Ли Ги Ен - Земля

Ко Бен Сан с пеной у рта поносил Куак Ба Ви и односельчан, а мать Сун И слушала да поддакивала:

— Когда в горах тигра нет, и заяц царем может быть! Ха-ха-ха!

Ко Бен Сана особенно злило то, что работы по поднятию целины закончились успешно. Он был из тех, кто плохо чувствовал себя даже тогда, когда землю приобретали самые близкие ему люди. Внутри у него все горело от злости и зависти. Он бил себя в грудь, неистовствовал и злобно сетовал на то, что голь, подобная Куак Ба Ви, которую раньше и за людей не считали, сумела объединиться и, не посоветовавшись с ним, Ко Бен Саном, превратила болото в рисовые поля. Но это была бессильная злоба — изменить он ничего не мог!

Придя к себе домой после того как они с сыном, опозоренные и униженные, удрали от своего бывшего батрака, уязвленный Ко Бен Сан удалился к себе в комнату и, бессильно спустившись на пол, слезно запричитал:

— Ах, горе горькое! Пропала теперь наша деревня!

Он никак не мог понять, что пропала-то не деревня, а только он сам; что не народу, а только ему, Ко Бен Сану, и подобному ему охвостью закрыты теперь были все пути. Оставалось одно: ждать. И Ко Бен Сан ждал спасения из-за тридцать восьмой параллели. Недаром ведь на Юге у власти стоят Ли Сын Ман и Ким Сен Су… Может, им удастся создать у нас такое же правительство, какое было прежде; и тогда Ко Бен Сан вернет себе всю конфискованную у него землю… Мысль эта успокаивала, и он сладко вздыхал. «Не печалься о земле потерянной, не радуйся земле приобретенной: потерянное вновь будет твоим, приобретенное вновь будет отнято», — нашептывал порой кто-нибудь Ко Бен Сану. Он слушал, развесив уши, и лицо его расплывалось в широкой улыбке.

Сочувствие матери Сун И пролилось, как целительный бальзам на кровоточащие раны!..

Мать Сун И еще и теперь была недурна собой. В молодости она торговала сури и по всей округе слыла женщиной легкого поведения, обладающей острым языком и такой физической силой, что никто из гуляк-мужчин не смел и подумать, чтобы не отдать ей деньги за сури.

Всем запомнился такой случай. Однажды пожаловал в этот край золотоискатель из провинции Чолла. Он часто захаживал к матери Сун И и брал у нее в долг сури. А потом вместо того, чтобы расплатиться, стал еще и приставать к торговке. Мать Сун И с остервенением набросилась на него: «Ах ты, стервец этакий! Да откуда ты взялся, бабник несчастный! А ну, выкладывай денежки! Нечего мне голову морочить. Сейчас же подай двадцать пять вон за сури, которую ты сожрал у меня!»

Золотоискатель начал было отговариваться: «Нет у меня денег…»

Тогда мать Сун И окончательно распалилась: «Раз денег нет, на кой чорт ты лил сури в свое поганое хайло? Ах ты, прощелыга этакий!»

С этими словами мать Сун И кинулась к должнику, схватила его за шиворот и отвесила основательную пощечину. Золотоискатель тоже вышел из себя и пытался схватить торговку за волосы. Но она, не дав ему опомниться, влепила ему новую пощечину и вцепилась в его короткий чуб-ежик. Упершись ногами в порог, она с силой рванула золотоискателя за волосы, и у нее в руках остался порядочный клок. На голове у золотоискателя появилась пролысина, на пролысине выступили розовые кровинки. Одежда на нем была разорвана в клочья. Золотоискатель, не ожидавший от матери Сун И такой прыти, позорно сдался и бежал, заревев во весь голос.

Отчаянной и сильной женщиной была мать Сун И. Еще совсем недавно, несколько лет назад, она с мешком риса на голове одним махом одолевала путь от рынка до дома.

Обирать людей помогала ей не только сила, но и хитрость и опытность. У ее посетителей деньжата обычно водились. Мать Сун И многим нравилась, и они старались угодить ей, удовлетворяли все ее требования и капризы. Постепенно у нее выработался властный, заносчивый, надменный характер. Она привыкла повелевать, любила, чтобы люди слушались ее, выполняли все ее желания.

И вот какой-то батрачишка замечать ее не хочет. А землю распределил как? Семья Пак Чем Ди, ее соседа, получила свыше трех тысяч пхёнов, а семья Сун И чуть ли не в три раза меньше!

— Какая вопиющая несправедливость! — возмущалась мать Сун И. — А все почему? А потому, что нет в нашей деревне людей достойных, почтенных. Вот дурни, вроде Куак Ба Ви, и распоясались, и кичатся неизвестно чем! Эх, жаль, не родилась я мужчиной! Вы не думайте, что я бахвалюсь. Честное слово, будь я мужчиной, я сумела бы обуздать всех этих голодранцев! Уж я бы им показала! Как бы Куак Ба Ви ни был силен, я бы нашла средства, чтобы поставить его на место! Ради этого на любую хитрость не грех пуститься!

— Что верно, то верно. Вы хоть и женщина, а любого мужчину за пояс заткнете. Я бы на вашем месте не сидел сложа руки! Сам-то я уж стар… Да и приличие не позволяет мне с голью дело иметь. А у вас руки развязаны. Раз уж у нас зашел разговор об этом, я вам вот что скажу: отомстите за все этому негодяю! А я уж учту ваши услуги, обижены не будете. Понятно ли вам, чего я хочу? — заискивающе сказал Ко Бен Сан.

— А чего ж тут не понять? Как следует насолить нужно Куак Ба Ви, а то он совсем уж зазнался! Ни с кем не желает считаться! Поистине безгранична людская корысть! Куак Ба Ви, видимо, метит на место главы нашей деревни. Вот как! Разве можно смотреть на это спокойно? Да я лучше собственными ногтями шею себе расцарапаю, чем допущу это! Он и вправду может зазнаться: за какое бы дело ни взялся, все успешно завершается. Ему, подлецу, и впрямь везет: все его затеи осуществились… Но есть один выход. Если бы хоть одно его дело провалилось… К примеру, сорвалась бы на его участке посадка риса. Тогда от позора ему деться некуда будет. Лучше всего сделать вот что… — Мать Сун И покосилась на Ко Бен Сана, словно проверяя, какое впечатление произвели ее слова.

— Что, что нужно сделать? — Ко Бен Сан так и затрясся от нетерпения и радости; глаза его возбужденно заблестели.

— Нужно вот что… — Мать Сун И притянула Ко Бен Сана к себе и что-то горячо зашептала ему в самое ухо. — Тогда все будет в порядке. Как говорится, хоть ползком, лишь бы добраться до Сеула! Ха-ха!..

— Неплохо задумано!.. А вдруг узнают? Не сдобровать нам тогда!.. — Ко Бен Сан боязливо оглянулся: не подслушал бы кто-нибудь.

— Не бойтесь, ничего страшного не случится, — уверенно успокаивала его мать Сун И.

— Я только на вас и надеюсь! Если вы добьетесь успеха, я учту ваши заслуги. Обязательно учту!

— Чего там… Я ведь не меньше вашего его ненавижу!

Выбрав удобную минуту, мать Сун И поднялась с места и как бы между прочим спросила:

— Да, кстати, сколько я вам за семена-то должна?

— Как только у вас язык повернулся спрашивать об этом! Мы же свои люди, какие у нас могут быть счеты? Нет, нет, ничего мне от вас не нужно, ничего вы мне не должны!