Шамиль Алядин - Теселли

— Но это грозит большой опасностью для дела, — сказал пожилой человек в брезентовой шляпе, сидящий возле сундука, — он устроит после этого на кораблях целый погром. Мы потеряем ценных для революции людей. Наше благородное начинание погибнет…

— Нет. В случае большой угрозы…

— У нас плохо с оружием, — перебил его Андрианов, — а вы говорите — угроза.

— Матросы имеют оружие, — сказал скуластый, — но не об этом сейчас речь. К вам одна просьба. Поезд придет утром. В этот день вокруг двора адмирала и на вокзале будут усиленные наряды. Но, как бы они ни были усилены, это всего-навсего наряды. А казарма охранных войск находится тут… на Северной стороне. Так вот, вы должны договориться с капитанами катеров, чтобы они в этот день покинули бухту. Пусть отплывают в сторону Балаклавы. Когда катера исчезнут, уберите с берегов и лодки. Тогда Колчаку не на чем будет внезапно перебросить из казармы войска. А наряды не осмелятся покинуть его дом.

— Катера и лодки… конечно, это мы сумеем, — сказал Сергей Акимович, — только все это надо сделать глубокой ночью. А чего мы этим добьемся?

— Как — чего? Не выполнить приказы командующего. Что может быть важнее этого? А то Керенский думает, что Севастополь является опорой его правительства на юге. Однако мы не хотели бы, чтоб завтра среди вас оказались такие, как тот Федор, который кричал у вас во дворе: «Произошла революция! Нет больше царя!» Не надо своим неразумным криком предупреждать врага. Надо застать его врасплох!

Скуластый матрос продолжал:

— Матросы поднимут восстание, а рабочие парализуют путь охране верхушки. Надо взять под свой контроль пристань. Вы, Сергей Акимович, готовьте у себя людей. Остерегайтесь предательства Находкина. А насчет оружия… я вот что хочу спросить у вас, Сергей Акимович. Ведь еще при прошлой встрече мы договорились с вами, что вы перевезете на Северную сторону винтовки, запрятанные на берегу, возле Золотой Балки. Не сейчас, так потом… винтовки так или иначе будут нужны.

— Не удалось, — ответил Андрианов. — Четыре раза пытались. Береговая охрана задержала две наши моторные лодки с людьми.

— Надо попытаться в пятый, и в последний раз, — сказал матрос. — Разве у нас нет смельчаков? А вот новый наш друг, Рустем. Не поручить ли ему?

— Он еще зеленый для такого серьезного дела, — сказал человек в брезентовой шляпе.

— Ничего, — возразил матрос. — С ним будут двое наших. Завтра к обеду к мастерским подъедет на лодке человек в рабочей куртке. Договоритесь с ним о времени. Ты согласен, Рустем?

— Согласен! — с восторженным замиранием сердца ответил гоноша.

— Не подкачаешь?

Рустем, чуть обиженный вопросом матроса, в котором прозвучало опасение, пылко ответил:

— Можете не сомневаться! У людей, живущих в горах, есть и хитрость…

На следующий день Рустем и два моряка, переодетые в судовые механики, перевезли винтовки в погреб во дворе рабочего кирпичного завода, проживающего на окраине Северной стороны.

Министр приехал важно и чинно, под усиленной охраной. Но город не оказал его личности особого уважения, матросы вывесили на кораблях унизительные для премьера лозунги. Подразделения отказались выполнять какие бы то ни было приказания командования. Властитель принял сверхстрогие меры к усмирению зачинщиков восстания, он срочно вернулся в Петроград и будущего претендента в верховные правители России — Колчака отстранил от должности командующего Черноморским флотом. Вновь назначенный командующий произвел аресты участников митинга на полуэкипаже, установил во флоте жесткий режим. Меньшевики и эсеры подняли головы, начали рыскать везде и предавать борцов за свободу. Город затаился в ожидании новых событий.

Однажды, в конце октябрьских дней, по городу прокатилось известие, что правительство Керенского в Петрограде пало. Вместо него создано правительство рабочих и крестьян.

— Вот видишь, — сказал Сергей Акимович, — совершилось то, о чем мы все мечтали. Это та революция, которая передаст беднякам земли Джелял-бея!

— Одного Джелял-бея?

— И Кязим-бея… и всех тех, кто над твоим отцом издевался.

— О мой бедный отец… Услышит ли он в глухом, маленьком Бадемлике об этой радостной вести? Поймет ли?

— Услышит… Скоро услышит! Там… — Андрианов указал рукой на другой берег бухты, — там, в городе, народ, видимо, уже ликует. Хочешь, поедем туда! Отныне мы на Сандлера не работаем.

— Так быстро? Согласится ли он? А Находкин?

— Зачем нам Находкин? Революция! Наша революция, ты это понимаешь?

Сев на лодку, они отправились в город. На улицах толпились тысячи людей. На площади, у памятника Нахимову, шел митинг матросов, солдат и рабочих. Оратор поздравлял население города со свершением пролетарской революции.

Через час толпа людей, построившихся в шеренги, двинулась по улицам. Проходив среди них целый день, Сергей Акимович и Рустем поздно вечером вернулись домой. На следующий день они застали Находкина, к их удивлению, в цеху, свирепствующего больше, чем когда-либо. В этот день Сандлер уволил более двадцати человек за сочувствие революции, заставив остальных работать с раннего утра до позднего вечера. Так продолжалось много дней.

Рустем и многие другие были вынуждены уйти с работы и скрыться в рыбачьих хибарках, притулившихся у скал на берегу бухты. Но оставаться здесь становилось с каждым днем опаснее. Что делать? Андрианов был арестован. С товарищами из Совета Рустем потерял связь. Одни из них были заключены в тюрьму, другие так же, как и он, скрывались поодиночке. Рустему хотелось посоветоваться обо всем с Сеидом Джелилем. Но как с ним увидеться? Тут ему помогла гроза.

Рустем накинул длинный брезентовый плащ, опустил капюшон на глаза и в самый ливень отправился на постоялый двор. У дверей кофейни он столкнулся с Сеидом Джелилем. Тот не узнал Рустема и, подозрительно покосившись, прошел мимо. Юноша дернул его за рукав и движением глаз поманил за собой. Войдя в зал, он скинул мокрый плащ, повесил на гвоздь у очага и обернулся к Сеиду.

— Ты? — удивился Джелиль. — Откуда?

Рустем оброс, сильно похудел, лицо его осунулось и посерело.

— Рустем, дорогой, что с тобой случилось? — спрашивал Джелиль. — Где ты был все это время? Ты очень изменился.

— Уже полтора месяца, как я нигде не работаю. Товарищей своих я растерял…

— А ты? Тебе разве не надо уходить? Смотри, кругом немцы и белогвардейцы.

— Но куда мне идти?

— Только в Россию. Хотя бы в сторону Ростова.

— Да, но как?

— Это можно устроить. У меня есть друзья в депо. Я сумею договориться с машинистом паровоза.

— Но у меня в кармане ни гроша.

— Найдем! — Сеид Джелиль поманил кофейщика. — Фазыл-ага, налейте, пожалуйста, нам кофе. Ты, наверное, голоден, Рустем? В пекарне есть слоеные булгача… Фазыл-ага, скажите там, пусть нам принесут горяченьких… Машинист довезет тебя до Джанкоя, а там передаст с рук на руки на другой паровоз. А в Керчи договоришься с рыбаками. Они доставят тебя в Тамань. Деньги? — Сеид Джелиль обвел взглядом кофейню и, убедившись, что подозрительных людей нет, вытащил цветастую пачку, сунул ее в карман Рустема. — Можешь выехать сегодня же ночью. Прошу тебя, не показывайся на улицах. Сиди до вечера у нас дома!