Виталий Елисеев - 25 дней и ночей в осаждённом танке

– Скоро начнется наступление, – Соколов посмотрел на часы и продолжил. – Перед танком окопалась наша пехота, но обстановка такова, в любой момент может измениться. Лейтенант, – Соколов повернулся к Липкину. – Назначаю тебя командиром танка. Возьмешь троих: Будаева, Ерошкина, Кравченко. Ваша задача скрытно занять танк, обеспечить его защиту при попытке захвата, как можно скорее восстановить его. Выбираться своим ходом. Работать с максимальной осторожностью. Задание опасное, но оно должно быть выполнено! Всё, что необходимо для ремонта, ночью принесут разведчики.

С флангов днем и ночью будете постоянно находиться под прикрытием артиллерии. Самовольно, без приказа, танк не оставлять! Своим ходом не получится, ждите тягач. Все ясно? – комполка перевел взгляд на Липкина.

– Так точно, товарищ полковник, – ответил Липкин, мельком окинув взглядом свой новый экипаж.

– Выполняйте! – принял решение Соколов.

Подождав, когда за танкистами закрылась дверь, посмотрел на Антонова.

– Готовь тягач. Попробуем ночью подойти к нему и взять на буксир.

Выйдя из летучки, Липкин подошел к поваленному дереву. Ему было необходимо приглядеться к новому экипажу перед выполнением задания. Присели. Будаев извлек из кармана кисет, оторвал от газеты клочок, неспешно засыпал в него махорку и ловко вращая пальцами, скрутил «самокрутку».

– Курите, – проговорил он и пустил кисет «по кругу». Липкин не курил, но в соответствующей обстановке отказываться не стал.

– Так что ж, танкисты, обсудим боевую задачу? Времени у нас немного, – затянувшись, проговорил он, выпуская струйкой дым.

28 апреля 1944 года. Этот день станет для Липкина, Будаева и Ерошкина началом отсчета, но тогда, сидя на бревне, они не могли и предположить об этом.

Время было около четырех дня. Вышли впятером. Пятым был ефрейтор Бердышев, которого взял Кравченко. Липкин нес лобовой пулемет, Ерошкин вещмешок с НЗ, Будаев кулису, Кравченко и Бердышев инструмент. Погода стала портиться. Была капризной, как молодая девушка. Зарядил дождик. Для них он был как нельзя кстати, облегчив выполнение поставленной задачи. Но зимнее обмундирование: комбинезон, поверх него телогрейка, которые были на них, промокли.

Спустившись по косогору в долину, подошли к севшему на днище в топком грунте танку. Возле саперы и экипаж подкладывали бревна под гусеницы. Люк механика-водителя был открыт. За рычагами Кульпинов пытался вырвать его из схватившего грунта.

Мешал артиллерийский огонь противника. Взрывы ложились слева, справа.

От них пошли к «семерке». В бою у них вышел из строя двигатель. Экипаж, находясь в танке в ожидании эвакуации, выполнял задачу неподвижной огневой точки, прикрывавшей передвижение наших войск по лощине. Обстановка быстро менялась, поэтому они не знали о положении частей на переднем крае.

– Отсюда метров триста до «тринадцатой», – определил Будаев.

Было не ясно, где сейчас наша пехота, где противника.

Оставив Бердышева около «семерки» для связи, дальше пошли вчетвером. Где пригибаясь, используя неровности, где короткими перебежками. Впереди Будаев и Кравченко, за ними на расстоянии Липкин и Ерошкин.

Неожиданно Кравченко увидел пролетавшего над ними журавля. С высотки раздались выстрелы. Подумал, бьют по нему. Журавль еще ниже, прижимаясь к самой земле, полетел вперед по лощине. В этот момент рядом с Будаевым взметнулись фонтанчики земли.

– Ложись! – крикнул Будаев, поняв, что стреляют по ним. Время идет, а стрельба продолжается. Пули со свистом пролетают над ними. Короткими перебежками Липкин и Ерошкин подбежали к ним. Липкин бросился на землю и сполз в воронку. И тут Кравченко увидел, как у него с пояса сорвалась граната. Липкин этого не заметил.

– Герман, осторожно, у тебя в ногах граната!

Липкин протянул руку за ней, подправил чеку и подцепил к поясу.

Недалеко от них разорвалась одна, потом вторая мина. Со свистом пролетели осколки, не задев их. Противник их обнаружил и продолжил обстрел.

Стало ясно, что сопку, перед которой находится «тринадцатый» и откуда ведется стрельба по ним, занимает противник. Время идёт, а стрельба не прекращается. Если им удастся добежать короткими перебежками под огнём противника до плотины, за ней танк. А если в нём засада?

Неожиданно набежавшая тучка и дружно хлынувший из неё дождь изменили обстановку. Кравченко предложил воспользоваться этим, рассредоточиться, отползти назад и дождаться темноты. Липкин согласился. Где ползком, где короткими перебежками, пересекали долину в обратном направлении.

Постояли немного с танкистами «семерки», чтобы передохнуть. Им не надо было объяснять. Сами все видели и переживали.

Попрощавшись, поднялись по склону и спустились в пустой окоп.

Наступили сумерки. Противник нервничал. Нет-нет, да и выпустит снаряд, а то и залп-другой по долине. Пожевали. Перекурили.

Задача, поставленная перед ними, усложнилась. За это время обстановка изменилась. Наша пехота отступила. Танк оказался на нейтральной полосе рядом с передовой противника. Прикрытия у него не было. Не было и видимой связи с «седьмой» из-за плотины. Но об этом они, сидя в окопе, не знали.

Дождавшись темноты, спустились в долину. Определились о порядке передвижения. Темнота в горах такая, в нескольких шагах ничего не видно. Замирали на месте, когда шипя и разбрасывая искры в разные стороны, высоко вверх взлетала осветительная ракета, оставляя за собой догорающий след, похожий на хвост. Взрывая тишину, щелкали одиночные выстрелы. Время от времени стучали автоматные очереди.

Будаев шел впереди. Хорошо ориентируясь на местности, когда вокруг хоть глаз выколи, безошибочно вышел к плотине. Танк, темный по цвету, растворился в темноте. Договорились, Будаев и Кравченко первыми входят в него. В случае засады Липкин и Ерошкин прикрывают их огнем из пулемета, гранатами.

Будаев, за ним Кравченко подобрались к танку со стороны кормы. Будаев заглянул за лобовой лист. Люк механика-водителя закрыт.

До последнего момента у них не было уверенности в том, что танк пустой, в нем не орудуют немцы. Поэтому переговаривались между собой еле слышно, шепотом. Кравченко прильнул к танку, чтобы слиться с ним и стать незаметным для противника. Будаев полез на башню, держа в руке пистолет наготове.

От сильного волнения он не мог вспомнить, оставил люк на башне открытым или успел закрыть его, когда с Ерошкиным «дали деру».

Он достал из кармана ключ и протянул руку к замку люка. В этот момент из окопа в 30—40 метрах от танка, противник пустил ракету. Будаев и Кравченко успели спрыгнуть с танка до того, как она ярко вспыхнув, осветила местность.