Мика Валтари - Турмс бессмертный

— Чего же ты хочешь? — настаивал он.

— Я хочу эту женщину, хотя и не знаю, как ее зовут, — ответил я спокойно. — Ту, у которой меняется лицо. Я назвал ее Арсиноя, потому что мне так нравится.

— Ты напился скифского вина, — сказал он. — Иди домой и хорошенько проспись. Протрезвев, ты вернешься сюда и попросишь у меня прощения. Может быть, я и прощу тебя.

— Послушай, старик, — терпеливо объяснял я. — Я все равно получу то, что хочу. С помощью или без помощи богини — мне безразлично.

Морщина на лбу жреца стала такой глубокой, что чуть не расколола ему голову на две части. Глаза его в свете финикийской лампы сердито блестели.

— На сегодняшнюю ночь? — тихо спросил он Может быть, мне и удастся что-нибудь придумать если ты достаточно богат и умеешь хранить тайны хорошо, давай попытаемся договориться. Я старый человек и не хочу ссориться с тобой. Богиня так заморочила тебе голову, что ты уже не отвечаешь за свои поступки. Сколько ты можешь предложить?

— За одну ночь? — спросил я. — Ничего! Эту ночь я мог бы купить в любое время. Нет, старик, ты меня не понял. Я хочу получить ее навсегда, я намереваюсь забрать ее с собой, чтобы жить с ней до своей или до её смерти.

Потеряв терпение, жрец вскочил и воскликнул:

— Ты сам не знаешь, что говоришь, безумец! Тебе наверняка придется умереть куда раньше, чем ты думаешь.

— Не сердись понапрасну, — сказал я со смехом, — а то подорвешь свое и без того слабое здоровье. Посмотри лучше на меня внимательно, может, тогда ты поймешь, что я не шучу.

Он поднял руку как для проклятия, и глаза его расширились и стали большими, как блюдца. Если бы я был обыкновенным человеком, я бы испугался, но я был Турмс и с улыбкой выдержал его взгляд. Вдруг он указал на пол и закричал:

— Пришелец, смотри, змея!

Я глянул вниз и отпрянул: я увидел огромную змею длиною в рост нескольких мужчин и толщиною с мужское бедро. Она извивалась на полу, блестя чешуей, а потом быстро свернулась в клубок и подняла ко мне свою плоскую голову.

— Надо же, — сказал я. — А ты сильнее, чем я думал, старик. Такая змея, как эта, должно быть, жила в Дельфах в древние времена. Она стерегла пул земли.

— Осторожно! — крикнул жрец, желая меня испугать. Змея молниеносно оторвалась от пола и обвилась вокруг моего тела; обернувшись вокруг меня кольцами, змея угрожающе зашипела. Я чувствовал ее холодную кожу и ее огромную тяжесть. Какое-то время я был близок к тому, чтобы струсить, но потом рассмеялся и сказал:

— Я охотно побуду с тобой, жрец, если ты этого хочешь, и мне совсем не страшно. Я не боюсь ни подземных, ни любых других чудовищ — особенно если их не существует. Но я не хочу играть с тобой в детские игры всю ночь напролёт, даже если тебя и развлекает. Наверное, я тоже смог бы показать тебе что-нибудь интересное, если бы только захотел.

— Хорошо, — сказал он, тяжело дыша, и провел рукой перед моими глазами.

В тот же миг змея исчезла, хотя мне по-прежнему казалось что она сжимает меня своими кольцами. Я выпрямился, растер себе кисти рук и с улыбкой произнес:

— Ты многое умеешь, старик, однако тебе не стоит тратить на меня силы. Посиди-ка спокойно, и я покажу тебе кое-что такое, чего ты, возможно, никогда не видел.

— Нет, не надо, — сказал он и задрожал всем телом.

Теперь он снова был только стариком с пронзительными глазами и поперечной морщиной на лбу. Он несколько раз вздохнул и спросил совсем другим, незнакомым мне, голосом:

— Кто ты, собственно, такой, пришелец?

— Раз ты не хочешь посмотреть, что я умею, я охотно останусь безымянным чужеземцем, — ответил я равнодушно.

— Но ты же отлично понимаешь, что требуешь невозможного, — сказал он решительно. — Уже само твое желание оскорбительно для богини. Ты же не хочешь разгневать ее, хотя и осмеливаешься дразнить меня.

— Я вовсе не хочу дразнить тебя, — отозвался я. — И я не оскорбляю богиню. Наоборот. Неужели ты не понимаешь, старик, что желание заполучить эту жрицу говорит о моем уважении к богине?

Он вдруг разразился рыданиями, закрыл лицо руками и стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Богиня оставила меня, — причитал он. — Мое время кончилось и теперь наступают новые времена. Я даже не знаю кто ты. Я впервые вижу тебя.

Однако же он не мог удержаться от искушения и похвастаться своими познаниями. Вытирая слезы с бороды, он заговорил писклявым от злости голосом:

— Человеком ты быть не можешь, хотя и воспользовался человеческим обликом. Ни один смертный не в состоянии выдержать взгляд змеи. Змея — символ земли, ее могущества, ее древней силы. Тот, кто может противостоять ей, бессмертен.

— Конечно, ты бессмертный, — продолжал он, помолчав. — Иначе змея укусила бы тебя. Извини, что я рассердился и принял тебя за человека. Если бы не твое безумное желание, я не стал бы звать змею.

Тогда я улыбнулся и сказал:

— Согласись, что вел я себя вполне миролюбиво и в ссору с тобой не вступал. Я вообще не люблю злиться и злить других, поэтому давай договоримся о нашем деле, и я пойду к своей любимой Арсиное. Но запомни, старик, что если ты заупрямишься, я решусь на все.

Когда он отозвался, голос его снова стал тонким и писклявым:

— Может, ты и бессмертен, но требование твое все равно невыполнимо. С чего ты взял, что эта женщина захочет пойти с тобой? Кто же покинет богиню ради какого-то незнакомого пришельца? Нет-нет, ты сам не понимаешь, что говоришь.

— Но она хочет этого, — ответил я как можно равнодушнее. — Хотя ее желание сейчас неважно, ибо решаю я.

Я поднял руку, чтобы протереть глаза, но он не так истолковал мой жест и отскочил назад, споткнувшись и едва не упав.

— Погоди, — пробормотал он. — Дай мне подумать.

И добавил с отчаянием в голосе:

— Она, эта женщина с изменчивым лицом, настоящее чудо. Такие, как она, редко появляются на свет. Ей просто цены нет!

— Я знаю, — с готовностью поддакнул я, и радость захлестнула меня при одном только воспоминании об Арсиное. — Ведь я держал ее в своих объятиях.

— Да при чем тут это? — усмехнулся старик. — Как бы ни была она сложена, она всегда покажется тебе божественной, ибо ее этому учили. Наука эта не столь уж и хитрая. Но вот ее изменчивое лицо — это просто чудо. Она становится тем, кем хочет, такой, какой хочет, и добивается цели, к которой стремится. К тому же она не глупа. Клад, а не жрица!

— Её ум мало меня занимает, — ответил я, глядя на звезды. — Но в остальном ты прав, совершенно прав. Она достойна своей богини.

Жрец умоляюще воздел опутанные сетью вздувшихся вен руки:

— Ее всегда посылали к карфагенянам, сицилийцам, тирренам и грекам. Нет такого военачальника или тирана, которого она не смогла бы уговорить подчиниться воле богини.