Валентин Тарасов - Чеслав. Ловец тени

На этом Хрум замолчал, но Чеслава интересовал еще один вопрос:

— Что ж ты сразу про то не поведал?

— А чего девку по округе славить? Ей еще жить да пару искать. А то, что чужак ей глянулся, так это блажь деви­чья, и незачем про то славу по ветру пускать. — Хрум яв­но давал понять, что хотел бы сохранить разговор их в тай­не. — Да и не имеет все то, что приключилось у нас, касательства к гибели чужаков в ваших краях, сам видишь. Горяй из городища не отлучался, за то ручаться могу. — И, уже встав с бревна, добавил: — Не думаю, что поведан­ное мною очень уж тебе пригодится и поможет в твоих исканиях, но пусть это будет хоть малой толикой благодарности за спасение чада моего. А теперь пойдем к люду на­шему да разделим с ними празднество в твою честь.

Сказав это, Хрум дружелюбно хлопнул Чеслава по пле­чу, забыв или не ведая при этом, что там у парня рана, и отправился в сторону, где во всю полыхал костер и про­должалась веселая учта.

Чеслав, переждав, пока утихнет боль в плече, тоже под­нялся, но уходить не спешил.

— И долго еще там стоять будешь? — негромко спро­сил молодой охотник, не оборачиваясь, но явно ощущая людское присутствие где-то за спиной. — Аль убоишься рядом встать?

Теперь он был почти уверен, что знает, кто скрывался за пологом ночи. И не ошибся.

Через несколько мгновений неспешной походкой из те­мени появилась фигура молодого мужа.

— Горяй? — спросил Чеслав больше для верности.

Парень молча кивнул.

— Отчего же, Горяй, тенью черной за мной крадешься да глазом злым со света белого сжить готов? — спросил Чеслав с вызовом.

Ему и в самом деле была непонятна неприязнь этого парня. Ведь до этого они и словом не обмолвились, да и виделись всего несколько раз.

Сделав еще шаг в сторону Чеслава, Горяй сперва слег­ка хрипловатым, а после вполне четким голосом ответил:

— Больно знать хотел, не за Желанью ли ты к нам по­жаловал и с Хрумом теперь не про то ли уговаривался. — И, помолчав, резко добавил: — Сорочку ту, что на тебе, Желань для меня готовила.

«Да ведь он решил, что я сюда за суженой явился! За его девкой! Слепец!» — подумал Чеслав, вслух же сказал:

— Сорочку эту я в подарок взамен своей подранной медведем получил. А что до девки... Ты ведь разговор наш с Хрумом слышал?

— Слышал... — откровенно признался Горяй. — Да не все...

Пришлось Чеславу ревнивому упрямцу пояснять:

— Желань — девка видная и любому в пару глянется, да мне дела до нее нет. Своя зазноба имеется, о ней и думы мои, — прибавил он для большей убедительности. — А вот про чужаков, что гостили в вашем городище, разузнать ой как хотелось бы. Потому и явились сюда издалече.

Горяй какое-то время молчал, наверное, решая, стоит ли доверять словам мужа из соседнего племени, что у не­го и в помыслах нет претендовать на Желань. А после, ре­шив, скорее всего, поверить в их правдивость, заговорил:

— Тот, что старшой летами из них, Квинтом его звали, видать, славным воином когда-то был. И уж очень мне прознать про его навыки в этом деле хотелось. Оттого и стал расспрашивать пришлого...

Чеславу, конечно же, был понятен интерес Горяя к во­инскому прошлому чужака. В их племенах, где каждый муж должен быть воином и защитником своей крови, рат­ное дело, а тем более опыт других, в том числе и чужезем­цев, не оставляли равнодушными мужчин. Ведь опыт тот мог и им сгодиться.

Горяй между тем продолжал:

— Но рассказывать про воинские доблести свои отчего- то большой охоты чужак не имел. Однако как-то прого­ворился, что немало люда в жизни своей прежней сгубил и желающих за то ему смерти во многих землях тоже не­мало найдется. Мести жаждут за погубленных. И сказы­вал, что о содеянном он жалеет теперь сильно.

— А отчего перемена в нем такая случилась, не сказы­вал? — воспользовавшись паузой в рассказе спросил Чеслав.

Горяй неопределенно пожал плечами.

— Сказывал, что вроде как понял чего-то, прозрел... — И тут же переключился на то, что волновало его гораздо больше. — Да интереса мне до разговоров тех совсем не стало. Потому как начал я замечать, что младшой това­рищ его, злыдень приблудный, на Желань мою погляды­вать стал, да не просто поглядывать, а глазами жадными желать, улыбками зазывными умасливать и словами ла­сковыми привечать. Тут уж все, окромя этого, перестало существовать для меня... Уж так меня лють одолела, что глаза и уши застила! А Хрум, проведав про то и про воль­ности гостя, мудро поспехом отослал пришлых из наших краев. Да только вот Желань... Видать, все забыть того чужака не хотела девка... Не хочет пока... — В голосе пар­ня была все еще мучившая его горечь. — Слыхал, что и вам их приход бедой обернулся.

Чеслав утвердительно кивнул.

— Люда немало сгинуло: и мужей, и жен, и чад малых... Вот только отчего — не ведаю. Пока что... — А после не­ожиданно спросил: — Неужто и впрямь погубил бы чужака?

Но и без ответа был уверен: сгубил бы Горяй соперни­ка — глазом не моргнул, и совсем не печалился бы о том.

Сам же Горяй вместо ответа сказал:

— Говорят, сгинул он?

— Сгинул. И товарищ его старшой...

В темноте хоть и трудно было рассмотреть, но Чеслав был почти уверен, что на лице Горяя появилась усмешка.

— Вот как... — После, раненный ревностью, добавил жест­ко и зло: — Не я на его девку зарился... — И тут же голос его дрогнул. — Скажи, а медведь Желань сильно деранул?

— Порядком. Пошел бы сам да поглядел.

Поникла горячая голова Горяя.

— Не пускают меня к ней. Да и, сказывают, сама меня видеть не хочет.

Теперь в голосе Горяя звучало искреннее отчаяние.

А Чеслав вспомнил, как наблюдал в лесу их встречу, как Желань бежала опрометью от парня, явно не желая его видеть.

— Не тебе бы ее от косолапого уберечь... — начал бы­ло Горяй, но, безнадежно махнув рукой, внезапно повер­нулся и ушел в темноту.

— Так вышло... — кинул Чеслав слабое успокоение ему вслед.

Затем еще какое-то время задумчиво смотрел туда, где в черноте ночи растворялось светлое пятно Горяевой со­рочки, и только когда оно совсем исчезло, двинулся к го­рящим кострам, где пели и веселились участники учты, устроенной в его честь.

У самого же Чеслава на душе обильным урожаем раз­расталась жгучая крапива. Медленно переступая, он с тя­желой грустью думал о том, что прибытие их сюда ничего не принесло, не прояснило и оказалось напрасной тратой времени.

Казалось, что нападение на младшего из чужаков мог­ло стать той нитью, что вела к дальнейшей его гибели. И быть простой местью. Но Хрум уверяет, что Горяй не отлучался из их округи и не мог погубить чужеземцев в отместку за разлад с девкой. А если все же отлучался? Однако придется пока что довериться слову главы рода. Что же до старшего чужака... Как же его назвал Горяй? Квинт! Бывший воин, с мечом прошедший по разным землям, у которого множество кровников, желающих его смерти. Но вряд ли кто-то из родимого городища Чесла­ва мог быть в их числе. Ведь его родичи, насколько он помнит, никогда не сталкивались с племенем этих чуже­земцев... Или Чеслав чего-то не знает? Да и как гибель этих пришлых может быть связана со смертью его сопле­менников, притом целыми семействами? Вот и получает­ся, что их с Кудряшом поход к соседям оказался ложным следом, который привел в никуда.