Андрей Караулов - Русский ад. На пути к преисподней

— Ключевский счит., что слав, призв. варягов только для защиты своих рубежей (а уж потом, позже, варяги коварн. обр. захват, власть над сл./землями), но ни одна летопись (подчеркнуто) не сообщает нич. подобного.

Главное: у славян не было правды (выд.) в их внутр. отношениях. А как?., если все это банды, — какая ж «правда» у разбойников и работорговцев?

— Приходит Рюрик (Рорук?), приглаш. сл. на царство (с братьями и дружиной). Пират, тиран, предтеча царя Иоанна,

— Русь — древнескандинавское «рогхремен» («гребцы, морех.»), то есть варяги дают этим землям, фактич. — своей колонии, еще и свое имя,

— от Волыни до Оки, от Азова до сев. морей — везде правят варяги (везде без исключен., подчеркнуто), появл. т/образом новый (исключ. пришлый) правящий строй будущей страны;

— X век — Русь управляется конунгом, т. е. киевским князем (из прямых потомков конунга Рюрика),

— середина X в., «Русская Правда», закон, созданный варягами для славянских земель. Официально узак. неравенство: за убийство княжьего мужа — 80 гривен компенсации (прим. 20 кг серебра), за убийство смерда — 5 гривен; деньги стан, мерилом всех мерил,

— чтобы войти в высш. слой p/общества, надо быть варягом, пусть не по крови, хотя бы — по стилю жизни…

Александр Исаевич оторвался от тетрадки и взглянул, через стекло, на Наташу, на ее веселое, раскрасневшееся лицо: ветер меньше не стал, хорошо бы погулять по лесу, как хотелось, но не удастся, жаль… — зачем тогда ехали, спрашивается?..

Кто-то сказал, что его «Теленок» — книга о том, что он очень хотел, но так и не научился дружить.

«Хвалим день по вечеру, а жизнь по смерти…»

Эх, Русь-Россия… вот как ИСПОКОН ВЕКОВ несется эта птица-тройка по трупам сограждан, так и скачет без остановки. Почему (у россиян) если ты хоть раз не предал кого-то, значит, ты не человек?

И еще, все — вопросы без ответа: почему россияне совершенно не берегут друг друга, почему, если ты в России что-нибудь хочешь сделать (не важно что), обязательно надо сбиться в компанию? Варяги, то есть дружина, цари, то есть династия, коммунисты, то есть банда… — только Ельцин пока стоит особняком, он пришел как нечаянная радость, этот Ельцин, он сделал ставку на таких граждан, как Гайдар, а это безжалостные люди, дети своих родителей (так они воспитаны). Хороши правозащитники, конечно, — новые министры убаюкали их словами о демократии, а повсюду сегодня, на каждом кладбище — сотни новых могил — смертность в стране УЖЕ выше рождаемости, хотя реформам нет и года; скачок — у смерти — воистину сталинский, как в тридцатые…

Да и сам Ельцин совершенно, как оказалось, безжалостен. Ему что, не докладывают о Холокосте, что ли? А безжалостные люди ведут за собой прежде всего таких же — людей, циничных без меры.

Ельцин сейчас вроде бы сам по себе, но век его будет недолог, это факт, Ельцин исчезнет, причем бесследно, рано или поздно в Россию придет, наконец, ее коренная власть, единственная. Власть изнутри, если угодно, то есть власть, рожденная ее нутром: власть церкви.

При одном условии: если сама церковь не превратится — вдруг — в бизнес.

Вот когда поймут все, наконец, что только Всевышний может умирить этот народ.

Другие уже были у власти. От других — Холокост.

Александр Исаевич спрятал тетрадку и вышел из машины. Разговор с Говорухиным — хорошая идея, своевременная, Аля подсказала. Интервью жанр крайне не выгодный для писателя, поэтому Александру Исаевичу для интервью нужен не журналист, разумеется, а собеседник; он уже предложил Говорухину три главных вопроса, тот не просто согласился, даже обрадовался, ну а дальше уж — как пойдет…

Наталья Дмитриевна и Александр Исаевич нарочно уехали из дома: сейчас Говорухин снимает детей, Игната и Степку; портрет Солженицына на фоне его семьи, так сказать.

Игнат что-нибудь поиграет, скорее всего — Шуберта, он в том мастак. Екатерина Фердинандовна, мама Наташи, продемонстрирует — перед Говорухиным — как готовятся обеды, как принимает она почту, как держит корректуру.

Ну а завтра — его день.

— Не замерзла?

Ветер и правда усилился.

— Тепло одета, — улыбнулась Наталья Дмитриевна.

— Хорошо, что тепло…

Он и не ждал от Али длинных слов — они если и спорили, то только по пустякам, что одеть на выход, например, но коль скоро выходы почти полностью сократились, то и споров не было.

Более того: Аля приехала из Москвы, где она была на разведке (Аля говорила об этой поездке исключительно как о разведке), Александр Исаевич не сразу нашел полчаса подробно с ней поговорить, только на третий день: «завязывал» очередной Узел в «Красном Колесе» и не желал отвлекаться.

Да, все уже побывали у власти: цари, потомки Рюрика, коммунисты, то есть голодранцы, военные — от Колчака до Руцкого, такая вот эволюция, чекисты (Андропов) и даже писатели — Брежнев. Слово за церковью: вдребезги расколотый русский мир таков, что только церковь, только просвещенный Патриарх (как гражданин своей страны, он, кстати, обладает правом баллотироваться в Президенты России) — только власть Божья на земле может защитить эту страну, самую несчастную страну в мире, от ветров века и развернуть ее, наконец, к здравому смыслу.

Но патриарху сразу подставят двадцать подножек, — в 91-м дефицит продовольствия в России был 17–20 %, иными словами, российская деревня, уже совершенно истерзанная, давала — вон ведь как! — 80 % всех сельхозтоваров, необходимых для жизни страны. А в 92-м, всего через год, зависимость России, крестьянской, привычной к труду страны, от ввоза иностранных овощей, зерна и фруктов выросла — скачком — на 55 %, то есть удар по деревне, нанесенный Гайдаром, уже сравним, по последствиям, с коллективизацией 33-го года.

Тогда падение оборота (подсчитали в Европе; ЦКВКП (б) молчал, разумеется) было в районе 30–35 %, сейчас, 91–92-й, то есть одним махом — 55 %, как написал ему академик Фисинин, — ничего, да?

Русскому крестьянству сейчас тяжелее всех: тысячи погибших, десятки тысяч сбежавших, ушедших на заработки в города и — не прижившихся, то есть погибших там. Каждый день в России — минус одна деревня. Они исчезают, русские деревни, со скоростью звука. Они исчезают, чтобы никогда уже не появиться. Такой удар нанесен, что (подсчитано) с 95-го Россия ежегодно будет терять по миллиону в год своих граждан. И если никто не остановит (силой неимоверной ) это безумие, так, без остановки, будет продолжаться сколько угодно долго, потому что в какой-то момент наша страна пройдет — раз и навсегда — «точку невозврата».

Кто-нибудь заметил, как исчезли (в составе России) десятки малых народов? Уже исчезли, вымерли под корень, — ну и что? Ведь никто не пошевелился. У нас есть Красная книга редких животных, вымирающих видов, но нет Красной книги народов, стоящих на краю гибели, тем более — уже погибших, уже стертых с лица земли.