Шамиль Алядин - Теселли

Тем не менее спустя несколько месяцев Рустем нашел, что работа здесь куда более интересная, чем в Бадемлике. Среди рабочих оказалось немало и татар. В первое время Рустем только с ними и общался. Но потом привык к Андрианову, пожилому человеку, искреннему и бескорыстному, который усердно старался передать ему все свои знания и опыт. Начав с ним работать как ученик, Рустем быстро втянулся в слесарное дело. Такое старание его было приятно Андрианову. Находкин и тот заметил: «Эта темная деревенщина усердно окунулась в работу». Но грусть, говорят, всегда преследует радость. Этот старый человек, изумительный мастер, вглядываясь время от времени в Рустема, неожиданно для себя обнаруживал на его лице признаки каких-то глубоких и тщательно скрываемых чувств. Горячий и живой от природы, Рустем часто становился задумчивым, беспокойным, словно боялся чего-то. И другие рабочие цеха, встречая в воскресные дни возле мясных будок идущего с опущенной головой Рустема, спрашивали его: «Что с тобой? Почему ты скис?» И тогда он вдруг начинал шутить, избегая прямого ответа.

Незаметно пришла вторая осень, тихая, теплая южная осень. Однажды утром в цехе появился Сандлер. Он объявил, что вчера принял срочный заказ на ремонт небольшого судна, пострадавшего в бурю где-то недалеко от Одессы.

— Даю вам двадцать дней, — сказал он рабочим. — Закончите к сроку, прибавлю к зарплате. Не закончите — вы больше мне не нужны.

Вечером, когда над Инкерманскими горами сгущались серые тучи, старый мастер и Рустем возвращались с работы.

— Я вижу, тебя что-то угнетает, — проговорил Андрианов. — В чем дело?

— А вас, Сергей Акимович, ничего не угнетает? — спросил в свою очередь Рустем.

— Меня? — Андрианов с удивлением посмотрел на Рустема. — Пожалуй, да!

— Почему же тогда я должен быть исключением?

— Сынок, то, что бередит мою душу, волнует многих. Но ты стал слишком замкнутым. Разве моя отцовская к тебе близость, моя откровенность недостаточны для того, чтобы ты не скрывал от меня ничего?

— Я не решался вам говорить. Я ведь бежал от преследования.

— Кто же тебя преследует?

— Джелял-бей из Бадемлика. Я избил его сына. И не знаю, жив он или умер.

— Стой! Это не сын ли того самого турка, для паровой мельницы которого два года назад мы собирали моторы?

— Он самый.

— Да пропади он пропадом!.. Так ты беспокоишься за его сына?

— Нет. Я беспокоюсь, что жандармы издеваются над моими матерью и отцом.

— Откуда ты об этом узнал, Рустем?

— Во двор к нам заезжают крестьяне из Бадемлика. Они говорят.

— Жаль… Но помочь твоему горю я не в силах. Скажи мне, сколько в Бадемлике таких, как Джелял?

— Двое.

— А сколько таких, как твой отец?

— Триста семьдесят человек.

— И тебе, Рустем, по душе такая жизнь в Бадемлике?

Мастер и его ученик медленно шли по узкому переулку. Слева шумели волны моря. Рустем вдруг остановился возле рыбной будки, нахмурил брови и пристально посмотрел на приземистую фигуру своего спутника.

— Нравится ли мне такая жизнь в Бадемлике? — повторил он его слова. — А разве такая жизнь только в Бадемлике?

— Вот, Рустем, в этом-то и все зло!.. Ты говоришь, что избил сына Джеляла. И избил, надо думать, по заслугам. Но станет ли от этого жизнь в Бадемлике лучше? А ведь таких беев много и в Кок-Козе, и в нашем Бердянске, и везде, по всей России. И многие из них побогаче вашего Джеляла. Все они живут плодами нашего труда. наши братья гибнут на поле брани. Проливают кровь. Хорошо это, скажи, Рустем?

— Плохо, Сергей Акимович, очень плохо. Я не мог смотреть без слез на своего отца, когда он вечерами возвращался из леса усталый, изможденный, таща на плечах полмешка диких орехов, а потом возил их продавать на ярмарку потому, что дома у нас не было куска хлеба. Сеттар-ага мне говорил, что все это кончится. Но когда? Человек рождается для того, чтобы жить. Но разве мы живем? Разве это жизнь? Неужели нельзя жить иначе?

За будками торгового ряда раздался свисток ночного дежурного жандарма.

— Ну ладно, в другой раз я тебе кое-что расскажу. — И Сергей Акимович, кивнув Рустему, двинулся в сторону пристани. Около городских весов они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

На следующий день Сергея Акимовича в мастерских не было. Сандлер отправил его на корабельную сторону. Для чего? Никто толком объяснить не мог. Одни говорили, что ему дали какое-то особо важное задание, другие — что он находится вовсе не на корабельной стороне, а где-то во дворце Юсупова и чинит там водопровод. Прошел месяц-другой — Рустем стал скучать по своему наставителю, а потом и беспокоиться. Старый, дряхлый мастер Коробов, к которому придали Рустема, был скучен и рассеян, к юноше не проявлял особого интереса.

Была уже середина зимы, когда в цеху появился Сергей Акимович и, увидя Рустема, весь засиял от радости и обнял его словно родного сына.

Через несколько дней после их встречи, во время дневного перекура, Сергей Акимович сидел на пустом ящике во дворе мастерской рядом с человеком лет тридцати пяти, без двух пальцев на правой руке, и долго разговаривал с ним. Иногда они украдкой поглядывали на Рустема, который в это время, уперев ногу в железную решетку, соскабливал затвердевшую грязь с сапога. Этого беспалого человека Рустем видел первый раз, но чувствовал, что с Андриановым у него речь идет о нем. «Не слишком ли я откровенничаю с Сергеем Акимовичем? — с беспокойством подумал Рустем. — Сеид Джелиль-ага всегда меня предупреждал: молчи, не говори лишнего! А я вот не могу… Но нет, Сергей Акимович не такой…»

Не успел Рустем очистить другой сапог, как беспалый человек вскочил на ноги и крикнул во весь голос:

— В Петрограде революция! Товарищи, вы слышите меня?! Нет больше паразитов! Нету царя…

Рабочие, находившиеся во дворе, всколыхнулись все сразу. Весть распространилась с быстротой молнии. Во двор бежали рабочие из всех цехов, собрались вокруг Федора.

Старый мастер в отчаянье просил:

— Уведите Федора! Уведите его, ради бога! Здесь не место для сборища. Только беду накличем на свои головы.

Среди тревожного гула людей вдруг послышался нечеловеческий голос Находкина:

— Молчать! Молчать, дьяволы! Расходись!

— Не подходи! — закричал ему Федор. — Скоро ты будешь качаться на этом столбе рядом с фонарем.

— Взять его! — заорал Находкин. — Связать! Трое здоровых парней, появившихся вместе с Находкиным, попытались схватить Федора, но рабочие мгновенно окружили его, вывели за ворота, где ему дали возможность незаметно исчезнуть, и затем разошлись по цехам.

— Что это значит, Сергей Акимович? — спросил Рустем своего мастера, когда они уже стояли за станком. — В стране больше нет правительства?