Хаджи-Мурат Мугуев - Буйный Терек. Книга 1

— На вас первый удар, зато вы первыми и погоните кизилбашей, — проходя мимо Небольсина, сказал он. Солдаты не мигая строго смотрели на подходившие иранские батальоны.

Иранские батальоны тем временем приблизились и вдруг, опустив штыки наперевес, с хриплым криком «алла» побежали на русских.

Сардар Аллаяр-хан, командовавший левым флангом иранской армии, махнул платком — и огромная двенадцатитысячная конница ринулась в шашки на два слабых, насчитывавших не более семисот пятидесяти сабель донских казачьих полка. Донцы в пики приняли первый удар налетевших курдских сотен. Несколько минут шла невообразимая свалка, в которой ржали кони, взлетала густая пыль, слышались хриплые крики, удары, вопли и брань. Отдельные всадники, вырвавшиеся из общей массы дерущихся, действовали самостоятельно, кто стрелял с коня, кто колол или рубил одиночных пеших или отбившихся от общей свалки людей. Кони без всадников носились по полю, а треск сабель, орудийные залпы и крики людей тонули в общем невообразимом хаосе.

Казаки были смяты. Они повернули коней и, миновав выдвинутые во фланг херсонские батальоны, поскакали за вагенбург. Туча персидской конницы, вопя и размахивая саблями, понеслась за ними, но, по пути изменив направление, оставила смятые казачьи полки и повернула в сторону русской пехоты. Развернувшись на скаку и создав нечто вроде полковой колонны, она неудержимой лавиной ринулась на две русские роты. Дротики и шашки сверкали в воздухе.

Паскевич побледнел.

— Тыл в опасности. Выдвинуть роту из резерва.

Но его приказания никто не расслышал, так как батальон херсонцев, стоявший на фланге, вдруг опоясался огнем и дымом. Раздался грохот залпа, и десятки всадников и копей, как скошенные, легли под огнем херсонцев. Новый залп и затем крупная картечь двух русских фланговых орудий вырвали еще больше жертв у курдов.

Роты, свернувшись в каре, держа на прицеле ружья, были всего в пятидесяти шагах от первых рядов мчавшейся конницы. И вдруг передние кони разом остановились. Сшибая их, сзади налетели всадники. Те, что скакали за ними, заметались и, топчась на месте, стали что-то надрывно кричать… Сзади давила и напирала на передних вся густая масса иранской конницы. Впереди был глубокий, скрытый волнообразной поверхностью овраг, в котором уже стонали раздавленные упавшими конями люди. В эту минуту ударили картечью оба русских орудия.

Десять боевых ракет разорвались над головами курдов — и вся масса кавалерии повернула назад. Еще две гранаты лопнули под копытами коней.

— Молодцы, прекрасно отбили атаку, — сказал Паскевич, глядя на тучу пыли, в которой исчезла конная масса противника.

Азарт боя и только что одержанный успех воодушевили его.

Пушечный гул катился по долине, и его эхо отдавалось где-то возле Куры. Сизый дым стлался по земле. Огонь орудий и сверкания разрывов, то прекращавшийся, то снова начинавшийся грохот барабанов, возгласы команд, блеск штыков — все это напоминало Паскевичу батальные картины, которые висели по стенам императорского дворца.

— Хорошо идут персы, даже сохраняют равнение, — похвалил Давыдов, глядя на стройно и густо шагавшие батальоны персидской пехоты.

— Впору бы и французам! — отозвался Паскевич.

Сейчас он не был похож на того растерянного и неуверенного в войсках генерала, каким был полчаса назад. Лично храбрый, он не раз и в турецкой кампании, и во французском походе видел смерть лицом к лицу, и теперь картина начинавшегося генерального боя увлекла его. Он внимательно следил за всеми перипетиями сражения, зорко и вовремя замечая каждое движение своих и вражеских войск.

— Много их, Денис Васильевич! Как бы не подавили массой наши батальоны, — тревожно сказал он, указывая пальцем на восемнадцать иранских батальонов, уже вплотную подходивших к первой линии русских.

— Все возможно. Надо предупредить резервы.

— Прикажите карабинерам выдвинуть роту в случае, если и вторая линия не выдержит удара.

Давыдов быстро отдал приказание Толстому, и тот бегом сбежал к вагенбургу, где в напряженном ожидании стояли две резервные роты карабинеров.

Командир драгунского полка Шабельский подошел к Паскевичу и выжидающе посмотрел на него.

— Готовы? — коротко спросил генерал.

— Так точно. Ожидаем приказа, — спокойно ответил Шабельский.

— Будьте возле меня. Скоро подойдет и ваш час, — снова всматриваясь в картину боя, уже захватившего всю клокотавшую огнем и дымом долину, сказал Паскевич.

Отхлынувшая масса персидской конницы домчалась до того места, откуда начала атаку на казаков.

— Где Джехангир-хан, где он, собачий сын? — рассыпая удары плети налево и направо по головам и спинам шарахавшихся в стороны кавалеристов, кричал командующий флангом Аллаяр-хан.

— Генерал Джехангир-хан, с вашего позволения, сардар, убит, — произнес кто-то.

— А Али-Мардан, командир вашей проклятой сволочи? — заревел Аллаяр-хан, обращаясь к беспорядочной толпе конных курдов, жавшихся в стороне.

— Убит!

— А буруджирский вали? Где эта собака, которая обещала мне охватить тыл русских?

— Ранен. Ему оторвало ногу. Вот он, умирает на траве, — послышались голоса.

— Чтоб шайтан сожрал ваши внутренности, собаки! — не обращая внимания на возгласы окружавших его людей, сказал Аллаяр-хан. — Все, кто уцелел, немедленно соберитесь в колонну и за мной!

Желтые и зеленые знамена снова взмыли над конницей. Звеня оружием, поднимая пыль, сталкиваясь конями, разбитые толпы курдской и лурской конницы стали снова собираться в колонну.

Аббас-Мирза сидел на черном, эбенового дерева кресле с резьбой и золоченой инкрустацией. Над головой валиагда был поднят огромный зонт, в тени которого Аббас внимательно и спокойно наблюдал за боем. Главнокомандующий иранской армией был спокоен. Победа над русскими была несомненна. Он хорошо знал малочисленность русских войск, знал и о том, что командует ими новый генерал, совершенно не знакомый ни с Персией, ни с Кавказом.

— Аллах дает нам победу. Судьба вновь возвращает наши исконные земли престолу Ирана, — еще с утра уверяли его сановники и генералы. И даже немногословные англичане, советники Олсон и Кларк, были убеждены в полном разгроме немногочисленного русского отряда.

Неудача, постигшая конницу Аллаяр-хана, не обеспокоила наследника.

— Кони и люди зарвались и наскочили на засаду. Это бывает, да и притом не кавалерия с ее наскоками решает судьбу сражения, а пехота и артиллерия, которых у нас много и которые только вступают в дело, — сказал он, разглядывая облака дыма, сквозь которые были видны его многочисленные сарбазы, уже вплотную подошедшие к русским.

Вельяминов, громко выкрикивавший слова команды, охрип. Артиллеристы, тяжело дыша от духоты, пыли и пышащих жаром нагревшихся орудий, еле успевая отирать пот рукавами, методично били по наступающей иранской пехоте.