Степан Суздальцев - Угрюмое гостеприимство Петербурга

Отец Кирилл был большой охотник до молодых красоток и потому не уставал изо дня в день отпускать грехи молодой княжне. Она была столь юное и столь невинное создание, что священнику порой стоило немалых усилий удержать во время исповеди порывы хохота и требовать от грешницы покаяния.

Общение с Софьей, которая так искренне посвящала отца Кирилла в свой внутренний мир, в свои мечты и страхи, свои горести и невзгоды, навело старика на мысль об отречении от обета безбрачия. Долгие годы воздержания и долгие годы жизни почти сделали отца Кирилла совершенно немощным в этом отношении. Однако теперь, когда пышущая страстью молодая княжна, да к тому же красавица, сделалась ему так близка, поп почувствовал прилив сил. За долгое время у него вновь возбудились чресла. И он стал помышлять о грехе.

Лукавые мысли отец Кирилл стремился изгнать и все же не мог отделаться от них: они преследовали его, когда он ел, когда гулял, когда молился — даже во сне они не оставляли его.

По прибытии в Москву князь Андрей Петрович получил несколько писем, отправленных ему сыном. Час спустя в дверь начали стучать почтальоны: прибытие князя Суздальского не осталось незамеченным, и каждый считал своим долгом засвидетельствовать Андрею Петровичу свое почтение.

Но он не спешил отвечать на все письма и принимать приглашения. Единственное исключение старый князь сделал для своего доброго друга Сергея Михайловича Голицына. Он приглашал Андрея Петровича к себе на бал, что должен был состояться следующим вечером. Суздальский приглашение принял и известил Голицына, что будет к нему вместе со своим protйдй.

После дуэли Болдинского с Дмитрием князь Петр Андреевич по возможности игнорировал приглашения Ланевских. Когда стало совсем неприлично воздерживаться от бесконечных invitations, он прибыл с визитом в их дом на Мойке. Там он встретился с Марией и не мог не заметить ее привязанность, которую княжна уже почти открыто ему демонстрировала. Это Петру Андреевичу было в тягость, поскольку сам он к ней иных чувств, кроме дружеских, не испытывал.

Петра Андреевича наконец возвели в надворные советники, и, получив первое свое жалованье, молодой князь наконец-то купил себе коня. Это был статный пегий в яблоках жеребец со звучным именем Агенор.

Молодой князь поспешил поделиться своей радостью с Романом Балашовым, который по достоинству оценил выбор своего друга. Вечером они сидели в кабинете Петра Андреевича. Роман рассказывал о дуэли Дмитрия с Константином.

— Какая глупая смерть, — произнес Суздальский, — умереть из-за женщины: что за безумие.

— Tu n’as pas raison, Pierre, mon ami, — возразил Роман. — Il y a des femmes pour qui la mort est le viene. [62] Ты не прав, Пьер, мой друг. Есть женщины, умереть за которых — счастье ( фр. ).

— Je ne sais pas [63] Не знаю ( фр. ). , — протянул Петр Андреевич, — ради Марии я не готов умереть.

Роман промолчал. Ему нечего было на это ответить. Он никогда не отвечал, когда его друг заговаривал о княжне.

— Почему ты всегда избегаешь разговоров о ней?

— Я? Нисколько, — сказал Балашов, слегка смутившись.

— Скажи, ведь ты в нее влюблен?

Роман Александрович молчал. Ему нечего было сказать, ведь он любил Марию. Но она не любит его, Романа, зато любит всем сердцем Петра Андреевича, его лучшего друга. Он только что был свидетелем дуэли лучших друзей и не хотел повторения подобной истории.

Он посмотрел в глаза Суздальскому и произнес:

— Да, я люблю Марию, это правда.

Впервые в жизни Роман признался в своих чувствах к княжне Ланевской. Признался не только перед своим лучшим другом, которому поверял все тайны, но и перед самим собой. Признание это далось ему тяжело, однако, сделав его, Роман почувствовал, как тяжкий груз свалился с его влюбленного сердца, которое не переставало страдать, однако теперь честно открыло самому себе причину страдания.

— Но Мария любит тебя, — продолжал Балашов, — и я никогда не встану поперек ее любви.

— Любовь непостоянна, mon ami, — беззаботно объявил Петр Андреевич, хотя сердце его сжималось в мучительной боли оттого, что он любим женщиной, к которой не испытывает чувств.

— Ты на ней женишься? — спросил Роман и почувствовал, что от ответа теперь зависит его жизнь.

— Не уверен, — задумчиво протянул Петр Андреевич.

— Но ты должен, — возразил Балашов.

Он испытывал смешанное чувство справедливости и запретной надежды. С одной стороны, он мечтал завоевать сердце Марии, но с другой — он любил ее и желал ей счастья, которое для нее было возможно только в браке с Петром Андреевичем.

— Должен, — протянул Суздальский.

В последнее время он долго размышлял об этом. Что делать должно и что нет? Как быть, когда тебе сосватали подростком девушку, к которой ты не испытываешь иных чувств, кроме уважения и дружбы? Как быть, когда ты любим искренне, от сердца, но в твоей душе нет страсти, нет любви?

Он не делал Марии предложения, не давал никаких обещаний, об их помолвке не было объявлено, он посещал дом Ланевских редко и, с точки зрения света, ничем княжне не был обязан. И тем не менее она любила его, и он об этом знал. Петр Андреевич знал, что, если он не женится на Марии, она не сможет более жить спокойно, она, возможно, не сможет полюбить и вся остальная жизнь ее будет нестерпимые мучения, хандра.

Но быть с ней рядом, быть ей мужем, с ней спать в одной постели и при этом ее не любить — все это ложь, предательство, обман.

Петр Андреевич знал, что его отец не любил мать и никогда этого не скрывал. Выйдя в изрядный возраст, он женился и родил наследника, продолжателя княжеского древнего рода. Он строго, по-своему, любил сына, но никогда не дарил супруге нежностей и ласк. Осознание, что она не любима человеком, которому отдала все свои чувства, ввергло княгиню Суздальскую в неодолимую хандру. Вскоре после рождения ребенка она заболела и умерла.

«И все же, — думал Петр Андреевич, — отец намного счастливее меня, ведь он когда-то любил и, кажется, продолжает любить до сих пор». Петр Андреевич ничего не знал о ней, кроме того, что когда-то, тому полвека назад, она была княжной Д. и ее портрет старый князь до сих пор хранил в крышке своих часов.

Где она теперь, эта таинственная княжна Д.? Возможно, ее уж нет на свете, а если она и жива, то стара и безвозвратно утратила былую красоту.

И все же отец любил ее.

А он, Петр Андреевич, не в силах полюбить.

О, как несчастна молодость, лишенная любви! Быть умудренным жизнью, спокойным и бесстрастным — удел людей зрелых, успевших вдоволь навлюбляться, утратить любовь и снова обрести ее. Но жить без любви в двадцать пять лет — величайшая комиссия для молодого здорового мужчины. В этом возрасте впору страдать по неразделенным и отвергнутым чувствам, но никак не по их отсутствию.