Урсула Кох - Розы в снегу

По дороге к свиному рынку надо бы зайти к портному — он все никак не закончит камзольчик для маленького Мартина. А еще ей нужна большая миска, но уж миску-то она присмотрит на рынке сама. Пошлешь Вольфа — и он опять принесет облупленную, с вмятинами, никто другой на такую и не польстится… К тому же вчера разбился кувшин для молока, а малышка Ленхен нечаянно отбила ручку у своей кружки и расплакалась.

Преодолев половину лестницы, Кэте вновь останавливается. Голова кружится, сердце готово выскочить из груди, руки не держат тяжелые простыни. Там, в северо-западном углу огорода, следует разбить грядку и засеять ее горохом. Господин доктор должен снова написать в Нюрнберг. Нужны семена. Те, из Саксонии, никуда не годятся. Как бы козы не забежали в огород да не обглодали ростки, как это случилось в прошлом году. Надо сказать Вольфу, чтобы он приладив щеколду к калитке, тогда дети будут играть во дворе. Иначе просто нельзя. А места перед домом предостаточно. Старшие должны следить за младшими, чтобы никто не угодил под колеса повозок. А кто присматривал вчера за Мартином? Ведь он чуть не попал под копыта коня курфюрстова гонца. До чего же она испугалась, услышав детский рев на кухне! Но она знала, что это Мартин, и никто иной. Пусть и двадцать ребятишек во дворе, мать тотчас отличит, кто из них плачет.

Никому из гостей, приехавших навестить знаменитого доктора Лютера, не удается скрыть удивления при виде дюжины ребятишек, вырывающихся им навстречу из ворот. Да и кто такую ораву удержит? Только если господин доктор выходит во двор — о, тогда наступает тишина! Тогда они враз становятся паиньками и обращаются к нему не иначе как «милый папочка», но стоит ему покинуть Черный монастырь…

Кэте внутренне улыбается. Однако она так и не одолела лестницу. Неужто та стала длиннее?

Внизу загремели шаги. «Добрый день, госпожа доктор!» — мимо нее, прыгая через ступеньки, промчался Ганс Гонольд из Аугсбурга. Балованный малый из богатой семьи, порой брезгует едой, но добрая душа и, по словам господина доктора, хороший студент. А госпожа доктор стелет ему постель… Собственно, этим должны заниматься Грета или Мари… Но у Греты хватает забот на кухне, а новая служанка (говорят, она тоже бывшая монахиня) пока не привыкла к напряженному ритму дома. Может, она думала, что у Лютера ей не придется трудиться. Но здесь работают больше, чем в монастыре!

Да и сироты Эльза и Лена должны помогать Катарине всем. Если они не хотят остаться бесприданницами, придется им научиться вести хозяйство.

Мысли Кэте прерываются. Ноги становятся ватными. Такого с ней еще не было… Или все же?.. И опять этот жар…

— Помогите!

Трое студентов выбегают из комнаты. Один из них бросает в сторону шляпу с пером и стремглав преодолевает две ступени — те самые, с которыми Кэте так и не справилась.

— На помощь!

Молодые люди в пестрых куртках беспомощно топчутся перед потерявшей сознание женщиной. Им с трудом удается ее удержать, не дать скатиться вниз.

Наконец их кто-то услышал.

Тетя Лена, пыхтя, поднимается наверх. Из кухни с полотенцем в руках выбежала Грета. За ней — служанки и гости. Даже Вольф проковылял где-то за углом.

— Госпожа доктор, что случилось?

Только Лютер ничего не слышит, он сидит за столом и пишет письмо князю фон Анхальт.

— Господин доктор, вашей жене дурно. Она упала прямо на лестнице!

— Все образуется, тетя Лена.

Грета и Мари усаживают Катарину на стул. Она тяжело дышит.

— Оставьте меня одну.

Лютер рывком открывает дверь:

— Что случилось? — Он все еще держит в руке письмо. — Кэте, я как раз хотел тебе сказать…

— Господин доктор, вашей жене и впрямь плохо, — мягко останавливает его тетя Лена, — ей надо отдохнуть.

— Нет, нет, со мной все в порядке. — Кэте пытается встать. Лютер беспомощно переводит взгляд с одной женщины на другую.

— Кэте, мне нужно ехать в Дессау. Можешь мне все приготовить? И в первую очередь сок из бузины — тот, что так помогает мне, когда нечистый сжимает мою грудь?

Тетя Лена кладет свою узкую руку на широкое плечо Лютера и вежливо выпроваживает его из комнаты. Но прежде чем она успевает затворить дверь, маленький Ганс взбегает по лестнице:

— Мама, мамочка, не болейте… Вы не должны болеть!

— Нет, Гансхен, нет. Мне уже лучше.

Кэте удается приподняться. Снизу слышен плач Пауля.

— Принесите его мне!

Эльза приносит малыша, а сама испуганно отходит в угол.

— Эльза, поставь его на пол, ему пора ходить.

Пауль некоторое время стоит на нетвердых ножках, затем с радостным криком устремляется к матери. Кэте наклоняется и сажает малыша к себе на колени.

— Отлично, мой мальчик, отлично, сыночек, теперь ты уже большой. Скоро следующий кроха появится в доме господина доктора.

Только ребенок слышит эти тихие слова. Но Пауль не обращает на них внимания. Он сосредоточенно разглядывает и поглаживает пальчиками блестящую вышивку на лифе матери.

Восточный ветер завывает во всех углах Черного монастыря. Свистит во всех щелях затянутых шкурами окон. Хлопает входными дверьми и стремительно проносится вдоль городских стен. Мертвая тишина стоит на улицах Виттенберга.

Кэте дрожит в своей постели. Лютер в широком черном плаще с поднятым воротником меряет шагами комнату. Больше никого в доме нет.

— Хоть бы они догадались согреть воду купели!

— Не беспокойся, Кэте, только крепкая девочка могла отважиться прийти в этот мир в такую погоду.

Он кашляет, и Катарина приподнимается в кровати:

— Иди на кухню, Мартинус, погрейся у огня! Ах, если бы здесь была печка, хоть одно отапливаемое помещение, где мы могли бы греться зимой…

— Не беспокойся обо мне, — ворчит Лютер. — Если Господь призовет меня к себе, я охотно последую за Ним. Свою задачу я выполнил. Библия переведена на немецкий язык и напечатана. Отныне все могут читать Писание на родном языке.

Понимают они его или нет, а я сделал, что должно!

— И ты оставишь меня одну с новорожденной?

Лютер пристыжено останавливается:

— Прости меня, Кэте, ты права. Господь подарил нам еще одну доченьку — стало быть, нам вместе ее и растить…

— И печь сложить, у которой дитя могло бы греться.

— Ну, где ж мне все взять? Летом тебе подай огород, и не один, зимой — комнату с печью! Разве я князь, граф, разбойник или епископ, отнимающий у прихожан последний грош? Всегда деньги, всегда только деньги… Устал!

С улицы доносится звон колокола церкви Святой Марии. Единственного колокола во всем городе.

— Даже крестные не смогли приехать! — ругается Лютер.

— Только бы они догадались согреть воду в купели… — шепчет Кэте.

— Курфюрст сделал нам подарок на крестины. Можно взять часть денег и отгородить одну комнату, чтобы у малютки была печка.