Н. Северин - Царский приказ

Получить согласие Кетхен на развод становилось со дня на день необходимее. Но Максимов продолжал упорствовать в своем отказе видеться с ней и впадал в такую ярость при ее имени, что его поверенный перестал упоминать про нее и решился действовать помимо своего клиента.

Все, точно сговорившись, приставали к несчастному Максимову с советами, расспросами и требованиями самого раздражительного свойства. Отец снова затеял с ним переписку о его женитьбе, и однажды молодой человек получил от него письмо; последнее до такой степени расстроило его, что он всю ночь не сомкнул глаз. Соглашаясь следовать советам Батмановой, старик Максимов не торопил сына со свадьбой, но ему надо было знать, может ли он обнадежить родителей невесты обещанием, что их брак состоится будущей зимой. Читать это письмо было очень тяжело, но отвечать на него было еще тяжелее. Разорвав штук сорок начатых ответов, Максимов встал из-за письменного стола, когда солнце было уже высоко, совсем измучившись, ничего не написав, кроме обрывков мыслей, годных только для того, чтобы быть брошенными в печь, не раздеваясь бросился в постель и заснул как убитый.

В этот день Мишка насилу добудился барина. Первой мыслью последнего, когда он очнулся от сна, было сознание, что сегодня надо все кончить, то есть написать отец про случившуюся с ним историю, прибавив к этому, что его развод скоро состоится и что он в самом непродолжительном времени приедет к нему свободным человеком. Но он решил, что это письмо напишет завтра, а сегодня повидается со своим поверенным и скажет ему, что он на все готов, лишь бы только его дело кончилось скорее. Однако то, что подразумевалось под словом «все», казалось ему так тяжело исполнить, что он решился не думать об этом до последней минуты. Со службы он пойдет к подьячему, и они вместе решат, как поступить.

В этот день товарищи как-то особенно досадливо приставали к Максимову с расспросами насчет его дела и с рассказами о том, какие пререкания оно возбуждает между членами Синода и митрополитом. Это дело сделалось злобой дня.

Наперебой рассказывали Максимову, что сказал такой-то архиерей и что возразил такой-то. Товарищи по службе, все такие же пробивающиеся в люди бедняки, как и он, гордились отличием, выпавшим на долю их сослуживца, и предсказывали ему блестящую карьеру. Им казалось, что теперь, когда сам государь узнал про его существование и заинтересовался его судьбой, он не останется долго в том же чине: ему непременно должны дать в скором времени повышение, а может быть, ему предложат перейти в другое ведомство. Никто не понимал, как тяжело Максимову и что он готов бежать на край света, чтобы не слышать про это злополучное дело.

Своего поверенного он не застал дома и обрадовался этому как отсрочке мучительной пытки. И все равно свидания не избежать; отворившая ему служанка скажет своему хозяину про его посещение, и делец сочтет своим долгом лично явиться к нему сегодня же вечером.

Чтобы убить время, Максимов пошел бродить по городу, выбирая места, где было бы меньше народа; но погода была так хороша, что таких мест не находилось: на каждом шагу встречались экипажи с катающимися и оживленные группы прогуливающихся пешком. Молодой человек вспомнил, что давно не был у Батмановой, и повернул к ее дому, но, увидав карету на ее дворе, хотел отложить свое посещение до другого раза. Однако старик дворецкий, увидав его с крыльца, подбежал к нему с просьбой зайти в дом.

— Графиня еще сегодня изволили поминать про вашу милость, что вы долго у нас не изволили быть. У нас теперь князь Сергей Михайлович, да они уже давно сидят и, верно, скоро уедут, войдите, вы графиню не обеспокоите.

Максимов вошел. У него была такая потребность уйти от самого себя, что он не задумываясь вошел бы в самый ад, если бы Вельзевул растворил туда перед ним двери.

Авдотья Алексеевна, как всегда, приветливо дала ему поцеловать свою руку и, сказав: «Садись, хорошо, что пришел, я уже хотела посылать за тобой», — продолжала прерванный разговор с маленьким сухоньким старичком, сидевшим возле нее.

Дворецкий сказал правду: князь оставался недолго, и, проводив его, графиня занялось Максимовым. Он ей сказал про письмо отца и про то, что он решился ответить ему.

— А ты уверен, что со стороны дочери портного никаких шикан не будет? — спросила графиня.

— Зачем ей шиканить? Ей самой выгоднее получить свободу — у нее жених есть, — ответил Максимов, вспомнив рассказ подмастерья.

— Ну и слава Богу! Князь Александр Яковлевич тоже был такого мнения, что с ее стороны препятствий не будет.

Лихорадочное возбуждение, овладевшее было Максимовым и заставлявшее его развязно говорить о предмете, которого он до этой минуты даже с самим собою боялся коснуться, вдруг как-то спало, тоскливое беспокойство, утихшее на минуту, опять защемило его сердце, и его потянуло вон отсюда, куда-нибудь подальше, где можно было бы забыться.

А Авдотья Алексеевна продолжала расспрашивать его о ходе дела, о его чувствах к нареченной невесте, о планах будущего. Ответив наскоро на все эти расспросы, Максимов поднялся с места и заявил, что ему надо идти домой.

— Я у тебя посаженою заочно буду. Благословлю тебя образом на дорогу и попрошу тебя отвезти от меня подарок твоей нареченной, чтобы было вам чем старуху Батманову вспоминать. А доживу до вашего первенца — в крестные меня зови…

— Рано еще об этом загадывать, Авдотья Алексеевна, — прервал ее Максимов, которому нестерпимо тяжело было слушать ее болтовню. — Ведь я еще не разведен, — прибавил он с горечью.

— Теперь уж недолго тебе свободы ждать. Да куда же ты так торопишься? Не поздно еще, ко всенощной только что заблаговестили.

«Всенощная! Завтра Николин день. Если пойти в Казанский собор, Кетхен можно там увидеть».

Эта мысль заставила Максимова сорваться с места.

— Меня дома мой поверенный ждет, позвольте мне идти, Авдотья Алексеевна, — прерывающимся от волнения голосом проговорил он.

Слова слетали с его губ бессознательно; одно только было на уме: скорее добежать до собора и увидать жену. О том, что дальше будет, он не думал. Только увидать бы ее в последний раз. Почему в последний раз? Этого он тоже не знал. Ему надо было видеть Кетхен, вот и все. Каждая минута промедления казалась ему невосполнимой потерей.

Всенощную уже служили, когда он вошел в храм. Но перед образом Благовещения, где он надеялся найти Кетхен, стояла толстая купчиха с детьми, а ее не было. Подождав минут десять, Максимов пошел искать жену по другим приделам, но нигде не нашел ее. Тогда он вышел на паперть и с час простоял тут, впиваясь глазами в каждую проходившую женщину. Но все напрасно: Кетхен ко всенощной не пришла. Он вернулся в церковь, и, когда запели «Слава в вышних Богу», на него напало отчаяние.