Владислав Бахревский - Непобежденные

– Людиново на днях будет советской территорией, – сказал Пономаренко. – Вы свое дело сделали хорошо. Спасибо.

Руководство Людиновского района Золотухин нашел в деревне Печки.

Людиново все еще было у немцев.

Бенкендорф пристрастился к самогонке.

– Русский самогон, умело сваренный, превосходнее шотландского виски! – говорил граф. – Прелесть самогона в том, что его нужно закусывать салом и хлебом.

Самогонку граф пивал с Митькой Ивановым.

– Твоя регистрация с семьей на эвакуацию в Минск удовлетворена, – объявил командиру батальона полиции Дмитрию Ивановичу Иванову комендант Людинова майор граф Александр Александрович Бенкендорф. – Людиново Бог создал для покоя и вдохновения. Увы! Мы жили здесь суетно, хлопотно. И не потому, что любители командовать людьми, – фронтовой город. Разведка, контрразведка… Я не могу смотреть на свои руки, хотя сам никого не губил.

Митька невольно поглядел на ладони, повернул обратной стороной.

– Советую покинуть город очень тихо и быстро. Мы – испаримся. В Минске нас ждет завод. Военный, но без особых секретов. Производит ракетницы. Я – директор, а ты, Дмитрий Иванович, получишь должность виртшафтеляйтера.

– Хозяйственный руководитель?

– Да, это так. И охрана, разумеется. Твои организационные способности неоспоримы.

Они допили бутылку до донышка.

– А вы не хотели бы проститься с Зарецким? – спросил Митька.

– Нет! – быстро сказал Бенкендорф. – Зарецкий – истинно русский человек. Мне пришлось обманывать батюшку. Ведь мы даже храма не смогли уберечь.

– Он – партизан, – сказал Митька.

– Какое это имеет значение? Он знает народ, он служит народу. Зарецкий – мое замечательное воспоминание о России.

– А Россия – уже воспоминание?

– Дружочек мой! Не строй из себя фашиста, а тем более дурака. Миллион солдат по дороге к Москве, миллион под Москвой, полтора миллиона на Волге, полмиллиона на Курской дуге. И, скорее всего, миллион – под Ленинградом. Всё это – убитыми. У Гитлера уже нет его победоносной армии.

– Но немецкий дух!

– На немецком духе мы будем теперь цепляться за города, за реки – такие, как Днепр, Дунай, Висла, Одер… Цепляться и отступать.

Бенкендорф вдруг рассмеялся:

– Митька! Ты видишь, какое коварное у русских зеленое вино.

И окаменел лицом.

– Виртшафтеляйтер! Вам дано три часа на сборы. – И снова рассмеялся, пьяный, счастливый. – А то ведь придется бежать. По-тараканьи.

9 сентября 1943 года Людиново стало советским городом.

12-го Василий Иванович Золотухин встречался с отцом Викторином.

Золотухин был усталый, у отца Викторина черты лица обострились.

– Мою дочь, Нину, вчера назвали «немецкой овчаркой».

– Людям есть за что ненавидеть немцев.

– Нина работала, рискуя жизнью. Вы это знаете.

Золотухин головой покрутил:

– Рассекретить вас, отец Викторин, и вашу дочь мы пока не можем. Такова судьба разведчиков. Ваша слава – впереди.

– О славе разве речь? Кстати, в Лазаревской церкви я – на птичьих правах. Казанский собор будут восстанавливать?

– Разумеется. И позвольте, отец Викторин, поздравить вас с очень большим праздником для всех христиан нашего государства. Восьмого сентября на Патриарший престол Собором русских иерархов избран митрополит Сергий Страгородский. Интронизация Предстоятеля Русской Православной Церкви состоится сегодня, двенадцатого сентября.

– Тогда позвольте мне удалиться. Надо приготовить храм и душу к нынешней службе. Сегодня день воистину великий для русского народа. Народ обрел Патриарха. Через столько-то лет. Это, Василий Иванович, наше воскресение.

Золотухин промолчал.

А спустя несколько дней отец Викторин прочитал в храме «Обращение Патриарха Московского и всея Руси Сергия к жителям оккупированных территорий». Чтение предварил словом.

– Братия и сестры! – сказал батюшка и перевел глаза с бабушек на детей, со вдов на девушек, на девочек, на мальчиков. Все как один – серьезные.

Родные лица. Измученные, но в радости.

– Нынче праздник на Русской земле. А у нас-то с вами прямо-таки – Пасха. Воскресение. Нас всех Господь избрал для жизни. Уж как мы порадеем ради русской земли, ради народа русского – такой и быть России.

Батюшка смотрел на прихожан, и они все тянулись к нему взглядом.

– Церковь очень высоко ставит смирение. Да только жизнь последних лет научила нас уж так терпеть – у двужильных пупы полопались бы, а мы – ничего, но смириться мы никак не могли. Не смирились. И вот у нас, в Людинове – Россия, а не Германия, и Патриарх у нас теперь есть… Церковь в Людинове крошечная, но придет время – наши молитвы Господь услышит, даст нам много больше, чего мы желали себе и детям. А теперь – о послании Святейшего Патриарха Сергия. Оккупация стала страшным прошлым, но в слове Патриарха мы услышим высокую похвалу нам с вами и напутствие трудам нашим, жизни нашей… Войны еще много впереди. Гора. Но мы ее осилим, ибо веруем в Бога, а Бог есть Любовь. Слушайте своего Патриарха: «Пусть ваши местные партизаны будут для вас не только примером и одобрением, но и предметом постоянного попечения». Братия и сестры! Было в нашем Людинове такое попечение?

– Было, – сказали прихожане.

– Продолжаю. «Участник партизанской войны не только тот, кто с оружием в руках нападает на вражеские отряды. Участник и тот, кто доставляет партизанам и хлеб, и все, что им нужно в их полной опасности жизни». Братия и сестры! К нам это относится?

– Да! – сказали люди.

– «Кто скрывает партизан от предателей и немецких шпионов, кто ходит за ранеными и прочее». Братия и сестры, это о нас?

– О нас, батюшка! – радостно, но уже со слезами выкрикивали бабушки и внуки их.

– «Помоги Бог и вам внести в общенародное дело все, что каждому посильно и подручно… Итак, укрепите руки ослабевшие и утвердите колени дрожащие; ободритесь, малодушные, укрепитесь, не бойтесь. Пусть самый слабый скажет: "Я силен". Будем все мужественными. Скажем нашим врагам: "Страха вашего не убоимся, ниже смутимся. Хотя бы вы и снова собрались с силами, снова побеждены будете". Яко с нами Бог! Тому слава и держава и победа во веки. Аминь».

Целовать крест подходили люди, волнуясь, и на каждом – на старом и малом – был свет, и все видели этот свет. И не почитали его за чудо.

Такой вот батюшка отец Викторин.

Из группы Алексея Шумавцова дождались освобождения Римма Фирсова и Тоня Хрычикова. Минеры. Николай Евтеев – Сокол – ушел на фронт гнать немцев с родной земли. Убит 23 декабря 1943 года.

Саша Цурилин был молод, его в армию не взяли, а Миша солдатскую шинель надел.

8 февраля 1944 года он написал последнее письмо: