Шамиль Алядин - Теселли

— Нет царского правительства… — ответил он. — Но что пользы? Буржуи его ведь не покинули!

— Как? На кого мы теперь работаем? На Сандлера или на себя?

— К сожалению, все еще на Сандлера. Но придет и другая революция. Она придет к нам, Рустем!

В цеху стояла глухая тишина. А Находкин все метался взад и вперед, бледный, растерянный. К концу дня в цехе не стало младшего Казанцева и четырех рабочих из токарного цеха. Их всех отправили в полицию. Сандлера с утра вовсе не было видно.

Придя домой поздно вечером, Рустем застал Сеида Джелиля за рассматриванием книжки в голубой обложке. В ней были куплеты кабацких песен и портреты голых танцовщиц.

— Ко мне сегодня заходил Эреджеб из Кок-Коза, — сказал Сеид Джелиль, швырнув книжку на кровать. — Он сказал, что дядя Саледин все еще болеет. Живут очень тяжело. Я послал им деньги и немного продуктов.

Слезы невольно навернулись на глаза Рустема.

— Как я виноват перед отцом! Из-за меня ведь он мучается…

— Не огорчайся, Рустем! Сейчас мы бессильны помочь ему.

— Но знаете, Сеид Джелиль-ага, в наших мастерских есть люди, которые могут сделать многое для того, чтобы моего отца не терзали такие, как Джелял и Кязим-бей.

Заметив возбуждение Рустема, Сеид Джелиль указал рукой на уже остывающий суп.

— Ты разве не голоден? — спросил он. — Садись-ка, поешь!

Рустем разделся и, умывшись, сел за стол. В комнате воцарилось молчание. Лишь после того, как смолкло дребезжание выезжающей со двора крестьянской арбы, Сеид Джелиль вышел из оцепенения.

— Какие это люди? — спросил он, остановившись за спиной Рустема.

— Люди, озабоченные судьбой бедняков, — ответил Рустем. — Но как поздно все это я стал понимать!

— Что они тебе предлагают?

— Мне? Пока ничего.

— Молод ты еще, Рустем. Будь осторожен. Не попадись в ловушку! В нашем городе много разных шпиков.

— А сами-то вы, Сеид Джелиль-ага, о чем думаете? Мне это очень интересно.

— Я стал в этом городе человеком коммерции. Мне нужно продержаться столько, сколько потребуется для достижения цели.

— У вас есть цель? Какая же она?

— Разумеется, я не хочу стать банкиром.

— Вы очень скрытный, Сеид Джелиль-ага.

— Советую то же самое и тебе, Рустем!

Кто-то постучал в дверь. Рустем откинул задвижку. Вошел Фазыл-ага — работник кафе-хане.

— Привезли картофель, — доложил он Сеид Джелилю. — Посмотрите… Принять? Или ждать следующей партии?

— Надо проверить, — сказал Сеид Джелиль и, надев шапку, вышел во двор.

Рустем пошел в соседнюю комнату и повалился на кушетку.

В одну из теплых майских ночей Сергей Акимович стоял у высокого деревянного забора на окраине города, недалеко от ветряной мельницы. Заслышав шаги идущего в темноте человека, он отошел к деревянной ограде и стал наблюдать. Человек, дойдя до угольного склада, остановился. Сергей Акимович подошел к нему.

— Тебя никто не заметил? — спросил он тихо. — Никто не шел за тобой?

— Нет, — ответил Рустем. — Никто!

Сергей Акимович медленно стал спускаться вниз по извилистой узкой тропинке. Рустем последовал за ним. Спустившись под горку и повернув налево, они вошли в широкий переулок, обсаженный карагачами, потом перелезли через деревянную изгородь, миновали большой двор, посередине которого стоял кирпичный дом с забитыми окнами, и очутились на вершине скалы, под которой бушевало море.

— Здесь, — сказал Андрианов чуть слышно, когда его догнал Рустем. — Здесь надо спуститься на берег. Только осторожно. Щель опасная…

Спустившись вниз, они быстро пошли по песку мимо рыбачьих хибарок. Возле лодок, лежащих на берегу, уткнувшись носами в мокрый песок, стали попадаться люди, но Андрианов не обращал на них внимания. Шел смело. У остроконечной скалы, выступающей стеной из воды и загораживающей проход по берегу, он остановился.

— Рустем! Дай слово, что никому ни слова не скажешь о том, что сейчас увидишь и услышишь.

— Клянусь вам, Сергей Акимович, самому благородному человеку…

— Обещай, что ни при каких обстоятельствах не изменишь, никого не предашь! Обещай, что не отступишь ни перед какими опасностями. Обещай мне все это, Рустем!

— Клянусь! — повторил Рустем. — Я не отступлюсь ни перед чем.

— Хорошо. Перед нами скала. Видишь, в ней маленькая дверь, обитая железными листами?

— Вижу.

— Сейчас мы войдем в эту рыбачью пещеру.

Андрианов постучал в дверь. Человек с черной длинной бородой впустил их внутрь и тотчас закрыл за ними вход. Андрианов и Рустем, миновав узкий темный коридорчик, вошли в большую комнату, освещенную двумя фонарями. Неровные стены ее были выбелены известью, в углу стоял большой сундук, а на нем горкой лежали ватные одеяла и подушки.

На узкой длинной скамейке сидело пять человек, семеро расположились на каменном полу. На бочке шипел самовар, испуская пар. В комнате было душно и пахло жареной рыбой. Находившиеся здесь люди о чем-то оживленно говорили. Но при появлении Андрианова и Рустема смолкли и переглянулись.

Поздоровавшись, Сергей Акимович сказал:

— Я привел юношу, о котором вам говорил. Рустем Саледин оглу.

Скуластый человек с маленькими глазами и угловатым подбородком, в матросской тельняшке, сидевший на краю скамейки, внимательно посмотрел на Рустема.

— Парень, видать, крепок телом, — сказал он, улыбаясь. — А как духом?

— Такой же и духом, — ответил Андрианов. — Ярый противник плантатора Джеляла.

— Садитесь! — предложил скуластый человек. — Думаю, достаточно того, что вы сами привели его сюда. А ты, молодой человек… я не расслышал… Как тебя зовут?

— Рустем!

— Ну вот, Рустем, ты знаешь, за что ты борешься?

— Я еще не боролся… только собираюсь, — ответил Рустем. — Я согласен с тем, что мне говорил мой мастер: люди родятся на свет не для того, чтобы одни трудились день и ночь, а другие кейфовали в роскошных дворцах.

— Ты, значит, хочешь, чтобы не было такой несправедливости?

— Да, хочу! Я много об этом думал.

— А ты знаешь, Рустем, что в Петрограде больше нет царя?

— Слыхал. Но, говорят, у власти уже буржуи. Почему так? Разве этого мы ждали? Нам нужна земля… а ее не получили мы.

— Будет земля! Только ее надо суметь завоевать… Братцы! — сказал скуластый матрос, окинув всех сидящих твердым взглядом. — Я пришел сюда от имени революционного комитета матросов. Имеются сведения, что через три дня приедет военный министр нового правительства. Надо встретить высокого гостя с почетом.

— Военный министр? — переспросил Андрианов удивленно. — Что, сам Керенский?

— Да. Его превосходительство, — ответил матрос с иронией. — Мы, матросы, решили в дни пребывания его в городе не выполнять ни одного приказания Колчака, сорвать церемониальное шествие, которое Колчак готовится устроить в честь его приезда.