Лейла Элораби Салем - Григорий Отрепьев

– Да, мы сыты по горло словами лести! – донеслось из дальних рядов.

– Царевичу подабает держать слово, а не пустомелить! – крикнул кто-то.

И тут все войско принялось роптать на пустые обещания, на то, что скоро ударят морозы, а у них заканчивается провиант. Григорий, едва сдерживая слезы, пытался их успокоить, но поляков его голос еще больше разозлил. И если бы к нему не подъехал Юрий Мнишек вместе с полковниками Адамом Жулицким и Адамом Дворжицким, польское войско разорвало бы царевича на части. Подняв правую руку в кожаной перчатке, гетман обвел взором армию и грозно проговорил:

– Собираясь на эту войну, вы поклялись в верности нашему общему делу. Вы дали слово, что стерпите все лишения и невзгоды, которые обрушатся на вас на вражеской территории, однако, собираясь на войну солдатами, вы превратились в обычных купцов на рынке, для которых цена товара дороже чести. Вы, вельможные паны, сейчас ведете себя хуже холопов. Я приказываю вам разойтись!

Грозные слова воеводы подействовали на шляхтичей сильнее, нежели посулы русского царевича. Воины, понуро опустив головы, разошлись, а Юрий Мнишек и Григорий прошли в шатер. Оказавшись с глазу на глаз с будущем зятем, воевода впервые за все время увидел, как тот устал. Под красивыми голубыми глазами молодого человека нависли мешки, отчего лицо его казалось еще более бледным, чем раньше. Царевич грустно смотрел на Мнишека, на его глазах появились слезы.

– Ну, что будем делать? – спросил воевода.

– Я не знаю, что мне делать. Что мне делать? – тихо промолвил Григорий и опустил голову, вытирая катившиеся по его щекам слезы.

На секунду гетман почувствовал что-то вроде жалости к этому мирно сидящему человеку, которого только что спас от неминуемой гибели. Но, будучи военным, он не дал волю чувствам, напротив, он постарался сделать лицо как можно строже, а голос грубее.

– Сегодня мне удалось сдержать гнев моих людей, – проговорил Мнишек, – но что сулит завтра? Все те, кто встал под твои знамена, царевич, вольные люди, такие же князья как и ты. Думаешь, они рады жить в лишениях столько времени, если их дома ждут большой дом и теплая постель?

– Я их не держу, пусть уходят, – равнодушно ответил Отрепьев и махнул рукой.

– Не зарекайся, а то снова один останешься.

Молодой человек только хотел в гневе что-то ответить, как в шатер ворвался один из воинов и радостно воскликнул:

– Благослови тебя Бог, царевич Димитрий, Путивль, который шлет тебе поклон и в дар отправил тебе казну.

Григорий, услышав радостную весть, аж прослезился. Неужели положение спасено? Неужто сам Бог на его стороне? Большая часть казны из Путивля была потрачена на выплату жалованья войску. Шляхта, получив, как того и требовало, свою долю добычи, воспряла духом и поклялась сражаться с врагами царевича до конца.

18 декабря состоялось решительно сражение между царевичем Димитрием и войском князя Мстиславского. Не смотря на численное превосходство, царское войско уступало по силе духа, ибо каждому было ведано, что, взможно, они идут против законного наследника престола. Победа досталась Григорию Отрепьеву, который, ликовав первое время, омрачился новостью о численности погибших. И даже богатое знамя – трофей, доставшийся победителям, не радовал их. В день похорон, когда тела погибших укладывали в три братские могилы, царевич не мог сдержать слез. Он громко плакал, не боясь показаться слабым, когда на его глазах закапывали лучших воинов. Отдав должное памяти погибшим, молодой человек ушел к себе в шатер и приказал никого не пускать. В одиночестве он бродил из угла в угол, глубоко вздыхал, вспоминая то, что случилось в последнее время. Он боялся одного – остаться одному, ибо в войске слышался ропот, поляки вот-вот уйдут обратно в Речь Посполитую, оставались еще казаки, но и них нельзя было положиться – они вольные люди, захотели пришли – захотели, ушли.

Присев на походный стул, Григорий уставился на зеркало и долго глядел на свое отражение: короткие темно-рыжие волосы, голубые глаза под длинными ресницами, тонкие слегка изогнутые брови, длинный нос, алые пухлые губы – он был красивым мужчиной, но сейчас ему хотелось расцарапать, порезать собственное лицо, дабы не видеть привычных черт. Приложив невольно руки к сердцу, он тихо прошептал: «Мама, прости меня, прости меня». И тут же перед его мысленным взором предстал дорогой сердцу образ, молодой человек вдруг разом почувствовал теплоту, словно мать была рядом и охраняла его. Он встал и прошелся по шатру, постепенно в нем вернулась уверенность, теперь необходимо было выйти и предстать перед своим войском.

В дорогих доспехах, на которые была накинута соболиная шуба с золотыми пуговицами, Григорий выехал на коне на пригорок и велел собрать армию для дальнейшего похода. Однако поляки не добром встретили его. Принявшись винить его во всех бедах, они ринулись на царевича с кулаками. Отбиваясь от разъяренной толпы, молодой человек отъехал подальше и прокричал:

– Послушайте меня! Вы не ведаете, что творите! В скором времени дорога на Москву будет открыта, нужно только потерпеть.

– Сколько можно терпеть в этих лесах! Мы шли за тобой, дабы стяжать славу, а не лечь всеми под этим проклятым городом! Плати нам жалованье еще раз или мы все вернемся в Речь Посполитую!

Гневные крики разнеслись по округе, точно злое проклятие. Теперь Григорий понял, что действительно остался один: не было никого, кто поддержал бы его в трудную минуту. Гнев наполнил все его существо, от обиды хотелось рыдать и кусать локти, но в этот раз он сдержал себя, прокричав в ответ:

– Когда вы брали деньги из моих рук, то поклялись идти со мной хоть на край света. Теперь же, когда мне нужна ваша поддержка, ваша помощь, вы готовы разорвать меня, лишь бы не рисковать своей жизнью. Я никого не тащил насильно на Русь, каждый из вас добровольно поклялся мне в верности, теперь что с вами стало? Неужто вы позабыли данное вами слово? Признаться, я разочарован в вас, ибо больше думал о поляках.

В ответ на оскорбления послышались свист и брань.

– Если не дашь денег, то мы уйдем обратно в Речь Посполитую!

– На кол тебя посадить! – прокричали те, кто пошел в поход, надеясь на легкую богатую добычу.

Григорий постарался успокоить их, но в ответ полышались плевки. Небольшой отряд из казаков, рассерженные оскорблением царевича, схватились за мечи и направились на толпу поляков, которые, также вооружившись, ринулись в бой на бывших соратников. Царевич, видя, что сейчас произойдет нешуточное сражение внутрь войска, хлестнул коня и одним прыжком очутился между поляками и казаками.

– Опомнитесь! – воскликнул он. – Не нужно крови! В нашей армии нет врагов, наши враги там, за стенами крепости.