Евгений Бажанов - По законам Дикого поля

– Мест много, – сказал Вожа. – Хоть бы на Узени. Места благодатные. Есть за Иргизом две заповедные речки. Впадают в Камыш-Самарские озера. Воды текучие, пресные. Лес есть. Рыбы и зверя много. Земля в степи хлебородная. Да много мест заповедных.

– Земля-то здесь лучше, чем в родительской деревне, – вспомнил пожилой колодник. – Прошлой осенью дикую вишню и яблоню обрезал. Ветки в кучу бросил. Весной стали межу в поле метить. Воткнули сухие ветки. А они, глядь, листья выпустили. Корешков еще нет, а лист бьется. Сад да и только.

– Погодь, – перебил его рыжий колодник и повернулся к Воже. – Скажи-ка, шняга, не сведешь ли нас на речку Узень? Если выберемся.

– Мне зверя бить надо. Время подходит. В зиму сведу вас в селитьбу за Самарой. Будете починкам помогать. Или к надежному владетелю переправлю. А по весне можно и на заповедные реки податься. Только как же мы выберемся? Чую, оболжет меня кабатчик.

– Вы все песни пойте, – сказал рыжий колодник. – А я цепями займусь. Замок для меня и вовсе пустяк.

К вечеру Мотя и Васек придумали, как проникнуть на тюремный двор. Они купили трех кур и петуха и пошли к тюрьме. Вот и тюремная стена; сложена из кирпича много выше человеческого роста. Что за стеной, не видно.

Васек перебросил курицу через забор и давай стучаться в ворота.

– Откройте! Мы с ярмарки шли. Курица к вам упорхнула.

– Ворона, – проворчал стражник, глядя на Васька и на Мотю. – Идите сами ловите.

Курица оказалась прыткой, бегала, летала, громко хлопала крыльями. Стражники во дворе и заключенные, выглядывавшие в зарешеченные окна, улыбались и давали советы, как ловчее изловить курицу.

Только вместо поимки одной курицы в пылу погони упустили и вторую курицу. Тут уж и стражники, едва не лопавшиеся от смеха, стали помогать ловить перепуганных кур.

В одном из окон Васек увидел Вожу и незаметно бросил ему нож и пилку, завернутые в платок. Кур в конце концов изловили и отправили вместе с хозяевами за ворота.

– Отдай деньги, что у нас остались, – шепнул Вожа. – Выкупи мое оружие. Сегодня.

Утром звероловы и табунщики стали вновь собираться у ворот тюрьмы. Прибыл сюда самарский воевода с полувзводом дворянской роты для увещевания собравшихся, а если потребуется – и для усмирения недовольных.

Сюда же прибыл служащий Оренбургской экспедиции, направленной для изучения и освоения заволжской части Дикого поля, Алексей Долматов. О происшествии его известил солдат Мамон, пришедший с ним.

Командир экспедиции Иван Кирилов с большим отрядом должен направиться на реку Ори через Уфу. Другая часть экспедиции должна идти на восток по реке Самаре. Их маршруты соединялись в кольцо. Третья часть экспедиции отправлялась на юг для научного изучения междуречья Волги и Яика…

Руководители экспедиции наделены Петербургом большими и чрезвычайными полномочиями. Равно как и прежний руководитель строительства Новозакамской линии тайный советник Федор Васильевич Наумов. И титулы в чиновничьей табели о рангах у них много выше, чем у местных начальников. Имели они и свое глубокое видение развития России и мира в целом. Оттого у них происходили трения с самарскими воеводами, которым представлялось, что их права и решения умаляются временно командированными. Самарский воевода майор Степан Обухов написал своему начальству жалобу на тайного советника Наумова.

И у новой экспедиции с местным начальством складывались непростые отношения.

Долматов подошел к решительно настроенному воеводе и учтиво поинтересовался:

– Нельзя ли отпустить из-под стражи проводника по прозвищу Вожа? Он человек простой и горячий, но не лживый. Его вина не столь велика, чтобы придавать ей большое значение.

– Вы кто, сударь? – воевода сделал вид, что не узнал Долматова, и надул губы.

Поведение воеводы становилось оскорбительным, но Долматов сдержался.

– Служащий Оренбургской экспедиции. Разве вы не узнаете меня?

– Да, да. В крепости должен быть один хозяин. А этот проводник – смутьян. Слышно, разных голодранцев в пустыни водит. Теперь в крепости торгового человека поранил. И беглых водит.

– Так по доброте душевной, – мягко сказал Долматов. – Чай, не каторжников водит. В здешних краях сирому человеку в помощи отказать нельзя. Так заведено. Я это понимаю.

– Слово и дело, – воевода произнес слова, означавшие, что перед ним, очевидно, совершается государственное преступление и он его без внимания не оставит.

– Не стращайте тайной канцелярией [136], – голос Долматова зазвучал жестче. – Споры самарского воеводы с тайным советником Наумовым нам известны. От них один вред. Мы с вами люди государственные и должны блюсти интерес не плохого кабатчика, а интерес государственный. У вас есть указания правительства всячески помогать экспедиции. А у нас есть договор с лучшим местным проводником. Неуспех экспедиции может обернуться неприятностями не только для нас, но и для всех, кто ей препятствовал.

Долматов поклонился и отошел.

К воеводе подбежал один из тюремных стражников:

– Одна из камер заперта, но пуста…

– Как так? Те, из-за кого весь шум?

– Да. Сбежали ночью.

Звероловы и табунщики, требующие освобождения Вожи, еще стояли у ворот тюрьмы, но его там уже не было.

– Вот, – озадаченный воевода даже несколько повеселел: – Вот, вот. Сбежал Вожа. Значит, чувствовал вину.

Ночью Вожа, Васек, Мамон и семья табунщика Максима Калачева ушли с ярмарки. С ними ушли и беглые крестьяне.

Проводив табунщиков до полпути, Вожа увел беглых не в пустоши, а на север к генералу Наумову. Сей генерал как государственный деятель основал крепости Кинель, Красный Яр, Кондурчинскую и много других. Как частное лицо Наумов перевел из России своих крепостных и основал еще несколько сел, находившихся под прикрытием новой оборонительной линии. Не только вольные, беглые, военные, ссыльные, но и помещики с крепостными осваивали Дикое поле. По закону помещик не имел права переселять крепостных на нежилое место без их согласия. Так или иначе, но и крепостные крестьяне тоже прошли трудной дорогой вольных первопоселенцев и внесли свою лепту в освоение Дикого поля. Крепостных пришло не много, но и их труды нельзя не заметить.

Вожа привел беглых вначале на реку Буян, но не застал там генерала и отвел их в сельцо Федоровка, названное именем Наумова.

После приветствий с Вожей владетель оглядел беглых:

– Сироты, говорите?

– Сироты. Злого умысла не имеем. Ты, барин, нас не обижай. Мы тебе службу сослужим. А не то мы найдем другую воду.

– Что ж. Зиму живите. За харч и кров работайте. Мельницу строить будете. Веселей работайте. Никого не обижу. Весной бумагу выправлю и по мешку семян на душу дам. Пойдете на волю. А то оставайтесь. За крепким хозяином жить лучше. Все кому-то служат. Я сенату. Сенат царю. А вы мне.