Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Прошу вас задержаться, — сказал он Аладилю, когда слуга исчез. — Не желаете ли выпить вина? Или вы правоверный мусульманин и не употребляете этого зелья? Скажите, готов ли султан Саладин начать более решительные действия и показать нам, как он умеет наступать? Или мы будем отражать набеги, подобные трем предыдущим?

— Как только я возвращусь в наш лагерь, — отвечал Аладиль, — мы начнем настоящее наступление, и вы увидите нашу мощь. Смею заметить, у вас очень слабая середина. Здесь, где вы, и на другом крыле, где тамплиеры, все довольно крепко, но из-за слабого центра вам суждено проиграть это сражение.

— Посмотрим, посмотрим, — улыбнулся Ричард, удивляясь в равной мере и искренности Аладиля, и тому, как хорошо знатные сарацины владеют французской речью.

Через некоторое время появился слуга Даниэль. Он привез несколько золотых кубков и лиможский ларец Ричарда, редчайший по красоте. В нем король Англии хранил разную мелочь — расчески, фибулы, зеркальце, бумагу, чернила и перья. Все это он попросил переложить в другую укладку, а ларец вручил Аладилю со словами:

— Передайте это султану. Моя личная вещь. Стоит столько же, сколько подаренные им скакуны без седел, а за седла возьмите золотые кубки, хотя седла явно дороже их. Передайте также на словах, что я не снимаю с Саладина обязанностей, возложенных на него в договоре о добровольной сдаче Акры. Напомните султану, что он должен выплатить мне двести тысяч безантов, вернуть Крест Господень и выдать полторы тысячи пленников-христиан.

— Я все передам слово в слово, — заверил Аладиль. — Возможно, мы еще встретимся сегодня в бою. Рад буду сразиться с великим Мелек-Риджардом.

— Вы слишком молоды, я бы не хотел убить вас, — улыбнулся Ричард. — Прощайте. Лучше нам будет повстречаться за чашей вина. Ах, ну да, вы же…

— Иногда пью, — улыбнулся в свою очередь Аладиль, поклонился и ускакал вдвоем со своим спутником, который в течение всего разговора стрелял в короля Англии ненавидящим взглядом.

— Ну что ж, — подбоченился в своем седле Ричард, — теперь нам обещают настоящую битву. Трем самым отличившимся в ней достанутся в награду эти замечательные скакуны, подаренные мне Саладином. Всем изготовиться!

Начавшаяся на рассвете битва при Арзуфе окончилась уже к полудню. Полки крестоносцев, возглавляемые королем Ричардом Львиное Сердце, одержали полную и сокрушительную победу над врагом, который долго бросался в наступление, но в итоге, исчерпав все свои силы, вынужден был обратиться в бегство, частично спасаясь в горах Самарии, частично — устремившись на юг, в сторону Яффы. Многие из победителей настаивали на преследовании обращенных в бегство врагов, но Ричард проявлял великодушие, вскоре обернувшееся против него самого.

Подсчет убитых показал, что сарацины потеряли ровно вдвое больше, чем крестоносцы. Вряд ли Саладин мог надеяться на то, что в ближайшие дни ему удастся оправиться от столь сокрушительного поражения. Прекрасные кони, подаренные им Ричарду, достались Лейчестеру, Меркадье и де Бриенну, а одно из великолепных багдадских седел король Англии подарил великому магистру тамплиеров, Роберу де Сабле. Тамплиеры в Арзуфском сражении подтвердили свою громкую славу бесстрашных вояк.

Ричард ликовал. Победа была блестящая. А главное — это была его первая — полностью его — победа здесь, в Святой Земле. Победа, которую, в отличие от взятия Акры, никто не мог бы оспорить. Он тотчас послал сэра Леонарда Глостера в Цезарею к Беренгарии, а с ним летописца Амбруаза, который единственный был способен красочно описать сражение.

Горделиво объехав усеянное павшими крестоносцами и сарацинами поле битвы, английский король приказал немного продвинуться вперед по Саронской долине и там ставить временный лагерь, а здесь — хоронить с почестями погибших.

Солнце клонилось к закату, долина наполнялась благоуханиями. Сидя за огромным кувшином с вином, рыцари расслаблялись. Барон Меркадье, довольный тем, что ему достался один из скакунов Саладинова дара, мурлыкал, обгладывая кость:

— И все же все три коня должны были достаться вам, эн Ришар. Вы были в этой битве, как всегда, лучше всех. Скажите, скольких мусульман вы отправили на тот свет собственной рукой?

— Семерых, эн Гюи, — отвечал Ричард.

— Только семерых? — удивился Меркадье. — Я думал, человек двадцать.

— Боюсь, как бы эти кони не оказались Троянскими, — покачал головой Ролан де Дрё. Ему подарка не досталось, да к тому же он был легко ранен и не слишком отличился в битве. Потому и ворчал. Остальные, в отличие от него, пребывали в отменном настроении. Когда Ричард немного захмелел, его попросили спеть про войну гиацинтов и тюльпанов, и Ричард охотно спел эту и другие песни.

На другой день войска крестоносцев двинулись дальше на юг и дошли до Яффы. Увы, сей древнейший город, в котором строил свой ковчег Ной и из которого отправлялся в плавание пророк Иона, предстал взору победителей Арзуфа в развалинах — отступающий Саладин разрушил все, что успел.

— Вот они, Троянские кони, — сказал граф де Дрё.

— При чем тут кони? — удивился Ричард.

— При том, что если бы не они, вы, ваше величество, не благодушествовали бы вчера, а бросились бы в погоню за Саладином, добивая убегающего врага. И тогда у него не было бы возможности развалить Яффу.

— Ничего, мы восстановим ее, — мрачно отвечал Ричард, понимая свою вчерашнюю ошибку.

Как бы то ни было, а Рождество Богородицы крестоносцам пришлось праздновать на развалинах Яффы. Радость вчерашней победы омрачилась, но не сильно. Теперь Ричарду казалось, что он способен в любом другом сражении одержать верх над Саладином. Мало того, тайно он позволял себе думать, что именно заклание двух тысяч заложников в Акре станет мистическим залогом этих грядущих побед. Взор его устремлялся на восток от Яффы, где раскинулось вади Ас-Сарар, разделяющее Саронскую и Сефелскую равнины, — извилистая сухая долина длиной в полтора десятка лье, на дне которой лежала дорога в Иерусалим, заветный Град Господень.

В понедельник девятого сентября Ричард оставил Яффу, ведя за собой только свое, английское войско, состоящее из англичан, нормандцев, аквитанцев и гасконцев. Впереди войска ехало высоко поднятое белое полотнище с красным крестом — знамя Святого Георгия, покровителя Англии. В арьергарде двигался отряд тамплиеров, на белых плащах которых тоже были нашиты красные кресты. И эта рать, ведомая Ричардом, вошла в вади Ас-Сарар и, пройдя за пару часов расстояние в четыре лье, подошла к Лидде — городу, в котором родился Святой Георгий. Увы, и Лидда лежала в развалинах. Саладин, опечаленный и озлобленный после Арзуфской битвы, не пощадил даже церковь Святого Георгия, похоронив под ее обломками гробницу христолюбивого воина-победоносца, коей Ричард мечтал поклониться. Впрочем, мечта его вскоре сбылась. За несколько часов завалы были немного растащены, и обнаружился подземный ход, ведущий в крипту. С молитвами к великому святому мученику король Англии спустился в подземелье, держа в руке зажженный светоч. Ричард оказался в тесноватом помещении, посередине располагалась гробница, на камне которой обнаружилось высеченное изображение Георгия, поражающего копьем змия. Встав пред ним на колени, король Англии прислонился лбом к холодному камню и долго так стоял, словно в надежде услышать что-нибудь, но не услышал и, поднявшись, покинул крипту, приказав снять на пергамент изображение святого.