Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга первая

Высокие, кованые ворота городской резиденции графов фон Рабе, украшала эмблема компании, террикон, окруженный готическими буквами: «Für die Größe von Deutschland». Черный кабриолет притормозил. Генрих фон Рабе улыбнулся:

– Девиз появился в прошлом веке, герр Кроу. Концерн принадлежит немецкому народу, но мы не забываем о нашем прошлом.

Младший фон Рабе заехал за Питером в отель «Адлон». Утром, портье, почтительно передал герру Кроу конверт с гербом. В изящном приглашении, отпечатанном, на атласной бумаге, говорилось, что граф Теодор фон Рабе ждет герра Кроу на обед. На приглашении красовалась свастика, такую же свастику Питер заметил на правой створке ворот виллы.

День был теплым, ярким, Унтер-ден-Линден усеивали золотые листья лип. Генрих предложил не поднимать верх кабриолета. Питер согласился:

– Заодно полюбуюсь Берлином, герр фон Рабе. В последние два дня, – Питер посмотрел на золотые часы, – кроме деловых встреч, у меня больше ни на что не оставалось времени.

Генрих встречал его на аэродроме Темпельхоф. Он, как и Питер, ходил в штатском, в безупречном, цвета голубиного крыла, костюме, в накрахмаленной рубашке. Сверкнули бриллиантовые запонки, юноша протянул крепкую руку. Он был лишь немного выше Питера, с каштаново-рыжими волосами, с внимательными, серыми глазами. По дороге Генрих рассказал, что закончил математический факультет в Геттингене, но не стал принимать предложение остаться при кафедре, а поступил в рейхсминистерство экономики, к герру Ялмару Шахту.

– Однако теперь, – Генрих затянулся папиросой, – создано Управление по четырёхлетнему плану, под началом рейхсштатгальтера Пруссии, Германа Геринга. Мы переводим производство на военные рельсы, герр Кроу. Я работаю в управлении 1-А, занимающемся горнодобывающей и промышленной продукцией…, – за два дня, проведенные в Берлине, Питер еще не привык к здешним рассуждениям о войне, как о чем-то обыденном, неизбежно долженствующем произойти.

Вчера, на встрече в управлении по четырехлетнему плану, бывший промышленник, а ныне рейхскомиссар Кеплер, руководитель управления планирования, прямо заметил Питеру, что Германия нуждается в потенциале заводов «К и К».

– У вас отличная сталь, – Кеплер стал загибать пальцы, – прекрасное химическое производство. После немецкого бензина ваш считается лучшим в Европе…, – Питер отпил хорошо заваренного кофе.

Бензин «К и К» был чище произведенного в Германии, но Питер предпочел не спорить, а кивнул. Кеплер подошел к большой карте Европы, на стене. Он широким жестом указал на запад:

– Мы поддерживаем генерала Франко, герр Кроу, не только потому, что должны остановить, коммунистическую заразу. Нам требуется полигон для испытания новых вооружений. Мы отправляем в Испанию авиационный легион «Кондор»…, – Питер, спокойно слушал, и задавал вопросы.

У него был назначен визит на предприятия «ИГ Фарбениндустри». Начальник отдела исследований и развития, герр Краух, обещал познакомить его с новейшими разработками немецких химиков.

Когда Генрих приехал в «Адлон», они выпили кофе, в вестибюле. Питер рассказал фон Рабе о будущих встречах с учеными. Граф рассмеялся:

– Мой старший брат, Отто, звонил сегодня. Он успевает к обеду, несмотря на занятость. В его центре используется продукция фирмы Degesch. Отто гордится, что медики и химики работают рука об руку, на благо Германии. Он вас отвезет взглянуть…, – Генрих точным, изящным движением вытащил ложечку из чашки, – на их результаты.

Берлин усеивали черно-красные, нацистские флаги, на каждом углу висели портреты фюрера.

На встречах, Питер делал только короткие пометки в своем блокноте. Все остальное было бы подозрительным. Главная работа начиналась вечером, когда он возвращался с приемов. В первый день Мосли и свиту приветствовал министр народного просвещения и пропаганды Геббельс. Вечером они посетили оперу. Пели «Лоэнгрина» Вагнера, постановка была отменной. Питер, сидя в ложе, вспоминал:

– Из оркестра уволили всех музыкантов-евреев, запретили исполнять Мендельсона…, – кузен Аарон был здесь, но Питер не мог и шагу сделать в сторону Ораниенбургерштрассе, где помещалась главная берлинская синагога. За ним не следили, по крайней мере, Питер такого не заметил, однако он не хотел рисковать.

За обедом, после оперы, они слушали рассуждения председателя имперской палаты изящных искусств, герра Циглера. Художник рассказывал, как Германия освобождается от еврейского влияния в музыке и живописи. Обедали они в элегантном ресторане, на Унтер-ден-Линден. Члены СС, приставленные к британской делегации, обещали посещение настоящей берлинской, рабочей пивной, и свиные ножки.

– Нашими объедками мы заткнем горло жидам, – усмехаясь, заметил один из эсэсовцев, – заставим их давиться свиными костями.

Мисс Митфорд, со старшей сестрой, навещала Мюнхен. Женщины намеревались появиться в Берлине к свадьбе, назначенной через неделю, в гостиной особняка Геббельса. Питер, облегченно, выдохнул.

Возвращаясь в номер, он заказывал кофе и начинал вспоминать. Дядя Джон запретил записывать, что бы то ни было. Даже говорить, сам с собой, Питер не имел права. Его люкс было не проверить, а техника развивалась очень быстро. Номер могли оборудовать фотоаппаратами и устройствами, фиксирующими речь.

Питер включал радио, Моцарта, Бетховена или Баха. Он откидывался в кресле, медленно куря папиросу. Он позволял себе встать, только обработав информацию, полученную за день. Питер был уверен, что по возвращении в Лондон все вспомнит. Он мог воспользоваться радиопередатчиком группы на Фридрихштрассе, однако пока Питер не выяснил ничего срочного. Модели истребителей, численность добровольцев Люфтваффе в Испании и планы рейха по переводу промышленности на военные рельсы могли подождать. Питер не хотел, без нужды, подвергать риску человека, взявшего у него портсигар.

Все оказалось легко.

Портье порекомендовал герру Кроу ювелирный магазин на Фридрихштрассе: «Очень уважаемая фирма, им двести лет». Питер пешком дошел до магазина. Портсигар принял пожилой человек, седоволосый, с лупой на голове. Услышав пароль, он отозвался:

– Не извольте волноваться, через два дня будет готово.

Сунув квитанцию в кошелек, Питер выпил кофе, в кондитерской напротив. Сердце стучало. Он велел себе успокоиться:

– Они рискуют гораздо больше, чем ты, постоянно находясь здесь. И Аарон рискует. Это твоя работа, на ближайшие несколько лет…, – война, судя по всему, была неизбежной.

Магазины на Фридрихштрассе бойко торговали, висели афиши голливудских фильмов. Он вдыхал запах осенних листьев, женских духов. Девушки, цокающие каблучками по тротуару, иногда, искоса поглядывали на Питера. У многих, на лацканах жакетов, виднелись значки со свастикой. Юноши носили похожие повязки на рукавах пиджаков. На улице было много людей в форме, прохаживались полицейские. Унтер-ден-Линден сияла чистотой, у подъездов отелей и магазинов стояли дорогие автомобили.