Михаил Ишков - Марк Аврелий. Золотые сумерки

Часовые у задних ворот жадно наблюдали за тем, что происходило на форуме. Палатки отборной пехоты и всадников союзников, выставленные между воротами и форумом, скрывали происходящее возле претория, но гул голосов, яростные вскрики, вопли, призывающие к мщению, не оставляли сомнения — лагерь бунтовал!

Всадники тесно окружили императора, постарались прикрыть его туловищами лошадей, однако тот, решительно ударив коня пятками, помчался в сторону холма, на котором в прогалах проглядывал шатер Авидия Кассия.

Шатер, возвышавшийся на претории, был знаменит во всей северной армии. На одной его стороне был изображен день — золотым шитьем сверкали солнце и его лучи, наложенные на выбеленные тучи. С другой — ночь, здесь серебряными нитями были вышиты луна и звезды. Вечерняя и утренняя зóри между ними переливались от нежно розового цвета до густо багряного. Авидий привез шатер из Вавилонии и очень гордился этим трофеем, добытым у парфян. Обогнув его со стороны роскошной ночи, Марк вынужденно придержал коня. Действительно, воины, собравшиеся на форуме с оружием в руках, улюлюкали и выкрикивали угрозы и медленно, шаг за шагом, подступали к подножию холма. Их гневные лица говорили о решительном настрое. Тут же на форуме, ближе к правым воротам, были воздвигнуты три креста, напоминавших букву «Х», на которых еще корчились несчастные центурионы.

В следующую минуту из шатра, солнцем и тучами обращенного к площади, на принципий вышел Авидий Кассий. Был он в одной набедренной повязке.

Зрелище невиданное — римский полководец обнаженным разгуливал по охваченному мятежом лагерю! Марка невольно придержал коня. Фульв, следовавший рядом с ним — их колени время от времени соприкасались, — выпучил глаза. То же изумление испытали сбежавшиеся к шатру полководца разгневанные легионеры.

Между тем Авидий Кассий, высокий, мускулистый — он и в походных условиях не забывал о гимнастических упражнениях — не спеша, не испытывая и тени страха, спустился на форум, остановился в нескольких шагах от мгновенно присмиревшей толпы, поднял руку.

— Воины! — громко объявил Авидий. — Вы решили, что я поступил несправедливо, приказав казнить разгильдяев, посмевших нарушить приказ? А я полагаю, что иного наказания они не заслуживают, ибо армия держится на дисциплине, ею побеждает, ею добывает славу. Если вы считаете, что вы правы, вот моя грудь — пронзите ее копьями! Убейте своего начальника и добавьте к нарушению дисциплины страшное преступление.

В этот момент Авидий краем глаза заметил принцепса. Марк сразу почувствовал, что сириец тотчас узнал его, несмотря на то, что император восседал на чужом коне, был закутан в серый войсковой плащ. Ни возгласом, ни единым движением, Авидий не показал, что в лагерь явился главнокомандующий. Он решительно подошел к первым рядам смущенных его видом и храбростью солдат, спросил.

— Вы требуете объяснений по поводу суровых мер, какие я вынужден был применить к людям, убившим три тысячи врагов и, по вашему мнению, совершившим доблестное деяние?

В толпе нестройно заголосили — да уж! конечно!.. что же это — они сарматов в мечи, а их внатяг!.. Рабы они, что ли!

— Повторяю, — откликнулся на эти возгласы Авидий. — В нашей армии от предков — от славного Тита Манлия Торквата, Гая Мария, Брута и Кассия 5 — идет обычай страшной смертью наказывать всякого, нарушившего приказ старшего начальника. Вспомните нашествие галлов, когда начальника караула, проспавшего врага, утром сбросили со скалы, чтобы другим было неповадно спустя рукава относиться к распоряжениям преторов. Нарушение приказа во время войны наши предки полагали самым ужасным преступлением.

Он внезапно указал пальцем на распятых центурионов.

— Что было приказано этим? Им повели идти в Аквинк и помочь защитникам города обеспечить надежную оборону города. Как же они поступили?

Авидий вплотную подошел к солдатам, начал заглядывать им в глаза. Те отводили их в сторону.

Не дождавшись ответа, полководец продолжил.

— Они встретили на берегу сарматов и вместо того, чтобы немедленно известить меня, решили сами добыть славу. Что, если выказанная сарматами беспечность, была обманчивой? Что, если враги собирались устроить засаду? С чем бы тогда остался Аквинк? И не окрепла бы дерзость неприятеля, если бы он узнал от пленных, с каким заданием отряд двинулся в путь? Что, если бы враги воспользовались моментом и ворвались в Аквинк? Разве подобное пренебрежение обязанностями принесло бы славу римскому оружию? Отвечайте! Ты! — он ткнул пальцем в ближайшего к нему легионера.

Тот невольно сделал шаг назад.

— Ты! — Авидий обратился к стоявшему рядом солдату.

Тот начал моргать.

— Я… Я… Конечно, приказ следует выполнять, здесь спору нет, но…

— Что «но»! Если во время боевых действий командующий начнет взвешивать, какое именно наказание соответствует тому или иному проступку, если он начнет советоваться с высшей инстанцией, запрашивать разрешение, когда же воевать. Вы послали за помощью к нашему принцепсу? Вот он перед вами.

Авидий широким жестом указал на Марка. Император тронул коня и не спеша подъехал к полководцу. Попытался слезть — не получилось. Острая боль пронзила спину. Он приказал снять себя, усадить на землю. Несколько мгновение громко и выразительно охал, затем объяснил приблизившимся к нему, окружившим его легионерам.

— Спешил! Перед самым лагерем сломалась ось, вот я и вылетел из повозки, как ветры из солдатской задницы.

Солдаты захохотали, однако Марк, приказав двум марокканцам поднять себя, грозно обратился к собравшимся.

— Нечего ржать! Вылетел и вылетел. Отвечайте, Авидий сказал правду? Они нарушили приказ? — он указал на распятых центурионов.

— Выходит, что так. Но уж больно суров. И позору сколько. Что мы, рабы? — принялись выкрикивать из толпы.

— Разберемся, — пообещал Марк и, повернувшись, направился в шатер Авидия. Там выслушал объяснения, там облачился в одежду. Слушал внимательно, потом высказал мнение, что этими казнями следует ограничиться. Ватию он амнистировал. Авидий Кассий возмутился.

— Он без разрешения покинул лагерь! Он должен быть разжалован!..

— Я простил его до того, как ты узнал, что он совершил проступок и покинул лагерь без разрешения. Чье слово, в таком случае, весомее?

— Принцепса, — сквозь зубы ответил Авидий. — Он главнокомандующий.

— И то хорошо. Мне необходимо как можно скорее отправиться в ставку. Ничего, что на ночь глядя. Предоставь повозку, а своим кузнецам поручи как можно быстрее починить мой экипаж. Сразу пришли его в главный лагерь. Вот что еще, Авидий. Мне рассказывали, самым ненавистным для тебя словом является «император». Отчего такая нелюбовь к главе государства?