Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том II

— Настоящих монахов из нас не получится ни сейчас, ни потом, как мне кажется, — обстоятельно начал Серёга. — Речь идёт скорее о том, чтобы жить по-монашески, подражать монахам, впрочем, в самом главном, то есть соблюдать монашеские обеты — целомудрие, нестяжание, послушание.

— Расшифруй.

— По-простому говоря — не спать с женщинами, не иметь ничего в частной собственности, вообще ничего не считать своим, и беспрекословно выполнять все распоряжения командира и духовника. Монаху в этом мире ничто не принадлежит, а главное — он сам себе не принадлежит, отрекается от собственной воли.

— Ну тут в общем нет ничего нереального, — чуть более уверенно заговорил Шерхан. — Своего-то я никогда ничего не имел — сначала в детдоме на всём казённом, потом всё что зарабатывал — отдавал в общак, и всё, что необходимо для жизни, получал из общака. Эта квартира, если честно, тоже не моя. Ну то есть она на меня оформлена, но куплена на общаковые деньги, и я не считаю её своей. Жениться никогда не собирался, честному арестанту нельзя иметь семью. С девочками. это дело. ну в общем это не моя тема. Мальчиками тоже не интересуюсь, так что не вздрагивайте. Послушание. Я очень зауважал Валидола, он так много для меня значит, что я готов выполнять всё, что он скажет, если, конечно, будет по силам, но он мудрый, ничего непосильного и не прикажет. Если всё это вместе взятое — подражание монашеству, то я готов монашествовать и даже очень этого хочу. Хороший путь. А ты, Ставров?

— Очень хочу стать таким, как Эмери. Мне трудно объяснить, чем была для меня встреча с ним. Словно в тёмной комнате свет включили. Оказалось, что в жизни столько всего ценного, о чём раньше и не догадывался. Только ничего не понятно. Я чувствовал, что по-прежнему жить уже не могу, потому и из армии уволился, но как жить дальше представлял довольно смутно, на что-то такое нормальное интуитивно пытался выйти. Уверен, что вас мне Бог послал. Сначала послал Эмери, а потом — вас. И отца Иоанна. Своего мне ничего не надо, жена от меня ушла, а другую искать я и не собирался — всё перегорело. А тут такое братство. У меня и вариантов нет.

— За себя могу то же сказать, — резюмировал Серёга. — Я когда в армии служил, познакомился с монахами Киево-Печерской Лавры. Такие удивительные, солнечные люди. Тогда ещё в монашество влюбился и хотел бы встать на этот путь, но чувствовал, что монастырь — не для меня. Когда писал диссертацию по тамплиерам, забродили мысли о том, чтобы создать некий аналог Ордена. Я уже сам себя начал идиотом считать. Ведь нет же людей, которые могли бы составить Орден. А тут вы. Мне кажется, Бог благословляет создание православного военно-монашеского Ордена.

— Но нас, таких ненормальных, только трое, — усомнился Ставров. — Остальным нашим ребятам эти мысли покажутся, мягко говоря, странными.

— А тут не стоит гнать коней, — уверенно продолжил Серёга. — Для начала трёх человек достаточно, да если нас и всегда будет только трое — не беда, это уже братство, а мир переворачивать мы не собираемся. Остальные парни будут у нас работать по найму за зарплату. Лишь бы не были атеистами, иноверцами и никакого криминала. Если кто-нибудь из них захочет встать на наш путь — примем, как соучредителей нашего предприятия, а нет, так пусть и дальше за зарплату работают. Если же захотят войти в наш круг, в круг хозяев предприятия, тогда останутся и без зарплаты. «Орден обещает вам хлеб, воду, бедную одежду и множество страданий».

— Это ты сам такой садизм придумал? — весело улыбнулся Ставров.

— Нет, это из устава Ордена Христа и Храма. Братья, это надо чётко осознать — если мы создаём братство тамплиерского типа, значит, ни один из нас не будет иметь даже зарплаты, всё необходимое для жизни получая от предприятия, и это необходимое должно составлять аскетический минимум.

— Да без базара, Серёга, договорились уже, выкладывай дальше, что это будет за предприятие, — поторопил Шерхан.

— Я долго искал организационно-правовую форму, оптимальную для нашего замысла. Вы знаете, что советский бизнес периода перезрелой перестройки протекал в форме кооперативов. А сейчас разрешили частную собственность, можно создать ТОО — товарищество с ограниченной ответственностью, АООТ — акционерное общество открытого типа, АОЗТ — акционерное общество закрытого типа, ИЧП — индивидуальное частное предприятие. Все эти типы предприятий основаны уже не на кооперативной, а на частной собственности. Разумеется, все кооператоры резко бросились переделываться в частников.

— Я легальным бизнесом никогда не занимался, поясни, в чём тут кайф для кооператоров? — попросил Шерхан.

— Кооперативная собственность — коллективная. Объединились, скажем, несколько человек для того, чтобы вместе делать деньги. И все деньги, которые они заработали, всё имущество, которое они приобрели, ни одному из них юридически не принадлежит, а принадлежит кооперативу. Конечно, при желании всем этим можно пользоваться, как своим, там есть куча всяких увёрток, но если создать ТОО, то и увёрток никаких не надо. Это уже конкретно ваше — частная собственность, которой любой собственник может распоряжаться. Вообще-то, кооперативная собственность — лукавое и несколько подловатое советское изобретение. Покупаешь, например, кооперативную квартиру или вступаешь в гаражный кооператив и строишь гараж на свои личные деньги, а в итоге ни квартира, ни гараж тебе не принадлежат, хотя ты оплатил полную их стоимость. Они принадлежат кооперативу, ты даже продать их не можешь за сколько хочешь, можешь только сдать кооперативу и получить компенсацию — уж сколько дадут. Разумеется, любому бизнесмену удобнее всем, что он купил на свои деньги, и распоряжается, как своим. Сейчас это можно. Если действуешь в одиночку, создал ИЧП — там один учредитель. Собственность ИЧП и собственность его учредителя — не одно и то же, но по сути всё что принадлежит предприятию, принадлежит лично тебе. Если несколько человек объединяются, чтобы вместе заниматься бизнесом, они создают ТОО. Вносят доли в уставной капитал и затем владеют имуществом товарищества пропорционально доле в уставном капитале. Из ТОО любой учредитель может в любой момент выйти, забрав долю в имуществе и в уставном капитале. В акционерном обществе доля каждого участника обозначена ещё более отчётливо — через акции, которыми он владеет. Можно в любой момент продать акции либо часть акций и сделать это куда проще, чем истребовать выделения доли в ТОО.

— Это, очевидно, очень полезная информация, — пожал плечами Ставров, — но пока непонятно, зачем нам это знать.

— А мы как обет нестяжания соблюдать будем? Гражданское законодательство не учитывает необходимость в ряде случаев соблюдать нормы церковного канонического права. Эти две правовых системы никак не приспособлены друг к другу. Мы живём в светском государстве, это вам не православная Российская империя, где власть приспосабливала гражданское законодательство к церковному. А нам и в православной империи не было бы легче, потому что мы не есть структура церковная. Если бы мы принадлежали к Церкви — было бы проще. Ушёл монах в монастырь и ничем не владеет, всем владеет сам монастырь, а уж на каких правах и в каких формах монастырь владеет своим имуществом, это вопрос, который давным-давно порешали между собой митрополиты и министры — им виднее, а монах спокоен. За нас же Церковь ничего не решит, потому что юридически мы церковной структурой не являемся. Мы считаем свою организацию религиозной, но ни Церковь, ни государство нас в качестве таковой не признают. Итак, перед нами вопрос, на который кроме нас никто не ответит: какая организационно-правовая форма позволит нам соблюдать обет нестяжания?