Урсула Кох - Розы в снегу

Зима в этом году пришла рано…

Маргарете, сидевшая рядом с Катариной, отложила в сторону перо и зашлась в мучительном кашле.

Катарина с тревогой обернулась к ней.

— Продолжайте писать! — приказала сестра Аделаида.

«Misericordia autem dei…»

Маргарете хотела писать. Но не могла. Она тяжело дышала.

— Ступай в спальню и ляг, — разрешила монахиня.

Девочка начала приподниматься с места и вдруг зашаталась.

— Катарина, проводи ее!

Катарина крепко взяла подругу за руку. Идти пришлось медленно, еле-еле переставляя ноги. Рука Маргарете пылала от жара и дрожала. За окном угасал день. Припозднившаяся крестьянская повозка с грохотом выезжала из монастырских ворот.

В спальне Маргарете, как подкошенная, рухнула на кровать и застонала. Катарина в растерянности топталась рядом.

— Мне холодно!

— Подожди, я укрою тебя одеялами. — Катарина была рада хоть что-то сделать для подруги. Она быстро сдернула одеяла с соседних кроватей. Однако как только она принялась укрывать Маргарете, та вдруг громко закричала:

— Воды! Дай мне воды!

Катарина бросилась к колодцу, затем, тяжело дыша, вернулась в спальню и поднесла кружку к губам больной. Маргарете трясло мелкой дрожью. Капли стекали по подбородку девочки, падали на одеяло. Выпив всю кружку, она вздохнула и откинулась на подушку.

В спальне совсем стемнело. Со страхом всматривалась Катарина в кромешный заоконный мрак.

— Катарина! — Маргарете протянула к ней руки: — Останься со мной!

— Конечно, останусь. Как же иначе. Не бойся.

Хотя от холода у Катарины зуб на зуб не попадал, она не отошла от постели подруги. Маргарете, казалось, заснула. Приглашая к вечерне, ударил колокол. Катарина слышала, как воспитанницы монастыря, направляясь к церкви, пересекли двор; губы девочки зашевелились, нашептывая слова псалма:

— Domine, probasti me et cognovisti… Испытываешь Ты сердце мое, Господи…

Наконец вечерня закончилась, двор заполнился голосами монахинь и воспитанниц; немного погодя Катарина увидела на стене отблеск лампы. К постели больной приблизились сестры Аделаида и Гертруда, их сопровождала какая-то незнакомая монахиня. За спинами женщин маячили снедаемые любопытством школьницы, однако сестра Аделаида быстро прогнала девочек ужинать.

— Хорошо, Катарина, что ты осталась с подругой, — заговорила незнакомка тихим приветливым голосом. У нее было светлое лицо и добрые, лучистые глаза. — Я Магдалена фон Бора, сестра твоего отца. — С этими словами она подала племяннице руку, а затем склонилась над больной.

С удивлением всматривалась Катарина в тетю, о существовании которой даже и не догадывалась. И тут на девочку нахлынули какие-то смутные воспоминания: отец тяжело вышагивает по комнате… Она сидит у камина… Кто-то задает вопросы.

— Моя сестра Магдалена, — говорит отец, — тоже в десять лет ушла в монастырь…

Тем временем тетя Магдалена пощупала пульс больной девочки, положила руку на ее пылающий лоб и сказала:

— Я приготовлю травяной настой.

Маргарете с надеждой вскинула на нее глаза и опять зашлась в кашле.

— Пойдем со мной, Катарина!

Сестра Гертруда взяла лампу и присела у постели больной. А Катарина, спотыкаясь, побрела по темному двору за сестрой Магдаленой. Снежные хлопья летели девочке в лицо.

Немного погодя они оказались перед маленькой дверью. Магдалена отомкнула ее и вошла внутрь. Катарина боялась вздохнуть. Не осмеливалась она и переступить порог. Кроме неясной тени монахини, девочка в черноте помещения ничего не различала. Почувствовав, что ее маленькая спутница медлит, Магдалена обернулась:

— Заходи, не бойся! Дверь не закрывай, тебе скоро возвращаться.

Еще несколько шагов, и они очутились в зале со сводчатым потолком. В воздухе витали странные запахи. Привычным движением Магдалена выудила из темноты лампу и зажгла ее; комната озарилась слабым светом. Связки сушеных растений и трав висели на стене и лежали на полках. На столе меж стеклянных склянок с семенами и листьями Катарина заметила большую раскрытую книгу с подробнейшими рисунками растений.

— Это аптека, Катарина, — пояснила монахиня. — Сестра аптекарша приготавливает здесь лекарства для больных.

Она поставила лампу в угол и зазвенела склянками. Катарина осталась стоять в темноте. В маленькой печке потрескивал огонь. Магдалена вскипятила воду и заварила травы. Девочка глубоко втянула в себя воздух — по комнатушке поплыл густой приятный аромат.

— Нельзя ли принести Маргарете сюда? — спросила она тихо.

— Нет, Катарина, здесь могут лечиться только принявшие постриг сестры. Мирянам сюда вход воспрещен. О девочке позаботится сестра Аделаида. Отнеси ей этот кувшин, — ответила женщина, а затем добавила: — Я провожу тебя до дверей.

Катарина обеими руками взяла кувшин с пряным настоем и поспешила за монахиней. На пороге Магдалена обернулась:

— Дальше найдешь дорогу сама!

Дверь захлопнулась. Катарина продвигалась вперед, осторожно ступая в темноте. Свет лампы в окне спальни указывал ей дорогу. Когда Катарина приблизилась к постели Маргарете, сестра Аделаида молча ей кивнула. Медленно и бережно напоили они больную целебным снадобьем.

Маргарете кашляла всю ночь. Утром сквозь серые облака робко просочились солнечные лучи. Больная мелкими, неуверенными шажками приблизилась к окну. Катарине разрешили остаться при ней.

В полдень слегла Анна. Два часа спустя — Вероника. Катарина металась от одной кровати к другой. Опять позвали сестру Магдалену. Стоя у изголовья Маргарете, она печально покачала головой.

Маргарете начала кашлять кровью. Монахини отнесли ее в маленькую комнатку — там в камине был разожжен огонь. Позвали священника. Маргарете вся горела. Патер Бернар причастил ее. Проснувшись утром, Катарина услышала шепот девочек:

— Маргарете умерла.

Сестры надели на покойную белое платье, а Катарина принесла несколько астр, еще цветших у монастырской стены. Из них она сплела венок и сунула его под сложенные на груди руки подруги.

Два работника отнесли усопшую в церковь, и хор монахинь затянул заупокойную мессу:

— De necessitatibus meis eripe me, domine… От страстей моих избави меня, Господи, призри на несчастье и горе мое…

В промерзшей земле рядом с могилой Маргарете монастырские работники выдолбили еще пять могил.

Прошла зима. Теперь на холмах цвели ландыши, теплый ветер веял над Божией пашней, и птицы насвистывали свои весенние песни.

Во время поста монашенки не пели песен. Меж тем на деревьях налились почки. На Пасху повсюду проклюнулась молодая зелень, и школьницы вместе с монахинями, готовясь к празднику Пятидесятницы [6] Пятидесятница — праздник, установленный церковью в память о сошествии Святого Духа на апостолов и Деву Марию. Празднуется на пятидесятый день после Пасхи. , украшали зелеными веточками церковь и алтари.