Владимир Меженков - Проклятие Ирода Великого

Клеопатра показала это письмо Антонию, о чем Ироду тут же сообщила Ревекка, присовокупив при этом, что триумвир лишь посмеялся над страхами Александры, заявив, что Ирод действует обдуманно и смотрит далеко вперед, куда не в состоянии заглянуть ни один смертный, не наделенный талантами Ирода.

Клеопатра закатила Антонию истерику.

– Ты слишком доверяешь своему любимцу, которого называешь не иначе, как львом. А лев всего лишь лев, удел которого плодить себе подобных, дожидаться, когда его львицы принесут ему готовую добычу, и следить за порядком в своем прайде. Но для того, чтобы следить за порядком в прайде, не подпуская к нему посторонних львов, не нужно быть царем, – для этого достаточно нанять евнуха. Твой Ирод – евнух, и я сильно сомневаюсь в том, что дети, которых одного за другим рожает Мариамна, его дети. Он не только никакой не царь, но даже не мужчина!

– Ты говоришь так, как если бы провела с ним ночь в постели и лично удостоверилась в его неспособности быть мужчиной, – продолжал смеяться Антоний.

Лицо Клеопатры залила краска и глаза потемнели от гнева.

– Не смей оскорблять меня! – взвизгнула она. – Не забывай, что я царица Востока, а не шлюха, готовая лечь в постель с первым встречным!

Антонию нравилось, когда Клеопатра вот так вот краснела, невольно выдавая клокотавшую в ней похоть, и сама же на себя гневалась за свою женскую слабость.

– Царица, ну конечно, ты царица всего Востока, – примирительно сказал Антоний, обнимая Клеопатру и прижимаясь к ней всем телом. – Царица, которая не прочь переспать со всеми царями, которые только существуют на свете.

Клеопатра вырвалась из объятий Антония.

– Ты издеваешься надо мной только потому, что прекрасно знаешь, что никакая я не царица Востока, хотя сам же удостоил меня этого титула. Царица, которая не правит ни пядью земли за пределами Египта и которая не в состоянии дать приют своей несчастной подруге и ее сыну. Не смей больше прикасаться ко мне!

Вспыхнувшая перебранка грозила превратиться в ссору. Антоний не хотел ссориться с женщиной, которую любил искренне и преданно. Растянувшись на постели, он сказал:

– Ты получишь земли, которые просишь, и вправе дать приют всем, кому считаешь нужным. А теперь ляг рядом со мной и забудем обо всех львах и их прайдах, с которыми – ты права – в мире людей лучше львов справятся евнухи.

Клеопатра добилась того, чего хотела. Прежде, чем лечь рядом с Антонием, она спросила:

– Ты обещаешь мне это?

– Я клянусь тебе в этом.

Удовлетворив свою и Антония похоть, Клеопатра села за стол и написала Александре ответное письмо, которое попалось на глаза Ревекке. Ревекка тут же изложила его содержание в очередном послании Ироду. Так Ирод узнал о хитроумном плане бегства Александры с Аристовулом из Иудеи, придуманном Клеопатрой. Александре надлежало приготовить два гроба, в один из которых она должна была лечь сама, а в другой уложить Аристовула. Под покровом ночи гробы верные люди вынесут из Иерусалима и доставят в Аскалон [237], где их возьмут на борт присланные Клеопатрой галеры и доставят в Египет. Вырвавшись таким образом на свободу, Александре с Аристовулом незачем будет страшиться гнева своего царя.

Ирод созвал семейный совет, на котором в шутливой форме поведал всем о намерении Александры бежать из Иудеи с Аристовулом в гробах. Обращаясь к шурину, он спросил:

– Как тебе понравится идея отправиться в дальнее путешествие на галере в тесном гробе?

Аристовул, которому мать не сказала ни слова о своем письме в Египет и ответном послании Клеопатры, в котором содержался план их бегства из Иудеи, рассердился.

– Никак, – сказал он. – Предпочитаю путешествовать на коне, а не на галере и, тем более, не в гробе. – Смело посмотрев в глаза Ироду, добавил: – Если ты, конечно, разрешить мне и моей матери отправиться в Египет погостить у Клеопатры.

Александра сидела ни жива, ни мертва. Ей уже чудилось, что с лица Ирода вот-вот исчезнет улыбка и оно примет жесткое выражение, после чего он объявит о своем решении казнить ее и ее сына. Ирод, однако, продолжал улыбаться. В уме у него созрел другой план, которым он не спешил делиться.

– Разрешу, почему бы не разрешить погостить у нашей союзницы, – сказал он Аристовулу. – Смéните обстановку, увидите новые земли – в Египте есть на что посмотреть. Отдохнете от всех нас, тем более что Мариамна и Саломия вот-вот разрешатся от бремени и в доме негде будет укрыться от детского крика. – Не меняя шутливого тона, обратился к теще: – Я тебя понимаю, Александра. Зачем тебе возиться со своими внуками? Куда приятнее провести время в обществе мудрой царицы, если, конечно, не залеживаться в гробе, который ты избрала в качестве транспорта для своего путешествия. Из гроба ты мало что увидишь, если вообще что-либо увидишь, кроме крышки над головой. Ни встать, ни сесть, ни даже повернуться. Нудно путешествовать в гробе и неинтересно. Ты со мной согласна?

Александра ничего не ответила зятю. Она не смела поднять глаза на Ирода и все ждала, когда тот объявит о своем решении казнить ее и Аристовула.

– Ты стала туга на ухо? – повышая голос, спросил Ирод. – Или не хочешь говорить со мной?

– Я хорошо слышу тебя, – тихо проговорила Александра.

На помощь дочери пришел Гиркан.

– Отвечай, дочка. Ты же видишь, что Ирод отпускает тебя и Аристовула в Египет.

– Не сейчас, дорогой отец, не сейчас, – поправил Гиркана Ирод. – Есть одно маленькое дельце, за исполнением которого Александре надлежит проследить, чтобы его не испортить. Никому другому, кроме твоей дочери и моей тещи, я не могу поручить это дело. Оно слишком ответственное, чтобы пустить его на самотек.

В зале наступило тягостное молчание.

– Что это за дело? – решился, наконец, спросить Гиркан.

– В высшей степени ответственное, отец, – повторил Ирод. – Тебя не смущает, что твой друг Ананил ходит в одеждах, никоим образом не соответствующих сану первосвященника?

– И ты решил, – начал было Гиркан, но Ирод перебил его:

– Ты угадал: я решил, что первосвященнику надлежит облачиться в талес [238], как это и предписано законом.

– Но почему за пошивом талеса для Ананила должна следить моя дочь? – спросил Гиркан.

– Не для Ананила, дорогой отец, не для твоего друга. Талес необходимо пошить для Аристовула, и кому, как не его матери, проследить за этим важным делом, хотя она и считает, что я никчемный царь и с радостью сместила бы меня с трона, будь на то ее воля. Я решил, что мой шурин находится уже в том возрасте, когда ему можно доверить сан первосвященника. А Ананил пусть немного отдохнет от груза ответственности, который лежит на его плечах.

Эти слова Ирода вызвали недоумение у присутствующих и бурные слезы у Александры. С одной стороны, все понимали, что Ирод, смещая с должности первосвященника Ананила и назначая на его место Аристовула, поступает противозаконно. Первосвященник, раз назначенный, не может быть смещен до самой свой смерти. В истории Иудеи, правда, было два случая отстранения от должности действующего первосвященника – в первый раз так поступил Антиох Епифан, сместив здравствующего Иисуса, больше известного под именем Иасон, и назначив на его место Менелая, во второй раз Аристовул II сместил с должности первосвященника своего брата Гиркана и сам занял его место, – но оба эти случая были противозаконными. Теперь, уже в третий раз, точно так же противозаконно поступал Ирод. Но Александре было не до соблюдения и нарушения закона – для нее главным было то, что сбылась, наконец, ее мечта и ее сын становится первосвященником Иудеи.