Виктор Поротников - Спартанский лев

Старейшины важно прошествовали мимо застывшего столбом Леарха, саркастически усмехаясь и постукивая посохами по мозаичному полу, на котором из разноцветных камешков были выложены фигуры обнажённых нимф и гоняющихся за ними сатиров.

— Не позорь имя своего отца, Леарх! — сурово бросил Евриклид, проходя мимо юноши. — Тебе не место в этом доме. И тем более в объятиях этой распутной женщины! — добавил он, кивнув на дверь, куда скрылась Дамо.

Леарх ожидал, что Леотихид обрушится на него и жену с гневными упрёками за то, что они выставили его в неприглядном свете. Однако тот не только не выразил Дамо и Леарху своего недовольства, но пригласил обоих на трапезу, где щедро подливал им вино. Леотихид и сам немало выпил, довольный тем, что, по всей видимости, Евксинефту и прочим эфорам удалось одержать верх.

Евриклиду действительно не удалось настоять на возвращении в Спарту Демарата и на изгнании Леотихида. Существующее положение вещей, при котором среди знатных семей Лакедемона после смерти Клеомена установилось относительное спокойствие и равновесие, устраивало подавляющее большинство именитых граждан. С возвращением же Демарата это равновесие неминуемо нарушилось бы. Если ныне на всём происходящем в Лакедемоне чувствовалось влияние Агиадов и поддерживающих их знатных родов Эгидов, Тиндаридов и Талфибиадов, то с воцарением Демарата непременно пошёл бы в гору царский род Эврипонтидов, причём та его ветвь, от представителей которой и в прошлом хватало хлопот.

Безвольный Леотихид устраивал и Агиадов, и спартанскую знать, имевшую доступ в эфорат. Народ же хоть и любил Демарата, однако безмолвствовал, удручённый зловещими предсказаниями.

Одолев в герусии сторонников Евриклида, эфоры созвали народное собрание, на котором объявили: для избавления Лакедемона от гнева богов нужны два гражданина, согласных добровольно расстаться с жизнью. Этим двоим предстояло отправиться в Азию к персидскому царю, который имел полное право обрушить на них свою месть. Послов, утопленных в колодце по приказу Клеомена, было двое.. Тем самым, рассудили эфоры, спартанцы заплатят равным за равное и смертью за смерть, как и повелевает додонский оракул.

Распустив собрание, эфоры дали согражданам три дня на то, чтобы всё обдумать.

Евриклид, презиравший Леотихида за малодушие и недолюбливавший Евксинефта за покровительство Леотихиду, на другой же день после созыва народного собрания не без язвительности заметил эфору-эпониму: может случиться так, что никто из граждан не пожелает своей гибелью исправлять чужие ошибки.

— Как ты тогда поступишь, уважаемый эфор-эпоним? Что ещё придумаешь, дабы спасти истинного виновника наших бед?

При этом Евриклид сердито ткнул пальцем в Леотихида, сидевшего на царском троне. Дело происходило в стенах герусии.

Взоры старейшин, четверых эфоров и обоих царей устремились к Евксинефту, сидевшему там, где и положено было сидеть эфору-эпониму. Кресло его всегда стояло между древними статуями Геракла и Ликург, справа от возвышения, на котором восседали цари. Коллеги Евксинефта были смущены этим выпадом. Действительно, что делать, если не окажется ни одного добровольца принять смерть в далёкой Азии? Для всякого спартанца почётна гибель в сражении, а смерть как возмещение за преступление скорее постыдна.

— Твоя приязнь к Демарату мне понятна, Евриклид, — промолвил Евксинефт после непродолжительной паузы, — ведь ты был дружен с его отцом. Я тоже не питаю вражды к Демарату, лишь осуждаю за то, что он унизился до службы персидскому царю. Но я твёрдо знаю, что Демарат не вернётся в Лакедемон. Он понимает, что службой варварскому царю унизил себя в глазах спартанцев. Поэтому пусть трон Эврипотидов занимает Леотихид, который не совсем хорош ныне, но вполне может стать лучше в будущем.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос, Евксинефт, — упрекнул эфора-эпонима Евриклид.

— Отвечаю. — Евксинефт слегка повысил голос. — Если никто из наших сограждан не выразит желания умереть от рук персов, то добровольцами станем я и мой старший сын.

Прежде чем сесть на скамью рядом с прочими старейшинами, Евриклид невольно задержал взор на лице Евксинефта: сказанное этим человеком сразу возвысило его над всеми находившимися в герусии. В глазах Евриклида можно было прочесть уважение к эфору-эпониму, который с таким достоинством готов обречь на смерть себя и сына ради всех остальных граждан Лакедемона. Выходило, что, объявляя в народном собрании волю додонского оракула, он уже тогда всё предусмотрел и принял решение.

К этому разговору Горго готовилась как к серьёзному испытанию. У неё было время всё обдумать и взвесить. Леонид затеял этот непростой разговор с женой, лишь спустя два дня после того случая в её спальне. Возвращение Мегистия из Эпира и споры в герусии то и дело отвлекали Леонида от беседы.

Благородство взяло в Горго верх. Она призналась супругу, что влюблена в Леарха. При этом как могла выгораживала Дафну.

По спартанским обычаям, вина Горго, собственно говоря, не считалась виной. Увлечение юношей, увенчанным победными венками на Олимпийских и Немейских играх, только подтверждало выдающиеся душевные качества. Единственно, о чём Горго не следовало забывать, как жене царя, это о соблюдении приличий.

Об этом Леонид и завёл речь, вернувшись из дома сисситий.

— Я знаю, Горго, что ты меня не любишь и супружество со мной тебе в тягость, — такими словами Леонид начал этот нелёгкий разговор. — Наш брак с самого начала был похож на холодный очаг, в котором никогда не будет огня. Поверь, я с тяжёлым сердцем оставил свою первую жену, повинуясь эфорам, чтобы взять тебя в жёны. Ты всегда была для меня как дочь. Но по воле рока мне пришлось стать твоим супругом и обагрить ложе твоей девственной кровью. Что делать, Горго, царям порой приходится платить за трон и гораздо большую плату. Царь Эдип, к примеру, в Фивах был вынужден жениться на родной матери, которая родила от него детей [100] Царь Эдип — в греческой мифологии сын фиванского царя Лаия. Дельфийский оракул предсказал, что Эдип в будущем станет убийцей своего отца и супругом матери, поэтому его ещё во младенческом возрасте бросили в горах зверям на съедение. Спасённый пастухами Эдип был воспитан коринфским царём Полибом. Во время путешествия в Фокиду Эдип встретил на дороге Лаия и после ссоры убил его, не зная, что убил отца. За избавление Фив от Сфинкса Эдип стал там царём и получил в жёны Иокасту, свою мать, также не догадываясь об этом. Узнав истину, Эдип ослепил себя. . Эдипа извиняет то, что он к моменту свадьбы не знал, что Иокаста приходится ему матерью. А что извиняет меня? Иногда, глядя в твои печальные глаза, Горго, мне кажется, что я не достоин прощения за то, что сделал тебя несчастной.