Элизабет Гилберт - Происхождение всех вещей

Наконец Альма и миссионер очутились на кладбище с маленькими, выбеленными солнцем надгробиями; некоторые из них были вырезаны в форме креста. Преподобный Уэллс сразу отвел Альму к могиле Амброуза, аккуратной и отмеченной маленьким камнем. Могила находилась в живописном месте, откуда открывался вид на весь залив Матавай и прозрачное бескрайнее море за его пределами. Альма немного боялась, что, увидев могилу, не сможет сдержать чувств, но ощутила лишь спокойствие и отчужденность. Она не чувствовала здесь присутствия Амброуза. И не могла представить, что он лежит здесь, под землей. Она вспомнила, как он любил растянуться на траве и, раскинув свои длинные ноги, говорить с ней о чудесах и загадках природы, пока она изучала свои валуны, поросшие мхом. Альме казалось, будто ее муж остался в Филадельфии и существовал теперь только в ее памяти. Она не могла представить его останки, его кости, тлеющие под землей. Амброузу было не место в земле; его место было в воздухе. Он и живым-то почти парил над землей, подумала она. Как он мог оказаться под ней сейчас?

— У нас не нашлось древесины на гроб, — сказал преподобный Уэллс. — Мы завернули мистера Пайка в ткань местного производства и похоронили, положив на дно старого каноэ, — так иногда здесь хоронят. Видите ли, плотничать тут не с руки — нет хороших инструментов, а когда туземцам удается раздобыть добротные доски, им не хочется тратить их на гроб. Вот мы и довольствуемся старыми каноэ. Но туземцы проявили всяческое участие к христианским поверьям мистера Пайка; его могилу расположили с востока на запад, разместив голову в западном конце, чтобы лицо его было обращено к восходящему солнцу, — так делается на всех христианских кладбищах. Они любили его, как я уже говорил. Надеюсь, он умер счастливым. Он был лучшим из людей.

— А он казался вам счастливым, когда жил здесь, преподобный Уэллс?

— На острове ему многое полюбилось, как и всем нам со временем. Но я уверен, что ему здесь было мало орхидей! Таити порой разочаровывает тех, кто приезжает сюда изучать естественную историю, как я вам уже говорил.

— А мистер Пайк никогда не казался вам удрученным чем-нибудь? — отважилась спросить Альма.

— На этот остров приезжают по разным причинам, сестра Уиттакер. Как говаривала моя жена, людей прибивает к нашему берегу, и эти выброшенные волей судьбы на берег чужаки порой даже не понимают толком, где очутились! Некоторые на вид кажутся истинными джентльменами, а потом узнаешь, что на своей родине они были преступниками. Другие, живя в Европе, слыли истинными джентльменами, а приехав сюда, повели себя как преступники! Чужая душа — потемки.

Миссионер так и не ответил на вопрос Альмы.

А Амброуз? — хотелось спросить ей. Что было у него на душе ?

Но она удержалась.

А потом преподобный Уэллс промолвил тем же обычным своим беззаботным тоном:

— А здесь — могилы моих дочерей. Вон там, по ту сторону этой маленькой стены.

Эти слова заставили Альму застыть в молчании. Она не знала, что у преподобного Уэллса были дочери, и уж тем более не знала, что они умерли здесь.

— Могилки маленькие, видите? Девочки прожили недолго. До года ни одна не дожила. Вот тут, слева, Хелен, Элеанор и Лаура. А Пенелопа и Теодосия справа.

Пять могилок были крошечными, меньше кирпича по размеру. У Альмы не нашлось слов. Ничего трагичнее она в жизни не видела.

Увидев ее потрясенное лицо, преподобный Уэллс добросердечно улыбнулся:

— Но во всем этом есть и утешение. Видите ли, их младшая сестра Кристина выжила. Господь подарил нам одну девочку, которую мы сумели вырастить, и она до сих пор жива. Она живет в Корнуэлле и сама уже стала матерью троих маленьких сыновей. Миссис Уэллс осталась с ней. Так что видите, как получилось: моя супруга поселилась с нашей живой дочерью, а я обитаю здесь, чтобы мертвые не скучали. Он заглянул Альме через плечо: — Ах, смотрите! — воскликнул он. — Плюмерии в цвету! Наберем их и отнесем сестре Ману. Она украсит ими свою шляпу. Правда же, они ей понравятся?

До конца своих дней Альма не могла понять преподобного Уэллса. Никогда прежде ей не встречался человек столь веселого и безропотного нрава, который так многого в жизни лишился, но смиренно продолжал жить, довольствуясь малым. Со временем она узнала, что у преподобного Уэллса не было даже дома. У него не было своей фаре . Спал он в миссионерской церкви на одной из скамей. Часто у него не находилось даже аху таото , чтобы укрыться от холода. Как кошка, он мог задремать где угодно. Из вещей у него была одна Библия, и даже та иногда пропадала и отсутствовала неделями, прежде чем кто-нибудь ее возвращал. У него не было ни скота, ни клочка собственного сада. Маленькое каноэ, в котором он выходил на риф, принадлежало четырнадцатилетнему мальчику, и тот щедро разрешал преподобному им пользоваться. Да и каноэ эту посудину можно было назвать с натяжкой. До Лондона на ней было точно не доплыть. Альме казалось, что любой узник, монах или нищий в этом мире был богаче преподобного Уэллса.

Но потом она узнала, что так было не всегда. Преподобный рассказывал о своей жизни, ничего не утаивая, и в конце концов Альма многое о нем узнала. Фрэнсис Уэллс вырос в Корнуэлле, в Фалмуте, на морском берегу, в большой семье зажиточного рыбака. Хотя он не стал делиться с Альмой подробностями того, как провел юность (« Не хочу, чтобы вы стали хуже думать обо мне, узнав, что за дела я творил! »), но, судя по его намекам, малый он был не промах. К Господу его привел удар по голове — по крайней мере, так преподобный Уэллс описал свое перерождение. Таверна, пьяная драка, «хрясь бутылкой по репе» — и вот оно, Откровение.

После этого он обратился к учебе и к Богу. Вскоре женился на девушке по имени Эдит — образованной, набожной дочери священника местной методистской церкви. Благодаря Эдит научился правильно изъясняться, мыслить и вести себя более сознательно и достойно. Полюбил книги и преисполнился, по его выражению, «всяческого рода благородных мыслей». Затем принял сан. Юные и полные наивных идеалов, преподобный Фрэнсис Уэллс и его жена Эдит подали заявку в Лондонское миссионерское общество, умоляя послать их в самые дальние языческие земли, чтобы нести слово Спасителя за пределами родины. В Лондонском миссионерском обществе Фрэнсису оказались рады, так как служители Божьи редко оказывались еще и сноровистыми матросами. Кембриджские белоручки для такой работы не годились.

Преподобный Фрэнсис Уэллс и его жена прибыли на Таити в 1797 году. Они приплыли на борту первого миссионерского корабля, который когда-либо причаливал к этим берегам, в компании еще пятнадцати английских протестантов. В те времена богом таитян был шестифутовый деревянный столб, обернутый корой дерева тапа и украшенный красными перьями.