, торопливо напяливая халат и грязный треух и привязывая Лёху к сыромятному ремню.

Сёмка поднялся сам, с большим трудом сделал несколько шагов.

— Что с ним? Ранен? — встревожено спросила вдова. — Дуня, по­держи-ка девочку. - Она ловко просунула плечо под правую руку Оста­пенко: — Держись, милок!

Лёха встал слева. Сёмка осторожно повернул голову и спросил:

— Як тоби кличуть, красавица?

— Натальей.

— Спаси тя Господь, добрая душа.

Так и пошли: впереди Дуня с младенцем и хлопчиком, за нею поддерживаемый с двух сторон Остапенко. Понемногу Семён разо­шёлся. Иван важно держал толстый сыромятный ремень и плёткой подгонял ясырь.

Бекбулатов пошёл дальней дорогой, через турецкий лагерь. Так спокойнее. И действительно, в неразберихе на них никто не обратил внимания. Раза три окликали встречные, но Ванька спокойно отвечал по-татарски, шутил и шёл дальше.

Выйдя за город, беглецы свернули к Чёрному лесу. Тут было темно и пустынно, но Иван долго не развязывал своих, а уж татарский халат и малахай скинул, только увидев возы русской армии.

Дошли. Живые!

Патрик Гордон всякого повидал. Но эту ночь вспоминал, как страшный сон.

Он снова собрал полковников, распределил пушки: что вывезти, что зарыть. Офицеры слушали молча, только Вестхоф рыкнул:

— Кто зарывать будет? Солдаты уже разбежались.

Гордон собрал солдат с пониженных валов, с контрэскарпов. В городе стрельба и дикие крики. Солдаты без оружия бежали в старую крепость.

«Знамёна!» — вспомнил Патрик и вернулся свой дом. Двенадцать знамен полковник поручил прапорщику Орлову с двумя драгунами 5.

Четверть века он знал закон: приказ должен быть выполнен. Но здесь, в эту ночь, привычный порядок перестал действовать.

Гордон спустился в новую крепость. Ворота заперты и пусты. В мушкетных бойницах тлелют брошенные фитили. Остановил двух стрельцов и приказал поджечь башню.

В верхней крепости пьяные солдаты грабили обоз. Полковому писарю поручил запереть ворота и поджечь изнутри деревянный ба­стион.