Виктор Поротников - Фемистокл

Фемистокл беседовал с Гонгилом долго и обстоятельно, стараясь выяснить, каким образом Павсаний собирается осуществить переворот в Лакедемоне и можно ли верить тому, что число его тайных сторонников составляет уже больше тысячи человек.

О численности сторонников Павсания в Спарте Гонгил ничего не знал, но ему было ведомо следующее: персы ждут сигнала, чтобы направить свои корабли с войсками на остров Киферу. Этот остров лежит близ южного побережья Лаконики. Павсаний двинет спартанское войско к морскому побережью, якобы намереваясь не позволить персам высадиться в Лаконике. А в это время его сторонники среди периэков и неодамодов должны ворваться в Спарту и вырезать всю знать вместе с жёнами и детьми. Павсаний повернёт войско обратно, тем самым позволив персам вступить в Лаконику. Резня в Лакедемоне должна послужить сигналом для илотов, которые поднимут восстание и устремятся к Спарте со всех сторон. В таких условиях у лакедемонян останется только один выход - признать власть Павсания, дабы избегнуть поголовного уничтожения.

Размах и жестокость замысла поразили Фемистокла. Ради своего владычества в Спарте Павсаний был готов истребить почти всех её жителей. Он хотел опереться на рабов и вольноотпущенников, на варваров и изменников, лишь бы стать властителем с неограниченными полномочиями!

«Павсаний - страшный человек! - решил Фемистокл. - Мне с ним не по пути!»

Он велел Гонгилу передать Павсанию устный ответ. Фемистокл отказывался от участия в заговоре, поскольку считал предательством союз с Ксерксом.

Гонгил уехал в Спарту, сказав на прощанье:

- Война с Ксерксом когда-нибудь закончится, а соседство эллинов и персов останется. В неблагодарности сограждан ты уже убедился, Фемистокл. Придёт время, когда ты убедишься в великодушии варваров.

Видимо, Гонгил навещал не только Фемистокла, поскольку кое-кто из правителей Аргоса при встречах с афинским изгнанником мягко попенял ему на нежелание содействовать замыслу Павсания. Аргосцы давно находились в союзе с персидским царём и не видели в этом ничего дурного.

Прошёл год. Всё это время Фемистокл с беспокойством ждал известий о перевороте в Спарте, об учинённом там кровопролитии, о появлении персидского флота у берегов Лаконики… Но ничего подобного не случилось.

Неожиданно в Аргос пришло известие, что Павсаний умер, то ли от болезни, то ли отравившись чем-то.

Аргосцы единодушно решили, что в этой смерти повинны спартанские старейшины и эфоры.

Фемистокл не желал верить слухам о смерти Павсания. Он предложил аргосским властям послать в Спарту лазутчиков, но встретил непреклонный отказ. В Лакедемоне побывали фирейцы и тегейцы, живущие между Аргосом и Спартой, они-то и принесли весть о смерти Павсания. Не доверять сообщениям фирейцев и тегейцев у аргосцев не было оснований.

Тогда Фемистокл решил сам съездить в Тегею.

Аргосцы всячески отговаривали его от этой затеи. Стояла зима, и горные перевалы были засыпаны снегом. Проехать прямой дорогой из Аргоса в Тегею было невозможно, а объездной путь был чреват опасностями, поскольку пролегал он через земли мантинейцев, преданных союзников Лакедемона. Мантинейцы могли задержать Фемистокла и выдать его спартанцам.

Фемистокл повременил с поездкой в ожидании весенней оттепели.

Когда повеяло тёплыми весенними ветрами, в Аргосе, к удивлению и радости Фемистокла, вдруг объявилась Гермонасса. Она добралась до Аргоса по морю на судне гермионян, которые в своё время помогли Павсанию, вопреки запрету эфоров, возвратиться в Византий.

От Гермонассы Фемистокл узнал все подробности смерти Павсания.

Эфоры и старейшины догадывались, что он замышляет что-то очень серьёзное. Поэтому они хоть и сняли с Павсания все обвинения, но зорко следили за ним через доверенных лиц. Эфорам несколько раз доносили, что Павсаний и его единомышленники подбивают к восстанию илотов, прельщая их обещаниями свободы. Но поскольку очевидного доказательства вины в этом деле Павсания не было, то и предъявить ему обвинение эфоры не могли.

Эфоров также насторожило то, что у Павсания стали пропадать его слуги. Они уезжали за море из Спарты и не возвращались назад.

И вот однажды один из слуг Павсания пришёл к эфорам и передал им пергаментный свиток со сломанной печатью своего господина. Это было письмо Павсания к персидскому царю. Слуга осмелился вскрыть письмо, желая узнать, нет ли в послании чего-нибудь опасного для него самого, поскольку никто из прежних гонцов назад не возвратился. В конце письма действительно стояла приписка, что гонец должен быть умерщвлён.

Теперь в руках у эфоров была важная улика, раскрывающая преступные замыслы Павсания. Но эфорам этого было мало, и они придумали особую хитрость. Гонец укрылся в храме Посейдона якобы из страха перед своим господином за вскрытое и не доставленное к месту назначения письмо. Эфоры тоже спрятались в храме. Узнав, что его гонец нашёл укрытие в храме, Павсаний в смятении явился туда и стал расспрашивать слугу о причине такого поступка. Тот сознался, что прочитал письмо. Павсаний попросил, чтобы беглец молчал, обещая щедрую награду.

Притаившиеся неподалёку эфоры всё это слышали.

После беседы со слугой Павсаний отправился домой.

Тем временем эфоры послали людей, которые должны были схватить и доставить его в темницу. Однако Павсаний каким-то образом почувствовал опасность и, не дойдя до дому, забежал в храм Афины Меднодомной. Стража тотчас окружила храм.

Поскольку считалось страшным кощунством применять силу к человеку, припавшему к алтарю божества, эфоры приказали замуровать двери храма и разобрать часть его крыши, чтобы вести наблюдение за Павсанием днём и ночью.

Павсаний провёл в храме четырнадцать дней без воды и пищи. Он поддерживал силы оливковым маслом из единственного светильника. На пятнадцатый день Павсаний скончался, не столько от голода, сколько от жажды. Эфоры распорядились похоронить его безо всяких почестей тут же, возле храма Афины…

Гермонасса, по-существу, жила в доме Павсания как пленница. За годы, проведённые в Спарте, она родила от него сына и дочь. Покидая Спарту, Гермонасса была вынуждена оставить детей на попечение родственников Павсания. По спартанским законам её дети принадлежали Лакедемону.

…Худшие опасения Фемистокла вскоре подтвердились.

Эфоры, обыскав дом Павсания, нашли улики, подтверждающие, что он вёл переписку и с Фемистоклом. Спартанские власти рассудили так: раз Фемистокл переписывался с Павсанием, значит, он наверняка знал о связи того с персидским царём. А если Фемистокл не донёс на Павсания ни в Афины, ни в Спарту, стало быть, он был с ним заодно.