Проспер Мериме - Варфоломеевская ночь

Они шли на дуэль, дуэль страшную и таинственную, потому что капюшон, позволяя не быть видимым противником, стеснял движение головы, что могло оказаться гибельным.

Дуэль такого рода употреблялась в Венеции и ее называли итальянской.

Как только они дошли до Прэ-о-клерк, двое, точно так же одетые, вышли из зеленой беседки.

Это были Этьенн Ферран, незнакомец, служивший ему секундантом, Моревель и его приятель Крёзэ, золотобит.

По обычаю, секунданты дрались вместе с противниками и в один миг были обнажены четыре шпаги.

После того, как Этьенн и Клопинэ вышли из таверны, где повздорили с королевским мясником, незнакомец, вступившийся за Этьенна, выведал, где живет Моревель.

Весь вечер он бродил возле его дома, дожидаясь возвращения хозяина.

Как только мясник возвратился, незнакомец постучался в дверь и вошел. Увидев его, Моревель нахмурил брови, припоминая, где и когда он видел этого человека.

— Чего вам нужно? — спросил Моревель, делая незнакомцу знак сесть.

— Я пришел заставить вас извиниться перед молодым человеком, которого вы оскорбили, — спокойно ответил незнакомец.

— Что такое? Чтобы я извинился?

— Не прерывайте меня; я говорю, чтобы вы извинились перед молодым человеком, которого вы оскорбили, и сверх того я желаю, чтобы вы мне объяснили причины, побудившие вас к этому оскорблению.

— О каком оскорблении говорите вы?

— О! Почти о безделице… о купании в Сене. Что вы скажете?

— Ничего, — сухо отвечал Моревель.

— Тогда, вы должны драться.

Моревель засмеялся.

Какое смешное приключение! Ко мне приходит человек, которого я не знаю и который не хочет даже назвать мне своего имени, и намерен принудить меня драться с другим человеком, который считает себя оскорбленным и которого я также не знаю!..

— А я вас уверяю, что вы будете драться с Этьенном Ферраном.

— С Этьенном Ферраном! — повторил Моревель тоном простодушного удивления. — Постойте… Нет, не помню… Я в первый раз слышу это имя.

— А я вижу дверь, через которую юноша упал в Сену. А! Вы побледнели, Моревель, хладнокровие оставляет вас…

— Вы оскорбляете меня!

— Разве это возможно?

— Ну да, это действительно случилось. Только я исполнял отданные мне приказания, — сказал мясник, вдруг смутившись перед сверкающим взором незнакомца, — и до тех пор, пока не узнаю кто вы, я ничего не хочу слышать.

— Моревель, убей незаконнорожденного! — медленно произнес незнакомец.

Моревель испуганно замер.

— Теперь будешь драться? — спросил незнакомец.

— Завтра в девять часов в Прэ-о-клерк, — буркнул Моревель.

Сердце его испуганно билось: эти же страшные, тайные, никому не известные слова шепнул ему незнакомец в Башне Астрологов.

И не зная, кто этот незнакомец, что он хочет и откуда знает тайну, Моревель волновался еще больше.

Незнакомец хотел драться с Моревелем сам, и употребил все усилия, чтобы отговорить Этьенна, но молодой человек не поддавался.

Этьенн Ферран показал незнакомцу перстень. Тот посмотрел на перстень и вздрогнул, прочтя имя Екатерины.

Этьенн рассказал, как он нашел перстень, потерянный мясником.

— Я думаю, что Моревель получил в подарок от королевы ее перстень. А так как этот перстень потерял мясник Жан Гарнье, то как же не предположить, что Жан Гарнье и королевский мясник одно и то же лицо?

— Но один с рыжей бородой, а другой совершенно обрит! — закричал удивленно незнакомец.

Но видя по иронической улыбке на губах Этьенна, что он напрасно будет стараться опровергать мнение молодого человека, он поспешил переменить разговор.

Воротимся в Прэ-о-клэрк, на место поединка.

Какое-то время силы казались равны.

Но вскоре рука противника Моревеля стала ослабевать и шпага Моревеля воткнулась в его плечо.

Незнакомец, сражавшийся с Крёзэ, выбил шпагу из его рук и бросился к раненому Этьенну. Перевязать рану было делом минуты. Моревель бесстрастно смотрел на него, но как только незнакомец открыл грудь Этьенна, раздался крик и началась битва опять между покровителем Этьенна и королевским мясником.

Но незнакомец, кажется, лишился ловкости и присутствия духа и через несколько минут лежал на земле.

Моревель пронзительно свистнул, несколько человек тотчас вышли из кустов.

— Унесите! — приказал он, указывая на Этьенна. — А вы унесите этого, — сказал он, обращаясь к другим и указывая на незнакомца.

Этьенна быстро понесли по направлению к городу, а когда прислуга наклонилась к незнакомцу, показались дозорные под начальством Габастона.

Поскольку дуэли были строго запрещены королевой-матерью, для того, чтобы ничто не возмущало в эти свадебные дни спокойствия столицы, Моревелю с помощниками пришлось бежать, бросив незнакомца на месте поединка.

Через час незнакомец пришел в себя. Его поддерживал какой-то человек.

— Это ты? — прошептал раненый слабым голосом.

— Неужели вы думаете, капитан, что я могу бросить вас, когда угрожает опасность?

— Благодарю, Ресто, благодарю!.. Но он!.. Он!..

— О ком вы говорите, капитан?

— О молодом человеке, которого они ранили… об Этьенне Ферране.

— А! Это его уносили, когда я подбежал.

— Что же ты не пошел за ними?

— Капитан, я должен был прежде заняться вами.

— Ты видел, в какую сторону они пошли?

— Они повернули к Нельской башне.

— Ступай и отыщи следы Этьенна… Я хочу знать, что они сделали с ним.

Незнакомец дотащился до таверны, находившейся недалеко, но там, лишившись сил, он чуть было опять не упал, как вдруг какой-то человек бросился к нему на помощь.

— Амброаз Парэ! — едва вымолвил раненый. — О, спасите меня, спасите меня! — и лишился чувств.

Амброаз Парэ, знаменитый хирург, славился в Париже своей готовностью помогать всем, кто нуждался в его услугах, будь то богач или бедняк.

Не осведомляясь о том, кто этот раненый, он велел отнести его в таверну. Рана была не опасна и через несколько часов незнакомец, хотя очень слабый, воротился в таверну, где он жил, опираясь о руку хирурга.

Несколько часов незнакомец напрасно ждал, что его верный Ресто придет сообщить, куда люди Моревеля унесли Этьенна Феррана.

Так как он спешил на встречу с Марией Тушэ, то он написал несколько слов Ресто и оставил их на столе в своей комнате, надел длинную монастырскую рясу и ушел на улицу Тиршап, где был дом Марии.

Сначала его не пустили к Марии Тушэ. С некоторых пор она принимала только тех, которые знали пароль гугенотов.

Незнакомец написал несколько слов на листке бумаги и отдал лакею.

Через несколько минут он входил в комнату.

Мария Тушэ сделала ему знак сесть в кресло, а сама села у стола, где перед тем что-то писала. Наступила пауза, которую, по-видимому, никто не хотел прервать. Наконец, Мария проговорила: