Иоаким Кузнецов - На холмах горячих

— Это безумие! Как можно!—задохнулся от волнения Чайковский.

— Нет, это не безумие. Это право того, кто дорог сердцу. Вы сами внушали мне, что человек свободен в выборе, с кем связать свою судьбу. Или вы отказываетесь теперь от этих слов?—Смотря прямо в глаза Чайковскому, с укором сказала она.

— Нет, не отказываюсь. Но, Таня, я не могу вступить в брак с приемной дочерью. Ты ведь знаешь, сколько мне лет, скоро сорок.

— Петр Семенович, не отговаривайте меня. Мое решение твердое. Вы пригрели меня своей лаской, вырастили, воспитали, помогли забыть тяжелое прошлое. Я обязана вам своей жизнью, я люблю вас и никого другого не полюблю...— губы ее дрогнули, из глаз потекли слезы. Она бросилась в свою комнату...

Через месяц Петр Семенович и Татьяна Петровна обвенчались в Константиногорской церкви. Это был первый брак, зарегистрированный в крепости. Прошел год. У Чайковских родился сын, смуглый черноволосый, крепкий мальчик, очень похожий на мать.

Когда прошло сорок дней, младенца понесли крестить в гарнизонную церковь, а священник руками развел — не в чем крестить-то, нет купели.

— А вы, батюшка, без купели. Побрызгайте святой водой,— попросил Чайковский.

Совершив подготовку к обряду, иерей приступил к выбору имени:

— По святцам на сей день — Порфирий, Поносий, Панкратий, Пантелеймон, Петр, Пуд... Может, последнее, поелику чадо увесисто?

Супруги переглянулись:

— Нет, батюшка, назовите Петром.

— Ну, что ж, будь по-вашему,— младенца положили на простынку, и священник, обмакнув веничек в серебряное ведерко, окропил его святой водой, осенил массивным крестом. Густым басом пропел:

— Нарекается раб божий Петром...

НОВЫЕ СВЕРШЕНИЯ

То, чего опасался Суворов, размышляя в Крыму о захватнических планах Турции на Северном Кавказе, случилось. Султан Селим Третий высадил войска в Сун-жук-кале и Анапе и под водительством сераскира Ба-тал-паши в начале сентября 1790 года двинул тридцатитысячную армию на восток по левому берегу Кубани. Турки беспрепятственно пересекли реки Белую, Лабу, Уруп и, пополняя свои войска отрядами горцев, подкатились к верховьям Кубани, готовясь нанести удар по крепостям Ставрополь, Георгиевск, Александровск, Марьинской и Павловской.

Начальство Азово-Моздокской линии в спешном порядке стягивало полки к Тахтамышским высотам, поставив во главе сводного корпуса полковника Германа, ставшего к тому времени командиром бригады. Как ни торопился Герман со своими десятью тысячами пехоты и конницы занять выгодные позиции и предупредить переправу через Кубань вражеской армии, опоздал. Янычары беспрепятственно форсировали на мелководном Каменном броду последнюю водную преграду и расположились огромным лагерем во владениях русских для отдыха. Сам Батал-паша в большой белой палатке с трехбунчужным знаменем отдыхал, предвкушая победу.

В ночь на 30-е сентября русские войска заняли Тах-тамышские высоты и с восходом солнца, лавиной скатываясь с горы, внезапно обрушились на лагерь. Треск ружейных залпов, грохот пушек, ржание лошадей, крики раненых огласили долину. Турки кинулись к реке, сбивая и топя друг друга в воде. Ядра поднимали огромные столбы кипящих, сверкающих на солнце брызг. Бурлящие волны Кубани, окрашенные кровью, торопились унести тех, кто с мечом пришел на кавказскую землю. Батал-паша был пленен...

Жизнь на Подкумке была мирной, изредка нарушаемой приездами начальства. Теплой осенью 1793 года в Константиногорскую крепость въехала повозка, с нее соскочили три пассажира в запыленных одеждах. Двое не спеша начали выгружать ящики, снаряжение, а третий направился в штаб-квартиру.

В кабинет Чайковского вошел человек лет. пятидесяти, с продолговатым загорелым небритым лицом, плохо по-русски отрекомендовался — Паллас Петр Симон, из Петербурга. Приехал с экспедицией Академии наук сюда, на Кавказ, для исследовательской работы.

«Паллас! Паллас!.. Эту фамилию я где-то слышал»,— пронеслось в голове у Чайковского. И вдруг вспомнил: в Петербурге. О нем говорили, как о необыкновенно талантливом ученом. В 26 лет он стал профессором натуральной истории. По приглашению Петербургской академии он прибыл из Берлина и здесь, в России, возглавил экспедицию по исследованию Урала и Сибири, где жил целых шесть лет. Уральские горы, оренбургские степи, восточная и южная Сибирь раскрывали перед ним свои богатства. Сбывались пророческие слова Ломоносова о значении Сибири.

Для какой же надобности в Константиногорскую крепость приехала экспедиция Академии наук? Чайковский подал гостю руку, любезно пригласил сесть, подумал, что лучше, пожалуй, говорить с ним по-французски,

— Рад познакомиться с вами, мсье Паллас.

— О, вы прекрасно владеете французским! Мне легко будет с вами иметь дело!—оживился ученый и осведомился, известно ли господину коменданту, что еще в 1717 году по велению Петра Первого на Кавказ приезжал лейб-медик Готлиб Шобер искать серу для изготовления пороха и целебные воды, и медик нашел-таки за Тереком горячие источники?

— Нет, не слышал об этом,— признался Чайковский.

— А знаете ли вы об экспедиции на Кавказ Гюль-денштедта и что она здесь нашла?—задал новый вопрос ученый.

Чайковский огорченно пожал плечами. Паллас с увлечением рассказал, как еще двадцать лет назад, в 1773 году его друг, Иоганн Антон Гюльденштедт, член Петербургской академии наук, побывал здесь, на Пя-тигорье. Он исследовал грязевое озеро Тамбукан, «черно-синяя глина» которого, по его заключению, способна лечить людей. Поднимался ученый и по южному склону Машука к Провалу. А главное — описал один из мощных минеральных источников на Горячей горе. Но дальнейшие исследования, к несчастью, продолжить не сумел— работу оборвала смерть. И он, Паллас, подготовил ныне к печати его записки о найденных на Кавказе природных кладах. Ведь целебные грязи и источники для народа ценнее золота.— Я со своими коллегами приехал сюда,— закончил Паллас,— чтобы продолжить начатое Гюльденштедтом. дело, весьма нужное для России.

Ученый вынул из сумки документы и подал их Чайковскому. Тот быстро прочитал их, подумал: искать

целебные источники? Они все на виду. Не натуралисты здесь нужны, а доктора медицины, дабы научили, как использовать воды или грязи.

— И вот еще взгляните, господин комендант,—Пал-лас подал старый пожелтевший лист бумаги с латынью и цифрами,—Это химический анализ минеральной воды вашего источника, составленный провизором аптеки Азово-Моздокской линии. Готовясь к экспедиции, я нашел его в архиве Медико-хирургической академии. Этот документ дополняет описание Гюльденштедта и весьма обнадеживает. Действует ли тот источник на Горячей горе?