Штефан Хейм - Хроники царя Давида

— Выступать…

— Выступать?.. — переспросил он, как будто впервые услышал это слово.

— Завтра, как только забрезжит рассвет.

Мы вышли из Хеврона — полторы тысячи пеших воинов и небольшое количество всадников, а еще около дюжины боевых колесниц; но, как разносится пожар по лесу, так и наше число росло с каждой верстой пути. Когда мы добрались до Вефцура, нас уже было шесть тысяч и десять тысяч — в Вифлееме, родном городе царя Давида, где мы остановились, чтобы накормить и напоить животных и распределить наших людей на сотни и тысячи, назначить военачальников; Авессалом обнял меня и сказал:

— Твоя мудрость, Ахитофел, подобна мудрости БОжьего ангела.

А я ответил:

— Прошу вас, никогда не забывайте, что вы сказали эти слова.

К нам присоединялось все больше людей: юноши и зрелые мужи, в основном люди бедные, но полные надежд и веры в дело ГОспода.

Когда мы приближались со стороны Вифлеема к Иерусалиму, из города прибыли гонцы. Они сообщили, что Давид бежал; он уже перешел ручей Кедрон вместе со своими женами, священниками, свитой, с хелефеями, фелефеями и гефянами; с ним был и Ковчег ГОспода; десятерых своих наложниц царь оставил, чтобы они сохранили его дом и все, что в нем было.

Я спросил гонцов:

— Но ведь удержать город не трудно; неужели царь не предпринял ничего, чтобы защитить Иерусалим?

— Нет, нет, — отвечали они, — царь увидел, что на стороне Авессалома очень много народа; и он держал совет с Иоавом и с Ванеей, сыном Иодая; и охватил их великий страх, что враг может находиться не только за городскими стенами, но и внутри их.

Тогда я посоветовал Авессалому:

— Велите дуть в трубы.

Ворота Иерусалима открылись, и мы вошли под звуки рожков и бой барабанов, с цимбалами и тамбуринами, бубнами и арфами. Люди выскакивали из домов и радостно приветствовали нас как освободителей; и девушки обнимали наших молодых воинов. Когда мы пришли во дворец, я сказал Авессалому:

— Велите привести наложниц, которых оставил отец ваш царь Давид, дабы вы смогли подтвердить народу Израиля, что утвердились вместо него.

— Это обязательно? — спросил Авессалом. — Я устал от долгого перехода и от приветствий, да и задница болит от езды на муле.

— Кто берет себе женщин царя, берет и его трон, — ответил я. — Вы же знаете обычай.

Привели наложниц.

— Боже! — воскликнул Авессалом, увидев, что царь оставил своему восставшему сыну лишь тех, которые были уже в летах и не радовали глаз, а красивых да статных увез с собой. И все же Авессалом сделал то, что должен был сделать: отправился с наложницами на крышу дворца, где у всех на виду, неподалеку от того места, с которого Давид наблюдал за омовениями Вирсавии, был поставлен шатер.

И Авессалом на глазах всего Израиля вошел к женщинам своего отца. В толпе повисло молчание; когда же Авессалом вышел из шатра и показался народу, все закричали: «Слава ГОсподу!» и «Да будет сила сердца такой же, как сила чресел!»

Авессалом же пал ниц пред БОгом и благодарил его.

Неожиданно в Иерусалиме объявились Авиафар и Садок, которые бежали вместе с царем, а также Хушаия из Араха и начали славить Авессалома.

Авессалом ликовал:

— Видишь, — говорил он мне, они вернули БОжий Ковчег, который мой отец забрал из скинии ГОспода. А Ковчег — как сам БОг, и это вдохновит народ. А еще Авиафар и Садок могут предсказать, когда и в каком направлении должны мы нанести удар.

— Мое предсказание у меня в голове, — сказал я, — и до сих пор во всем, что касается вас, оно меня не подвело.

— Ты мудр, как ангел ГОсподень, — признал он.

— Кроме того, — продолжал я, — разве не напрашивается вопрос, зачем вернулись оба священника, да еще и Хушаия, если поначалу они сбежали с вашим отцом? Может, это царь подослал их, чтобы они все здесь разведали и передавали ему донесения о ваших планах и намерениях? Может, они здесь для того, чтобы давать вам неправильные советы, которые приведут вас к погибели?

— Я поговорю с Хушаией, — решил Авессалом.

И пришел Хушаия к Авессалому, и приветствовал его:

— Да здравствует царь Авессалом! Счастья тебе, мой повелитель!

— Ты был известен как друг царя, — сказал Авессалом. — Такова твоя верность другу? Почему ты не отправился вместе с ним?

Ответ Хушаии прозвучал искренне:

— Верность моя принадлежит тому, кого избирает ГОсподь, этот народ и весь Израиль, с ним я хочу остаться.

Я видел, как у Авессалома вскружилась голова.

— Кому же мне еще служить? — продолжал Хушаия. — Разве не должен я служить сыну своего друга? Как служил я отцу вашему, так хочу служить и вам.

— ГОсподь помогает тем, кто сам себе помогает, — сказал я Авессалому. — А кто сидит сложа руки, тот гибнет.

— Ты зря тревожишься, — отвечал он. — Отец мой скитается в безлюдных краях с горсткой людей, отрезан от народа, в то время как весь Израиль восклицает: «Авессалом — наш вождь! Авессалом — наш царь!»

— Волк, который воет издалека, все равно остается волком, — возразил я. — Мы уже попусту потеряли драгоценное время, пока сидели здесь, в Иерусалиме; теперь мы можем упустить нашу победу. Поэтому разрешите мне отобрать двенадцать тысяч воинов и, выступив с ними сегодня ночью, догнать Давида; я буду преследовать его, пока он не исчерпает все свои силы и не выдохнется; люди, которые с ним, разбегутся; и тогда я смогу убить царя. Убрав его с дороги, я смогу вернуть его людей, и Израиль обретет мир.

Старейшины родов, примкнувшие к Авессалому, поддержали меня; они боялись Давида и хотели как можно скорее избавиться от него. Но Авессалом уже успел ощутить, как сладка власть; он боялся остаться в Иерусалиме без достаточной защиты, если я с двенадцатью тысячами отборных воинов отправлюсь в погоню за Давидом.

Не зная, какое принять решение он предложил:

— Позовите сюда арахитянина Хушаию, послушаем, что скажет он.

Пришел Хушаия. Авессалом рассказал ему мой замысел, а потом спросил:

— Должны ли мы последовать совету Ахитофела? Если нет, то говори ты.

Хушаия погладил бороду.

— Совет, который дал вам Ахитофел, представляется мне мудрым, — начал он, — однако для настоящего момента он не подходит. Вы знаете отца своего и его людей: это храбрые воины, и они сейчас разъярены, как медведица, у которой в поле похитили детенышей. К тому же, наученный своим военным опытом, отец ваш навряд ли останавливается на ночлег со своим войском. Скорее всего, он укрывается в какой-нибудь пещере или в другом потайном месте.

Авессалом задумался, а его приближенные закивали головами.

— Может случиться и так, — продолжал Хушаия, — что ваши люди, встретившись с опытными воинами Давида, понесут потери, и все, до чьего слуха дойдет эта весть, поднимут крик: «Последовавшие за Авессаломом разбиты!» И тогда отступят даже те, кто храбр, у кого львиное сердце, ибо всему Израилю известно, что Давид — выдающийся полководец, а те, кто с ним, — отважны и мужественны.