Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Жунид достал вторую папиросу, по привычке постучал ею по крышке пачки, высыпал лишний табак и, прикурив, глубоко затянулся.

За окном покачивались на теплом ветерке густо зелене­ющие старые клены, закрывавшие яркое солнце, бившее пря­мо в стекло, и только солнечные зайчики, проскакивающие сквозь листву, сновали по кабинету. Но Жунид ничего этого не видел, даже не открыл форточку, сидел в дыму, поминут­но чиркая спичкой, чтобы поджечь затухавшую папиросу и... думал.

... Платок покойного Хахана Зафесова. Какую роль играл этот старый воровской опознавательный знак? Давным-дав­но, еще в ту пору, когда Асфар Унароков безнаказанно на­водил страх на селения и аулы Северного Кавказа, а старый волк, отошедший от преступных дел Хахан Зафесов, отсижи­вался в Псидахе, пять фуляровых платков с именами его, Асфара Унарокова, Сахата Кабдугова и еще двух лиц, кото­рых никто из них не назвал, сносились между собой при помощи этого пароля и творили черное дело. Прошло почти восемь лет, и забытый платок снова появился на свет божий...

Причем дважды. На ярмарке, в ювелирном ларьке, и в доме Сахата. Первый бесследно исчезает. Есть над чем заду­маться.

На этот раз Шукаев изучил изъятый у Кабдугова пла­ток со всей тщательностью. Бюро техэкспертизы в Зеленс­ком районе ничего особенного не установило: платок старый, побывавший в десятках рук, не стиранный. Инициалы по углам — X. 3. (Хахан Зафесов), А. У. (Асфар Унароков), Л. Б. (Лялям Бадаев), Ф. Т. (Феофан третий), а посередине — С. К. (Сахат Кабдугов). Имена эти были теперь известны со слов Сахата. Но зачем камень оба раза заворачивался в пла­ток? При покушении на сыровара это еще можно объяснить. Предположим, фуляр должен был сыграть роль «черной мет­ки», которую в свое время пираты посылали тем, кто отсту­пился от флибустьерского братства. Кто не читал «Острова сокровищ»? Но зачем платок в ювелирном ларьке? Кому и о чем напоминали бандиты, оставляя его там вместе с камнем?.. Куда, наконец, он делся потом из бюро?

Шукаев понимал, что не зафесовский платок сейчас имен­но то звено, за которое нужно тянуть, чтобы вытянуть всю цепь. Пять дел! В них легче легкого заблудиться, схватить не главную нить, потерять время, которого и без того мало, но упускать из поля зрения нельзя ничего, особенно если этому пока нет объяснения.

— Значит, еще раз...— он не заметил, что произнес последние слова вслух, откинулся на спинку кресла и стал за­гибать пальцы: — парабеллум Хапито и Паши Гирея — раз; возможно, из него застрелен в Дагестане инкассатор и со­вершено покушение на Кабдугова — два; странная кража кольца и опять же покушение на Сахата, связанные одной деталью — платком Зафесова — три. Это пока наш пассив...

В активе было немногое. Труп Алексея Барсукова, уби­того из охотничьего ружья; исчезнувший Кумратов. Можно, пожалуй, сказать, убитый Кумратов. Человек он, безуслов­но, честный, и не мог пойти на преступление. Тем более — пуговица от гимнастерки. Его, видимо, волочили по лесу. Но куда? Ведь они обшарили тогда все вокруг? Может, повезет Вадиму...

Еще кое-что есть. Приметы трех неизвестных, встретив­шихся зверолову Итляшеву третьего мая. Их же, судя по всему, видел на телеге и пасечник Юсуф. Чемодан фигури­рует в показаниях обоих. И еще буфетчик. Стоп... стоп... Пожалуй, мы уже можем сочинить версию... Вот только за­курим...

Это он тоже сказал вслух, обращаясь к себе во множест­венном числе,— привычка, приобретенная в Москве, в годы учебы, когда Жунид до полуночи просиживал в общежитии над отчетами и докладами известных криминалистов о раз­ных нашумевших делах, авторы которых солидно именовали себя «мы»: «мы установили», «мы пришли к выводу»!

... Первые четыре дела пока что нужно выбросить из головы. Разумеется, не совсем, а так, отложить в сторону, чтобы были под рукой в любое время. Лишь бы не подвела память и подсказала в нужный момент, когда к ним нужно вернуться.

Пятое дело — сейчас основное. Здесь еще не все упу­щено, и кое-какие шаги можно предпринять по горячим сле­дам.

Что известно?..

Третьего мая, как обычно в дни зарплаты на фабрике, кассир Алексей Семенович Барсуков и охранник Исхак Кум­ратов, официально именовавшийся начальником сторожевой охраны, пригородным поездом в 9.30 утра выехали из Шаха-ра в Черкесск, чтобы получить четыреста сорок шесть тысяч рублей. Деньги были уже поручены, о чем свидетельствует копия чека, приобщенная к делу еще Сергеем Тимофееви­чем Бондаренко. Из Госбанка они вышли в одиннадцать утра. В одиннадцать двадцать их уже видели в столовой в обществе неизвестного человека с фибровым чемоданом.

Обедали минут тридцать-тридцать пять. Значит, ушли в две­надцать. В половине первого Итляшев встречает в лесу, при­мерно в четырех-пяти километрах от места, где найден труп Барсукова, трех подозрительных людей. У одного из них — двустволка системы Бердан. А из тела кассира извлечена пуля, выпущенная из охотничьего ружья шестнадцатого ка­либра. Кстати, именно такое ружье Кумратов кому-то одол­жил за день до убийства.

Далее цепь событий прерывается примерно до семи ча­сов вечера, до половины восьмого. Как раз перед заходом солнца телега, запряженная парой лошадей, проезжала мимо ласеки. На бричке — трое. Юсуф заметил немногое — закат­ное солнце било в лицо: чемодан на коленях у одного из седоков и спину кучера в брезентовом плаще и кепке...

— Минуточку, минуточку...— Жунид потер лоб, вспоми­ная.— Ну, конечно. Брезентовый плащ. Еще одно подтвержде­ние тому, что троица, на которую наскочил Итляшев, и те люди, что проехали мимо пасеки, видимо,— одни и те же. Если это убийцы и похитители, то чем они занимались в лесу так долго? Предположим, они убили Барсукова. Произойти это могло в промежутке между часом и примерно пятью часами, поскольку убийцам еще нужно было скрыть следы преступ­ления, то есть бросить в воду тело Барсукова и куда-то деть до сих пор не найденного Кумратова. А потом уже к семи-семи тридцати доехать на подводе к пасеке.

Это уже кое-что. Значит, у людей, не причастных к убий­ству, должно быть алиби на третье мая с часу до пяти дня.

И все же — почему они задержались в лесу до захода солнца? И куда ехали? Проселок за пасекой Юсуфа, мино­вав старый буковый лес, сворачивал на Шахар. Выходит, если это были преступники, они увезли деньги туда? Зачем? В Черкесске затеряться гораздо легче. Легче и незаметно вы­ехать из города.

Значит, так: завтра с утра Арсена надо командировать в Шахар, пусть попробует выяснить — возвращался ли кто-нибудь из местных в поселок третьего мая примерно в девять-половине десятого вечера на пароконной подводе. Вряд ли чужие, не знакомые с поселком люди рискнули бы скрываться там после убийства. К кому они ехали?..