Виктор Поротников - Спартанский лев

«Мне бы твои печали, мальчик!» — с лёгкой досадой думал Леотихид, вернувшись в свою комнату, чтобы и дальше томиться ожиданием исхода заседания в герусии.

После полудня, как всегда, наступало время трапезы. Старейшины, цари и эфоры расходились по домам, чтобы через два часа опять собраться вместе в стенах герусии. Если срочных дел не было, то деятельность государственных мужей в такие дни обычно продолжалась только до полудня.

Леотихид уже собрался подкрепиться лёгким завтраком, а заодно и расспросить Леарха, почему Симонид не заходит в гости, хотя часто бывает у царя Леонида и у Астидамии. И как получилось, что старшим возлюбленным Леарха опять-таки стал Леонид, обойдя и здесь Леотихида.

Однако раб-привратник сообщил Леотихиду, что к нему в гости пожаловал Евриклид и с ним ещё трое старейшин.

— Они желают говорить с тобой, господин.

— Что-то срочное? — Леотихид ощутил предательский холодок в груди. — Они принесли постановление совета старейшин?

— Евриклид говорит, что у него к тебе дело, господин. — Раб вновь поклонился.

«У него ко мне дело... — промелькнуло в голове у Леотихида. — Если бы меня приговорили к изгнанию или смерти, то гордец Евриклид вряд ли заявился бы. Значит, ещё не всё потеряно!»

— Впусти их, — кивнул рабу Леотихид. — Да проверь, чтобы были без оружия!

— Как ты напуган, Леотихид. Как ты напуган! — с такими словами Евриклид вступил в комнату, где сын Менара ожидал незваных гостей, восседая на стуле с подлокотниками. — Это свидетельствует о том, что ты чувствуешь за собой вину в деле Демарата, а также и смерти персидских послов.

Евриклид остановился перед сидящим Леотихидом и воззрился на него глазами человека, который всю свою жизнь сторонился людей слабовольных и падких па излишние наслаждения.

— Какой ты спартанец после этого, — промолвил Евриклид с брезгливостью и негодованием в голосе. — Какой ты после этого гераклид! А ну, слезай!

Властным жестом руки Евриклид согнал Леотихида с кресла и уселся в него сам.

— Садитесь и вы, друзья, кто где пожелает, — кивнул он своим седовласым спутникам.

Старейшины уселись на скамью. Длиннобородые и длинноволосые, с подчёркнуто прямыми спинами, они с нескрываемым осуждением взирали на Леотихида из-под насупленных бровей, сжимая в руках длинные посохи, символы власти.

Леотихид всегда робел перед Евриклидом, зная, что тот и в свои преклонные годы по-прежнему прекрасно владеет мечом и копьём, а ударом кулака способен повергнуть наземь крепкого мужчину. Свою робость он постарался скрыть.

— С чего ты взял, уважаемый Евриклид, что я напуган? — усмехнулся Леотихид, придвинув к себе дифрос [99] Дифрос — стул без спинки. . — Рад всех вас видеть в своём доме!

— Твой раб с таким тщанием обыскивал нас, что мне сразу стало ясно: ты объят страхом, — процедил сквозь зубы Евриклид. — Честному человеку некого опасаться.

Леотихид ничего не сказал на это, неопределённо пожав плечами.

— Твоя радость сейчас поубавится, сын Менара, когда ты узнаешь о цели нашего прихода, — сказал один из старейшин по имени Феретиад. Он был двоюродным братом Евриклида.

Улыбка сбежала с лица Леотихида, в глазах появилось беспокойство.

— Постановления совета о твоём изгнании или привлечении тебя к суду за сообщество в кознях Клеомена у нас к сожалению нет. — Евриклид словно читал мысли испуганного Леотихида. — Мы пришли к тебе с другим, сын Менара. Мы хотим, чтобы ты сам смыл с себя позорное пятно. Тогда спартанцы проникнутся к тебе уважением. Уважение это распространится и на твоего сына Зевксидама. Про него станут говорить, что он — сын достойного отца.

— Истинного гераклида! — вставил Феретиад.

— А сейчас, стало быть, я не истинный гераклид? — желчно усмехнулся Леотихид. — По-вашему, я незаконнорождённый, что ли?

— Я не об этом, — поморщился Евриклид. — Ни у кого из нас нет сомнений, что ты — чистокровный гражданин Спарты. Я имею в виду то, что ты опозорил род Эврипонтидов, оклеветав Демарата.

— И вы предлагаете мне добровольно уйти в изгнание? — Леотихид оглядел своих гостей.

— Не только уйти в изгнание, но и добровольно принять смерть во имя Спарты, — сделал поправку Феретиад.

Два его молчаливых соседа согласно закивали головами.

— Даже так? — изумился Леотихид.

— В прорицании Зевса Додонского ясно сказано: искупление может быть только одно — смерть за смерть, — сказал Евриклид. — На тебе есть вина за смерть персидских послов, ибо ты всегда и во всём поддакивал Клеомену. Поэтому, Леотихид, справедливости ради...

Евриклид невольно запнулся, так как за стеной в соседней комнате вдруг раздались громкие сладострастные стоны. Жена Леотихида явно была не одна и занималась тем, что доставляло ей невыразимое удовольствие.

Сидевшие на скамье старейшины молча переглянулись.

Леотихид же, нимало не смущаясь, заметил:

— Прошу, не отвлекайся, уважаемый Евриклид. Я внимательно слушаю тебя.

— Справедливости ради, Леотихид, тебе следует отдаться во власть персидского царя и принять смерть от его слуг, — холодно продолжил Евриклид. — Это будет справедливейшим возмещением и для персов, и для богов. Однако...

Евриклид опять замолк, ибо сладостные женские стоны за стеной перешли в исступлённый прерывистый крик.

Евриклид обменялся взглядом со своими спутниками, на лицах которых сквозь невозмутимую надменность невольно проступило ехидное любопытство.

— Ну, уважаемый Евриклид? — промолвил Леотихид невозмутимо. — Что дальше?

— Однако, — Евриклид вновь вперил суровый взор в хозяина дома, — я вижу, что ты со мной не согласен, сын Менара.

— Конечно, не согласен! Хорошенькую вы уготовили мне участь. Мне — гераклиду! — отдаться на милость Варвара, у которого подвизается в слугах изменник Демарат. Да вы с ума сошли, уважаемые!

— Мы не занимаемся постановкой трагедий, — сдержанно произнёс Евриклид. — Мы пытаемся избавить наше государство от напасти, свалившейся на него в том числе и по твоей вине. Ты сам выбрал такую неприглядную роль.

— Но ты можешь всё исправить одним смелым поступком, — добавил Феретиад.

— Я готов принять смерть в битве, как подобает спартанцу, — гордо подняв подбородок, сказал Леотихид, — но позволить персам прикончить себя как жертвенного барана я не могу. К тому же нет такого постановления от совета старейшин.

— Я знал, что говорить с тобой о доблести и чести, Леотихид, только даром терять время. — Евриклид поднялся со стула.

То же самое сделали его спутники.

— Сожалею, что нам не удалось договориться, — с улыбкой проговорил Леотихид, у которого гора свалилась с плеч.

Уходя, старейшины столкнулись в дверях с Леархом, румяное лицо и растрёпанные кудри которого говорили о том, что он только что вкусил любовных утех. Леарх явно не ожидал увидеть старейшин в доме Леотихида, поэтому покраснел до корней волос. Он попятился, уступая дорогу старцам, которые взирали на него как на преступника, застигнутого на месте преступления. А тут ещё полуобнажённая Дамо выглянула из-за дверной занавески, окликнув Леарха. При виде старейшин, выходивших из комнаты, она стыдливо ойкнула и юркнула обратно за дверной полог.