Владимир Малик - Князь Кий

Местность была холмистая, с крутыми спусками и еще более крутыми подъемами. Цветанка проголодалась и с сожалением подумала, что надо было бы оставить себе хоть кусочек хлеба. И сразу же отмахнулась от мысли о еде. Где-нибудь найдет поселок — и люди там покормят. А сейчас надо — собрать все силы и бежать! Как можно скорее и как можно дальше! Чтобы ни бортник, ни Черный Вепрь не догнали!

Она прошла еще несколько шагов — и вдруг лес кончился. С высокого обрыва открылся широкий голубой простор Днепра и буйных заднепровских плавней. И никакого человеческого жилья вокруг.

Цветанка немного постояла на обрыве, думая, что же делать, — возвращаться или спуститься вниз, к реке. Она заколебалась. Возвращаться назад не хотелось. Да и страшно — там, где остались ее враги. А внизу — вода. Можно попить, ополоснуться и отдохнуть после тяжелых скитаний по лесной чаще…

Она нашла тропинку, по которой звери ходили на водопой, спустилась по ней на берег и, забравшись по колено в прохладную днепровскую воду, умыла лицо, шею, руки. Потом нарвала корешков ситняга и камыша, чтобы хоть немного утолить голод.

Корешки на вкус были слащавые, вызывали тошноту, и девушка с отвращением выплюнула их изо рта. Нет, уж лучше голодать, чем есть это противное зелье!

Она села под ивой и склонила голову на потрескавшийся, шершавый ствол. Она была такая уставшая, что не заметила, как уснула. Теплый ветер шевелил густые растрепанные косы, ласково гладил исцарапанные руки, белую шею, порозовевшее от сна лицо. Днепр приносил прохладу и шум задумчивых камышей, что убаюкивал, как ребенка. А солнце, что уже спускалось за кровавую кручу, согревало ее, ласкало, как мама, и укутывало приятной дремотой.

И все же сон был чуткий. Как только шелохнулись прибрежные кусты и испуганно вспорхнула из ивы какая-то птичка, она мгновенно открыла глаза и вскочила на ноги. Ужас и отчаяние ледяным холодом сжали ей грудь.

С трех сторон к ней подступали воины Черного Вепря. Прямо от холма приближался рябой Лют, слева — Малк, справа — Мыслята. Это они похитили ее в купальскую ночь и упекли в дикий вековой лес к старому бортнику. А теперь хотят схватить и доставить обратно к ненавистному княжичу.

— Вы? Это опять вы, проклятые? — воскликнула девушка хрипло, чувствуя, как у нее дрожат и подгибаются ноги.

— Да, это мы, — нахмурился Лют, останавливаясь на почтительном расстоянии. — Мы нашли тебя, княгиня, чтобы отвезти к князю… К Черному Вепрю… Тебе не стоило бежать, потому что убегала от собственного счастья…

— Как ты сказал… Я… княгиня?… Значит, Черный Вепрь… князь? — Переспросила ошеломленная девушка, для которой это известие было крайне неожиданным.

— Да, — кивнул Лют. — И, думаю, ты никогда не пожалеешь, что я с Малком и Мыслятой нашел тебя сегодня и верну нашему князю. Думаю также, что ты за это не будешь на нас зла, — ведь мы желаем тебе только одного — счастья! Ты — княгиня!..

Спокойный, ласковый голос Люта обманул Цветанку, ей показалось, что в нем что-то изменилось к лучшему. Она не подумала, что сейчас он заботится о себе, о своем будущем, ибо оно не в малой степени будет зависеть от нее. Поэтому жалобно проговорила, протягивая к нему руки:

— Я не хочу возвращаться к Черному Вепрю! Я не хочу быть княгиней! Отпусти меня, Лют! Отпусти!..

Лют нахмурился.

— Ты говоришь чепуху, княгиня! Ты поедешь с нами!

— По доброй воле не поеду! Разве возьмете силой!

— Не заставляй нас делать это! Иди-ка сюда! Сама! Цветанка закрылась руками, воскликнула:

— Не пойду! Не подходи ко мне! Я ненавижу Черного Вепря и никогда не стану его женой! Лучше — смерть!

Лют понял, что без насилия не обойтись, и бросил сквозь зубы:

— Берите ее!

Малк и Мыслята с двух сторон двинулись к девушке. Лют пригнулся и расставил руки, словно собирался ловить курицу. И ни одному из них девушка не дала поймать себя. Как испуганная серна, вдруг оттолкнулась ногами от берега и прыгнула далеко в воду — аж волна поднялась. Прыгнула на верную смерть потому, что совсем не умела плавать…

После разгрома на Широком Берегу полянские роды поспешно отступали с Роси и ее притоков на север, в дремучие леса на Стугне, Днепре и Ирпене. Угоняли скот, овец, свиней, везли зерно и домашний скарб, несли на себе узлы с провизией — хлебом, пшеном, солониной. Направлялись напрямик — полями и лесами, не выбирая дороги…

Гунны упорно преследовали их. С ними шел и Черный Вепрь со своей небольшой, наспех собранной дружиной.

Остатки разгромленного войска Кий вывел в Березовые Рудки, где его уже ждал Щек со своими молодыми друзьями. Оказалось, что воинов осталось в живых значительно больше, чем думалось. К тому же прибывали все новые и новые отряды из далеких окраин полянской земли и единичные воины, которым посчастливилось спастись.

Здесь же собрали вече. Нужно было выбрать нового воеводу и старейшин, ибо во время побоища на Роси значительная часть родов потеряла их.

На вече собралось все войско. Воины были утомлены и подавлены тем, что произошло. Говорить начал старейшина рода росавичей Ворон, одноглазый, мрачный мужик. Собственно, имел он другое имя — Судислав, а Вороном его прозвали родовичи за длинный нос, чем-то похожий на клюв ворона-крука, и из-за черного чуба, что очень редко встречалось среди полян. Теперь чуб был седой, и старейшина напоминал старого ворона, обросшего, как пень, мхом.

Обведя своим единственным глазом притихших воинов, Ворон сказал:

— У нас совсем мало времени. За нами идут гунны. Поэтому долго говорить никогда… Мы остались без князя и без воеводы. О князе — потом. А теперь — кого хотите воеводой? Думайте!

Все молча переглядывались. Действительно — кого же? Кто-то робко заметил:

— Может, тебя, старейшина?

И Ворон, устало покачав головой, возразил:

— Не меня… Я старый, больной, одноглазый… И не старейшину Берислава — он тоже уже землей пахнет, — и Ворон показал на согнутого годами старейшину хоробричей, который, опершись на копье, стоял возле него и хлопал глазами. — Выберем мужа молодого, но уже опытного и мудрого. Он здесь, среди нас. И если бы мы послушались его совета, то не потеряли бы половины воинов и почти всех старейшин…

— Кто же это? — раздались голоса. — Где он? Пусть выйдет вперед.

— Это Кий! Из рода русов! Вот он!..

Кия уже знали все. Правда, смущало некоторых, в частности старших воинов, его молодость, но если старейшина Ворон за него, то всякие сомнения отпадали. А русы — те сразу закричали:

— Кия! Кия воеводой!

— И старейшиной русов! — добавила младшая дружина. — Вместо Тура.

— Пусть будет Кий нашим воеводой! — закричали все. — Кия! Кия!

Старейшина Ворон положил свой щит на землю, поманил к себе Кия.