Дмитрий Дмитриев - Золотой век

— Охотно, государь мой, охотно…

— Пойдемте, князь, ко мне наверх, там нам никто не помешает, — проговорил Пустошкин и повел князя Полянского к себе.

Князь Полянский и княжны остались еще на некоторое время в богатой усадьбе помещика Егора Пустошкина.

Дорога утомляла не совсем еще оправившуюся от болезни старую кцяжну Ирину Алексеевну, да и княжна Наташа нуждалась тоже в отдыхе; немало она выстрадала, когда услыхала, что Серебряков утонул в Неве.

Хозяин-помещик был вежлив и предупредителен со своими сиятельными гостями; особенно же Егор Захарыч был внимателен и предупредителен к княжнам.

— Натали, я принуждена раскаяться в своих словах, я… я просто их стыжусь… Я называла нашего милейшего хозяина атаманом разбойников… Представь мое заблуждение и ошибку, — говорила племяннице княжна Ирина Алексеевна. — Мне просто совестно смотреть в глаза Егору Захаровичу… Положим, я извинялась.

— Полноте, тетя, Пустошкин не злопамятен, он нисколько на вас не сердится.

— А ты почем знаешь… Разве ты с ним говорила относительно меня?..

— Пустошкин почему-то узнал, что вы приняли его за атамана, и много тому смеялся.

— Вот, видишь, Натали, стало быть, он знает… Эх, милая моя, как трудно судить человека по наружности и как надо быть осторожной в этом случае.

— Пустошкин очень хороший человек, тетя, добрый. Он совсем не знает Сергея Дмитриевича и хочет непременно его разыскать… и отыщет. Он очень энергичный…

— Не мудрено, Егор Захарович уж если за что возьмется, то выполнит. И знаешь, Натали, что всего больше мне в нем нравится: его молодечество, отвага, даже и дикость его мне нравится.

— Смотрите, тетя, не влюбитесь, — засмеялась княжна Наташа, погрозив своим хорошеньким пальчиком старой тетке.

— Может, и влюбилась бы лет тридцать назад.

Князь Платон Алексеевич был тоже очень рад неожиданному знакомству с помещиком Пустошкиным.

— Всему на свете есть своя судьба или свое предназначение. Не попади я к вам в усадьбу, я бы не сказал, что вместо Серебрякова похоронен с почестями офицерскими ваш бывший крепостной солдат… также бы и вы, мой почтеннейший Егор Захарович, не знали, не ведали про несчастную судьбу офицера Сергея Серебрякова и не приняли бы в нем такого теплого участия, которое теперь хотите принять, — задумчиво проговорил князь Полянский.

— Совершенно верно изволите говорить, князь, всему судьба. К кому судьба — любящая мать, а кому — злая мачеха. Ваш рассказ о знакомом офицере не только меня заинтересовал, но и пробудил во мне хорошее, доброе чувство. Вот я задался мыслью во что бы то ни стало отыскать Серебрякова и наказать его недругов.

— Последнее труднее первого…

— Как, вы находите, князь, что легче разыскать Серебрякова, чем наказать его недругов! — удивился Егор Пустошкин.

— Да, да…

— Вы удивляете меня, князь!..

— Вы не удивлялись бы, Егор Захарович, если бы знали, кто недруг Серебрякова. Он — человек всесильный, могущественный и о борьбе с ним думать нечего.

— Кто же это, князь?

— До времени я не могу вам сказать, не могу назвать того человека.

— Что же, князь, пожалуй, и не надо. Лишь бы отыскать, напасть на след вашего знакомого офицера.

— И это нелегко, Егор Захарович.

— Потрудимся, князь. Без труда нет плода. Еще другая поговорка: «труд преодолевает все». Время у меня на розыски есть, деньги тоже.

— Желаю вам успеха, радушный хозяин. И я буду разыскивать Серебрякова. Найму сыщиков. А в успехе все же сомневаюсь.

— Почему, князь?

— В Петербурге есть старые, опытные сыщики и притом был приказ государыни разыскать Серебрякова.

— Ну, и что же, князь?

— А то, что Серебрякова не разыскали и, чтобы избавить себя от безуспешных розысков, решили его похоронить, вычеркнули из списка живых. И сделали это беззаконие в угоду одному всесильному человеку-вельможе.

— Что же, этому человеку мешал Серебряков? — с любопытством спросил у князя Пустошкин.

— Да, мешал, — коротко ответил ему князь Платон Алексеевич.

— Этим, князь, вы еще больше возбуждаете мое желание разыскать во что бы то ни стало Серебрякова и посчитаться с его всесильным врагом; клянусь вам, я это сделаю.

— Желаю вам успеха от всего сердца.

— Спасибо, князь.

Князь Платон Алексеевич со своей семьей пробыл в гостях у Пустошкина два дня и собрался ехать далее к Москве.

Далеко проводил Егор Захарович князя и княжен и, когда надо было ему вернуться домой, стал прощаться.

Князь Платон Алексеевич обнял Пустошкина и расцеловался с ним.

— Егор Захарович, я вас жду к себе. Хоть и не близко живем мы друг от друга, но по пословице «для милого друга и семь верст не крюк». Питаю надежду увидеть вас у себя, — проговорил князь Полянский своему новому знакомому.

— Буду в Москве, вас, князь, не объеду, — ответил Пустошкин.

— Было бы грешно объехать.

— У нас, князь Платон Алексеевич, теперь с вами одно дело. И посему видаться нам необходимо.

— Да, да, пожалуйста; двери моего дома для вас, Егор Захарович, всегда открыты. Вы всегда наш желанный гость.

— Позвольте, прелестная княжна, проститься с вами, а также и просить, чтобы лихом меня вы не поминали, — целуя руку у княжны Наташи, промолвил Пустошкин.

— Не лихом, а добром… Я буду надеяться, что вы сдержите свое обещание и узнаете, что с моим женихом, жив ли он. — При этих словах у красавицы княжны дрогнул голос и на глазах появились слезы.

— Если, княжна, ваш жених жив, то я его предоставлю вам. Верьте мне…

— Я верю вам, верю…

— А вас, княжна Ирина Алексеевна, прошу забыть вашу со мной первую встречу и не смотреть на меня, как на разбойника.

— Ах, что, что вы, Егор Захарович, не вспоминайте! мне очень совестно, очень… Я… я не могу простить себе…

— О, княжна, не вам совеститься надо, а мне.

Помещик Пустошкин вернулся назад, а князь Полянский с семьей поехал по дороге к Москве.

По прошествии двух-трех дней, проведенных в дороге, князь благополучно прибыл в Москву.

В Москве князь Платон Алексеевич чувствовал себя и лучше и здоровее; да и княжнам Москва казалась лучше шумного Питера.

По приезде домой князь Полянский, отдохнув несколько с дороги, принялся за розыски. Он за большие деньги отрядил опытных сыщиков, посулив им крупную сумму, если они отыщут или нападут на след исчезнувшего офицера Серебрякова, по воле императрицы назначенного капитаном гвардии.

Сыщики принялись усердно за свое дело.

Княжеский дворовый Мишуха Труба упросил князя, чтобы он отпустил его на поиски Серебрякова. Мишуха хоть и был в числе дворовых, но был освобожден от всякой работы.

Князь Платон Алексеевич охотно отпустил своего дворового.

— Доброе дело. Михайло… Твои чувства к бедному Сергею Дмитриевичу мне известны. Ты с честью выполнил поручение, когда я послал тебя в логовище злодея Пугачева, и разыскал там Серебрякова… Послужи и теперь ему, может, тебе удастся напасть на его след и тогда ждет тебя большая награда, — проговорил князь Платон Алексеевич.