Степан Суздальцев - Угрюмое гостеприимство Петербурга

— Сударыня, — приветствовал ее дворецкий.

— Доложи Петру Андреевичу, что к нему приехала княжна Ланевская.

— Мария Михайловна! — воскликнул Валентин, признав в молодой стройной красивой девушке веселую девочку, когда-то игравшую в этом доме в прятки. — Петр Андреевич с его сиятельством Андреем Петровичем в библиотеке.

И он повел Марию по просторным и мрачным коридорам, которые вели к храму старого князя — его заветной библиотеке. Валентин постучал, затем степенно вошел и доложил:

— Ваше сиятельство, княжна Мария Михайловна Ланевская к князю Петру Андреевичу.

Мария застыла на пороге. Все это время она каждый день думала о Петре Андреевиче, мечтала о встрече с ним, представляла, как увидит его и бросится в жаркие его объятия. И вот теперь, когда она была всего в шаге от того, чтобы увидеть человека, которого она любила всю свою жизнь, она не могла найти в себе силы сделать этот последний шаг.

«Как же это можно, — думала она, — чтобы я, после того как он отверг меня, сама, без приглашения пришла к нему в дом?»

Мария вспомнила, зачем она пришла, и ей стало стыдно за то, что она думала о себе, а не о своей кузине Анастасии. Княжна взяла себя в руки и медленно, грациозно вплыла в библиотеку.

Отец и сын играли в шахматы. Старый князь сидел к ней лицом, а Петр Андреевич встал и поклонился, когда Мария вошла.

— Здравствуй, Маша, — ласково сказал старый князь, вставая со своего кресла. — Я вас оставлю.

— Нет, нет, Андрей Петрович, в этом нет необходимости, — запротестовала Мария. Ей было страшно и неловко оставаться с Петром Андреевичем наедине. — Я не о себе пришла говорить.

— Тем более, papа, — заметил Петр Андреевич, — что мы не закончили партию.

— Закончили, — возразил старый князь, двигая ферзя на центр поля. — Садись, Машенька. Валентин, распорядись принести чаю.

Дворецкий закрыл за собой дверь, Мария села в кресло, старый князь сел напротив, а Петр Андреевич остался стоять и принялся туго набивать свою любимую трубку. Андрей Петрович посмотрел на сына, упрекая его в неучтивости, и молодой князь трубку отложил и налил себе бокал портвейна.

— Как вы знаете, Андрей Петрович, сегодня моей кузине Анастасии исполняется семнадцать лет, — начала княжна, — и Александр Юрьевич устраивает в ее честь бал-маскарад в своем доме.

— Да, мы с Петром Андреевичем получили туда приглашения, — кивнул Суздальский, — однако это было еще до того, как я впал в немилость.

— И тем не менее, — сказала Мария, — Анастасия была бы рада видеть на балу вас… и вас, Петр Андреевич. А также вашего гостя маркиза Ричарда Редсворда.

— Видишь ли, Машенька, — произнес старый князь с той отеческой лаской, которой никогда не было в его голосе, когда он общался с сыном, — после столь неудачного сватовства маркиза Александр Юрьевич вряд ли захочет принять его в своем доме.

— Но это же будет бал-маскарад, — повторила Мария слова Анастасии, — его никто не узнает.

— Как ты наивна, дитя мое, — улыбнулся Андрей Петрович. — Разумеется, его узнают. И случится скандал.

— Я бы не хотела скандала, и тем более мне бы не хотелось втягивать в него вас, — сказала Мария, — однако я приехала, чтобы просить вас от лица своей дорогой кузины. Анастасия готова пойти на все ради того, чтобы увидеть маркиза хотя бы на краткий миг.

Суздальский скептически усмехнулся. Ему хотелось сказать несколько слов о глупостях, которые роятся в головках влюбленных барышень, но так как это была Мария и так как он был отцом Петра Андреевича, который здесь же присутствовал, он промолчал.

— Передайте Анастасии, — подал голос Петр Андреевич, — что мы приедем на бал вместе с Ричардом.

— Покорнейше вас благодарю, — сдержанно произнесла княжна и посмотрела ему в глаза, в эти родные, любимые глаза, глаза человека, который едва не стал ее мужем. Как она любила эти глаза!

— Это меньшее, что я мог бы сделать для вас, Marie, — ласково сказал Петр Андреевич. — Вы всегда можете просить меня…

— Нет, князь, благодарю, мне более ничего не нужно. — Мария сделала в голосе холод и встала. — Анастасия просила Ричарда быть к одиннадцати. Вам лучше приехать раньше, чтобы никто его не заметил.

— Да уж, — усмехнулся Андрей Петрович, — наш приезд вряд ли останется без внимания.

— Князь, я бесконечно благодарна вам.

Сказав это, она сделала реверанс и вышла из библиотеки.

— Такая благородная, такая чистая, такая выдержанная, такая красивая, — с упреком в голосе произнес старый князь.

— Вот и женились бы на ней сами, отец, — раздраженно ответил Петр Андреевич.

— Вы же росли вместе, — сказал обреченно Суздальский, — мы же с Мишей Ланевским условились о вашем браке, еще когда вы были детьми.

— Но я не люблю Марию, — заметил Петр Андреевич. — Что же я, должен повторять ваши ошибки?

Старый князь, хотел было отчитать сына за дерзость по всей строгости, но передумал. В конце концов, Петр Андреевич прав, думал он. И все же отчитал сына — дабы тот не смел дерзить, хотя старый князь и понимал, что тот все равно будет.

— Так, стало быть, вы поедете на бал-маскарад, — заключил Петр Андреевич, когда Суздальский кончил нравоучение.

— Отчего бы и нет? — улыбнулся Андрей Петрович.

— Но что вы будете делать там? Едва ли кто-то захочет разговаривать с вами после того, как вы повздорили с государем.

— Это верно, — кивнул старый князь. — С тех пор никто не прислал мне ни одного письма, ни одного приглашения. Еще две недели назад я не успевал их прочитать, как уже приходили новые.

— Но так теперь, когда вы в немилости, едва ли Демидов будет рад видеть вас.

— Я поеду с тем, чтобы посмотреть, кто протянет мне руку, кто не отвернется, — сказал старый князь.

— Это имеет для вас значение? — Петр Андреевич был искренне удивлен.

— Весьма интересно узнать, кто из тех, кто называл тебя своим благодетелем или другом, действительно так считает, несмотря ни на что.

В дверь раздался стук. Это был Лука с чайным подносом.

— Как всегда, вовремя, — заметил Андрей Петрович. — Ты, Лукашка, совсем, я смотрю, от рук отбился. Выгнать тебя, что ли, ко всем чертям?

— Ваше сиятельство, не изволите гневаться, — оправдывался Лука. — Тут курьер к князю Петру Андреевичу с пакетом. Так я ему говорю: «Ты пакет мне оставь, я барину передам». А он мне: нет, мол, велено передать лично в руки. Я ему говорю, чтоб обождал в приемной, а он мне говорит: мол, у него срочное письмо от государя императора.

— И где же он? — осведомился Андрей Петрович.

— В приемной, ваше сиятельство, — ответил Лука, который прекрасно знал, что никаких курьеров к барину без предварительного разрешения пропускать нельзя.

— Проси.

«Вот так да, — подумал Андрей Петрович, — даже слуги в моем доме заставляют царских гонцов дожидаться в приемной».