Ли Ги Ен - Земля

— Простите меня… Простите… Больше этого не будет!..

Голос у Сун Ок дрогнул, и она упала к ногам Куак Ба Ви.

— Да что с вами?.. — в недоумении спросил Куак Ба Ви, наклонясь над Сун Ок и пытаясь поднять ее с земли. — Разве я упрекнул вас в чем-нибудь?

— Нет, нет!.. Я о многом, о многом должна вам рассказать! А вы простите меня…

В эти памятные для обоих минуты Сун Ок нашла себя, свое место в жизни.

Как деревья и травы, промытые грозой, становятся чище, свежее, так после пронесшейся грозы стало яснее, светлее на душе у нее.

Они принялись подкапывать картошку. Куак Ба Ви, сунув руку под картофельный куст, нащупывал пальцами крупные круглые клубни… Там, где клубни были особенно велики, на поверхности земли появились трещины.

— А картошка-то, видать, удалась! Смотрите, какая огромная: с ваш кулак! — с восхищением восклицала Сун Ок. Она еле успевала укладывать в корзину увесистые картофелины, которые выбирал Куак Ба Ви.

— Да, там, где земля хорошо удобрена, картошка уродилась на славу!

— В будущем году еще лучше удобрим поле!

Под некоторыми кустами Куак Ба Ви находил по четыре-пять крупных картофелин. И каждый раз, когда он извлекал их из земли, оба радовались так, как будто им попадались золотые камни.

— Мы сильны своим трудом! — сказал Куак Ба Ви. — Крестьяне выращивают урожай, рабочие трудятся у станков, Труд красит человека! Тот, кто трудится, — хозяин своей жизни. Ему нет надобности обманывать других!

— Конечно, разве честных тружеников сравнишь со спекулянтами!

Куак Ба Ви и Сун Ок все свободное время уделяли повышению своих политических знаний: они читали газеты, журналы, подолгу беседовали друг с другом. Особенно легко давалась учеба Куак Ба Ви: ведь то, что он узнавал из книг о классовой борьбе, он когда-то испытал на своей спине.

Новый, преображенный мир открылся его глазам. И хотя он и не умел еще выразить ясно в словах смысл новой жизни, но глубоко прочувствовал ее; пожалуй, лучше, чем любой из бэлмаырцев.

— Если торговля ведется на честных началах, тогда она — дело хорошее!.. Но ведь спекулянты гонятся только за наживой, ради нее они готовы на любую пакость! Вот поэтому-то их и судят!..

— Что правда, то правда… И я тоже, пока жила в городе, смотрела на этих дармоедов не так, как сейчас. Недаром говорят: с кем поведешься, от того и наберешься! Чем больше надеется человек на случай, на счастье, чем крепче привыкает он к случайным деньгам, тем сильнее его тянет плутовать, обирать, обманывать людей.

— А вот из нас, из людей, живущих честным трудом, плутов и мошенников не вышло бы! Честный труд воспитывает в человеке честную душу.

— До освобождения Кореи для честных людей все пути были закрыты! Их унижали, всячески притесняли.

— Оно и понятно: всей жизнью верховодили бездельники, трутни!.. На Юге и до сих пор они хозяева…

Глаза Куак Ба Ви снова вспыхнули гневом.

— Да… Скорее бы и Южная Корея зажила по-новому! — воскликнула Сун Ок, и в ее голосе послышалась твердая решимость.

За разговорами они не заметили, как накопали полную корзину картошки. Сун Ок первая распрямила спину.

— Ну, пожалуй, довольно! Пора и домой!

Куак Ба Ви, вырыв картофелину из-под последнего куста, тоже поднялся, отряхнул мотыгу.

— А как, интересно, у нас с огурцами?

— Пойдемте посмотрим.

Они прошли к грядкам с огурцами. Длинные лозы были покрыты желтыми цветами. Под широкими листьями зеленели крохотные, в острых пупырышках, огурчики; желтые увядшие цветы еще не успели опасть с их макушек.

Сорвав несколько огурцов, Сун Ок положила их в корзинку.

— Вы отправляйтесь домой, — сказал Куак Ба Ви, — а я схожу на рисовое поле: нужно отрегулировать воду.

Смотрите не задерживайтесь! Солнце уже заходит.

Вернувшись домой, Сун Ок на скорую руку принялась готовить ужин.

А Куак Ба Ви свернул к полю, превращенному этой весной из суходольного в поливное, отрегулировал проход воды, а потом вышел на широкую проселочную дорогу и не утерпел: прошел в низину, к новым рисовым плантациям.

Вечером в хуторе Твигор, в помещении вечерней школы, состоялось собрание членов Демократического союза молодежи.

Ущербный месяц стоял высоко в чистой ночной лазури неба и источал на землю серебристые лучи. После грозы свет месяца был необыкновенно прозрачен и ярок.

Собрание обязало каждого члена союза молодежи свить и принести один кван травяной веревки и постановило оказать помощь тем хозяйствам, которые за недостатком рабочих рук не успели закончить вторую прополку.

В собрании участвовал и Дон Ун. Не пришли только Дон Су и Сун И. Дон Ун заметил, что сестренка Кан Нани весь вечер сновала от их дома к дому Сун И и обратно. Он догадывался, что между его братом и Сун И должно произойти сегодня решительное объяснение.

После собрания Дон Ун немного задержался. Товарищи его ушли далеко вперед, и он медленно побрел по берегу горного ручья, направляясь в свой хутор. Вдруг позади себя он услышал негромкий кашель. Дон Ун обернулся и увидел Гым Сук, тоже возвращавшуюся с собрания.

— Ах, это вы, Гым Сук? Что так поздно?

— Да, это я! — Гым Сук замедлила шаг.

— Куда путь держите?

У Гым Сук был какой-то растерянный вид. Она ничего не ответила Дон Уну и, помешкав, сказала:

— Я хочу кое о чем спросить вас.

— Меня? О чем это вы хотите спросить? — улыбнулся Дон Ун. Гым Сук смущенно опустила голову.

— Почему вашего брата и Сун И не было сегодня на собрании?

— Видно, была какая-то причина…

— Какая же?

Гым Сук подняла голову: в ее глазах мелькнуло недоумение. Озаренное бледным лунным светом, лицо ее сейчас было очень красиво.

— Точно ничего не могу сказать, но думаю, что они поссорились из-за вас.

— Из-за меня?.. — с изумлением и испугом воскликнула Гым Сук.

Они незаметно перешли ручей. Под каменным мостом звонко клокотала быстротечная горная вода.

Дон Су остановился.

— Вы сейчас домой пойдете?

Гым Сук, не слушая его, взволнованно спрашивала:

— Почему из-за меня? Не можете ли вы рассказать поподробней.

— Тогда отойдем в сторонку, присядем ненадолго.

— Хорошо. Присядем.

Они высмотрели на песчаном берегу ручья тяжелые камни и примостились на них друг против друга. Неподалеку от них шумел небольшой водопад, и место, куда падала вода, было покрыто легкой дымкой тумана. На бурлящей воде плясали лунные блики, пена пузырилась, словно какой-то озорник сидел под водой и, не переставая, плескался. От ручья, из его темных глубин, веяло прохладой.

Тихая лунная ночь спустилась на горную деревушку. В ночной тиши слышится лишь звонкий клекот падающей, бурлящей воды.

Дон Су и Гым Сук сидят друг против друга и молча смотрят на водопад. Души их так же чисты и прозрачны, как горный ручей, и так же бурлят их сердца, как эта неспокойная вода.