Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

— Что так?

— Здесь у нас маленький прокол. Посадить Рафта на короткий алкогольный поводок не удалось и, как я понимаю, не удастся. Не пьет, вернее, не имеет пристрастия к спиртному. Так что алкогольная зависимость отпадает.

— Да, Фрол Дмитриевич, это наша постоянная ошибка. Всегда надо помнить: западный журналист — не советский, не русский. Но зависимости Рафта от нас надо добиваться. Ведь есть еще один вариант…

— Уже им занимаются, Юрий Владимирович.

— Так…— Последовала пауза,— И как же встреча с Воскресеньевым?

— Вся запись вам будем представлена завтра утром. Василий Александрович отработал свое превосходно. Не буду пересказывать, ничего нет лучше первоисточника. Так что, Юрий Владимирович, ваша рекомендация — создать некоторое торможение в его поездке в Штаты — оказалась весьма продуктивной. Думаю, нашего поэта надо выпустить — заслужил.

— Завтра, во второй половине дня, мы с вами этот вопрос решим. Что дальше у американца?

— Встреча с Робертом Николаевичем Ведеевым. Это завтра. Послезавтра — с Аратовым…

— Вы уж очень-то встречами его не перегружайте,— перебил Андропов.— Как говорится, не гоните лошадей. Пусть и отдыхает, развлекается.

— По культурной программе был сегодня вечером Большой театр. «Лебединое озеро». Представьте, после первого акта сбежал! Хорошо, у нас в театре тройное наблюдение, не только в зале, но и на выходе из театра. Отправился наш Жозеф на прогулку: Красная площадь, набережная Москвы-реки, Александровский сад. Много фотографировал, долго бродил вокруг «серого дома», рассматривал мемориальные доски, что-то записывал. Вообще, Юрий Владимирович, хотя у нас этот шустрый Рафт впервые, но в Москве ориентируется отлично, во всяком случае, в центре. И, судя по всему, весьма осведомлен в нашей советской истории.

— Что же, очень хорошо.— Голос Юрия Владимировича в трубке звучал бесстрастно.— Такой нам и нужен.— И опять возникла пауза. Странным образом Попков почти физически ощущал напряженное размышление Главного Идеолога страны и куратора КГБ: даже стало покалывать в висках и возникла тупая головная боль.— Значит, Фрол Дмитриевич, таким образом… До моего отъезда в Крым держите меня постоянно в курсе. Будем связываться по телефону, как сегодня, вечерами. Возможно, перед Форосом я вас приглашу к себе на дачу. Там все обсудим детально, и дальше материалы по операции «Золотое перо» с курьером будете доставлять мне в Крым. Скажем, раз в три дня.

— Хорошо, Юрий Владимирович.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Фрол Дмитриевич откинулся на спинку кресла. Голова раскалывалась от боли.

Двадцать седьмого июля Жозеф Рафт проснулся в своем роскошном номере гостиницы «Националь» рано, было начало восьмого, но почувствовал себя выспавшимся, бодрым. И после короткой зарядки, контрастного душа, облачившись в летний спортивный костюм, первое, чем он занялся,— это, расположившись за письменным столом в кабинете, сделал короткие записи о происшедшем вчера: потом при работе над очерками, при расшифровке диктофонных записей, пригодится.

Жозеф был доволен вчерашним днем: и встречей с поэтом Воскресеньевым («Он искренен, импульсивен, пожалуй, чересчур нервен, но его характеристика моего героя интересна, может быть, только слишком восторженна. Она для меня просто находка в разработке темы «Андропов и творческая интеллигенция»), и экскурсией по историческим местам Москвы, которую ему устроили любезные Ник Воеводин и Валерий Яворский, и самим собой («Ловко я их обвел вокруг пальца, когда удрал с этого занудного балета! А Красная площадь, Мавзолей произвели на меня какое-то гнетущее впечатление, даже не знаю почему. Надо разобраться… Но самое страшное, что я увидел вчера,— это «дом на набережной». Я его сразу узнал, вспомнив страницы повести Юрия Трифонова»).

Хотелось есть; и, оставив свои записи на столе, американец отправился в кафе со шведским столом на своем третьем этаже. Он вернулся минут через двадцать и опять обнаружил свои апартаменты убранными, на столе в гостиной стоял новый букет — желтые, красные и фиолетовые тюльпаны.

«Смена букетов тоже, наверное, входит в стоимость номера,— подумал Жозеф Рафт,— Этот Союз журналистов на меня денег не жалеет. С чего бы? Или опять русское гостеприимство?»

Была половина девятого. Воеводин и Яворский приедут за ним в десять, чтобы ехать на встречу с Робертом Николаевичем Ведеевым, знаменитым советским диссидентом, автором многостраничного двухтомного труда «Сталинизм на суде истории», который американский журналист тщательно изучил в прекрасном переводе на английский Джимми Кларка. «Интересно встретиться с этим человеком. Чрезвычайно интересно!»

Жозеф удобно устроился в кресле перед телевизором: «Времени уйма, посмотрю, что у них по «ящику» показывают».

Он уже потянулся к телевизору, и в этот момент открылась дверь, ведущая в ванную комнату и туалет,— в гостиной со стопкой белья и полотенец появилось совершенно ослепительное длинноногое существо в короткой серой юбочке и в белом кружевном переднике. Юная блондинка: пышущее здоровьем нежное лицо, короткая челка на лоб, чувственный рот, быстрые карие глаза, высокая грудь.

Несколько мгновений длилось молчание. Жозеф как зачарованный смотрел на возникшее перед ним видение, на «стопроцентную» (как он определил потом) русскую красавицу.

— Доброе утро, господин Рафт,— прозвучал звонкий чистый голосок,— Я горничная. Простите… Не успела все сделать до вашего возвращения. Вы слишком быстро вернулись.

Сказочное видение говорило по-английски почти без акцента, только с некоторым напряжением.

— Как вас зовут? — спросил Рафт, не в силах оторвать взгляда от горничной.

— Мое имя — Лиза,— улыбнулась девушка и ближе подошла к креслу, в котором сидел гость Союза журналистов.

До него долетел легкий ветерок, игравший с занавеской на открытом окне, донес запах знакомых духов — вчера их струи витали в его номере, особенно в спальне.

«Она пахнет как экзотический цветок»,— расслабленно и несколько сентиментально подумал молодой американский журналист.

Лиза прямо, с легкой летучей улыбкой смотрела на него.

— Может быть, вас что-то не устраивает здесь? — спросила Лиза, быстро обведя взглядом гостиную.— Есть какие-нибудь просьбы, пожелания?

— Да нет, все хорошо. Все просто замечательно.— Он помедлил и не удержался, сказал: — И еще такая горничная.

Девушка подошла к креслу еще ближе. Жозеф увидел родинку возле правого уголка ее рта.

— Мы работаем посменно,— сказала Лиза, по-прежнему открыто и зовуще глядя на него.— Двое суток работаем, трое отдыхаем. Сегодня мои вторые сутки. Если хотите, вечером… или ночью я приду к вам.