Ли Ги Ен - Земля

Сун И догадывалась, на что злится мать, и решилась на дерзость: надела перстень, подаренный ей Дон Су в качестве обручального кольца. Последствия не заставили себя ждать. В то же утро в доме разразилась гроза. Сун И была избита матерью чуть не до полусмерти.

После схватки с Сун Ок мать Сун И повязала себе голову платком и слегла. Беды в этом особенной не было: Сун И сама приготовила завтрак, и проваляйся ее мать в постели хоть полгода, порядок, заведенный в доме, не пострадал бы.

На следующий день Сун И вместе с Кан Нани собрались на Северную сопку собирать намуль — дикорастущие травы. Узнав об этом от сестры, Дон Су поспешил подняться на сопку раньше девушек: ему вдруг понадобилось пойти туда «за дровами».

Утро в горах бывает обычно прохладным. Свежий ветер перелетает от цветка к цветку, насыщаясь их запахом. Но стоит только взойти солнцу, все вокруг начинает источать нежный, сладкий, животворный аромат — аромат весны.

На крутых берегах реки Апкан алеют пышные цветы чиндальлэ. А выше, на склонах сопки, откуда низвергается искрящийся на солнце водопад, отливают изумрудом густохвойные ели. И меж ними клубятся серыми облачками зацветшие березы. Верхушки их колышутся, и кажется, что это бегут вдаль говорливые волны.

Внизу вся в золотых бликах катит свои воды река Апкан. Водопад дробится об утесы на мелкие брызги, и они бисером сверкают в воздухе. Налетает порывами душистый весенний ветер, припадает к цветам нежным поцелуем, ласково колышет их, словно хочет пробудить от сладкого сна. Мотыльки порхают над цветами. Лесные заросли наполнены серебристыми трелями, звонким щебетом птиц.

И небо прозрачно-голубое, и река прозрачно-голубая, а цветы, словно хрустальные, переливаются радужными красками. Природа пробуждается, набирается сил.

Из деревни тянутся к сопке крестьяне: женщины идут за намулем, мужчины — за дровами. Вот бок о бок поднимаются в гору две девушки; они собирают намуль.

— Эй, девчата, за намулем пришли? Идите сюда, его тут пропасть! — закричал Дон Су, с нетерпением дожидавшийся прихода девушек.

— Ой, да ты уже здесь! — с притворным удивлением воскликнула Кан Нани. — Чего хвалишься: намуля везде много!

Она отходит в сторону. Сун И больше не скрывается от Кан Нани, которая уже давно служит посредницей между Дон Су и Сун И. Собирая намуль, Сун И поднимается к Дон Су. Ночная роса светлыми алмазными бусинками скатывается с травы на землю. Сун И ничего не видит: ни росы, ни намуля. Она спешит к своему любимому. Вот она рядом с ним. Они крепко обнялись.

— Говорят, тебе вчера из-за меня здорово влетело?

— Мало ли что говорят. Ничего особенного не было.

Они усаживаются рядом в густой тени ели. Пробившаяся из земли трава струит приторный запах.

— Что ж ты не сказала, что это я дал тебе перстень?

— Вот чудак! Тогда и тебе попало бы!

— Вот и хорошо! Если б она избила меня, тебе бы меньше досталось!

— Ну зачем же отдуваться двоим! Уж лучше одной за двоих все вынести.

Сун И слегка улыбнулась, обнажив красивые белые зубы.

— Нет, нет, Сун И! Если бы под ударами мне пришлось умереть за тебя, мне и смерть показалась бы желанной!

— Неправда!.. — Сун И прищурила смеющиеся глаза и замотала головой.

— Почему же это неправда? — обиделся Дон Су. — Ты и сейчас во мне сомневаешься?

Лицо его стало грустным.

— А откуда же мне знать тебя?

— Ты брось это. Брось. Скажи мне лучше: чем я не угодил твоей матери?

— А я почем знаю. Может, из-за земельной реформы?

— Ну… из-за нее помещики нас могут ненавидеть. А мать-то твоя здесь при чем?

— Так-то оно так…

Сун И сорвала травинку и задумчиво ее покусывала.

— Вот здорово! Раньше нас презирали за нашу бедность, а теперь ненавидят за то, что мы много земли получили.

— Выходит, я вообще не могу надеяться, что твоя мать когда-нибудь сменит гнев на милость?

Вместо ответа Сун И тихо вздохнула.

— Но ты-то, ты что думаешь?

В волнении он встряхнул ее за плечи. Сун И, не отвечая, смотрела на дальние горы. Потом повернулась к Дон Су.

— Как это, что я думаю?

— Как же нам быть с тобой? Ведь если ты выйдешь замуж за другого…

— Кто тебе сказал, что я собираюсь замуж за другого?

— Да ведь как же ты можешь не выйти?

— Вот еще! Возьму да убегу!

— Правда, Сун И?!

— Тиш-ше! Что ты орешь, словно недорезанный. Нечего себя мучить понапрасну. Лучше рисосеянием хорошенько займись.

— А кто может сказать, что я плохо занимаюсь?

— Ты не забыл, Дон Су, о чем я тебе говорила, когда мы копали дэдэк?

— Наш уговор я помню!

— Так какие же еще могут быть сомнения! Я тебе и сейчас это же скажу: занимайся хорошенько земледелием, стань настоящим рисоводом.

— И если я буду хорошо работать, все будет в порядке?

— А как ты думаешь? Разве хорошего хозяина кто охает?

— Хо! Ну, тогда можешь не беспокоиться! Я буду работать не покладая рук! И всегда, всегда буду верен тебе!

Сун И взглянула на Дон Су и не смогла удержаться от смеха. Вот чудак: терзает себя сомнениями, горит весь, словно в огне!..

Самая пора была собирать дурып [66] Дикорастущее съедобное растение. . На солнечной стороне он уже успел перезреть: стебель и листья стали жесткими. А в тени растение было еще молодым и нежным: так и хочется сорвать да в рот! Крестьяне, уходя далеко в горы за дровами, брали с собой соевый соус с перцем. И, обмакивая в соус свежий дурып, ели его с кашей. Папоротник собирать еще рано, а дэдэк уже отошел. Когда у дэдэка появляются длинные стебли, он теряет аромат и становится терпким и горьким.

Зато других съедобных ягод и растений сейчас сколько угодно! Для любых блюд хороши и чамнамуль, и маслянистый саринамуль, и пхенфун, и горьковатый санчхучак, и хотин, идущий на соевый соус, и одуванчик, и тхенамуль, и меньгесак, и чхаммильсун! Не ленись только собирать!

— Помочь тебе собирать намуль? — спросил Дон Су, искоса поглядывая на Сун И.

— Нет, я сама справлюсь! Ну, я пошла.

— На, возьми, я тут кое-что насобирал для тебя.

Дон Су в обеих руках вынес из-за куста кучу дурыпа и высыпал его в корзину Сун И.

— Тебе дрова надо заготавливать, — посмеиваясь сказала Сун И. — А ты, видать, только тем и занимался, что дурып собирал…

— Да уж больно много его! Я ждал тебя и потихоньку собирал. Пусть мать твоя порадуется.

— Ох, и боишься же ты ее!

— Боюсь! Не знаю, что бы такое сделать, чтоб угодить ей!

— Я и сама не знаю.

— Вот беда. Ну, никто, никто не хочет меня понять!

У Сун И лукаво заблестели глаза.

— Разве?

— А что, неправда? Вот и ты. Что я ни скажу, во всем сомневаешься! Послушай-ка, а зачем ты перстень сняла?

— Мать отобрала.

— Хочешь новый куплю?

— Н-не знаю…

— Не знаешь?!